Владимир Крышталев - Игры богов

• Название: Игры богов
• Автор: Владимир Крышталев
• Жанр: Фэнтези

---

Значит, это не по поводу уличной разборки.

- А сейчас сколько?

- Семнадцать минут первого.

- Как это было?

- Пришел полицейский, спросил, дома ли вы. Я ответил, что нет. Он спросил, как вас можно найти. Я ответил, что вы на этот счет не оставили мне никакой информации. Тогда он попросил вас зайти сразу же, когда вы вернетесь, независимо от времени суток.

- Спасибо,- сказал я, снова открывая дверь.

- К вашим услугам,- вежливо отозвался компьютер.

Раздраженно я подумал, что эти компьютеры вечно норовят оставить последнее слово за собой.

Для чего же я мог понадобиться полиции? Плохо, если они всерьез заинтересовались моей личностью. При детальном рассмотрении на свет могут выплыть некоторые вещи, способные заинтересовать их еще больше.

И еще то, что полицейский приходил лично... Хороший это знак или наоборот?

Ближе всего в участок было идти по той улице, где жила Марго. В одном из ее окон на втором , этаже все еще горел свет - может, в самом деле читала на ночь. Менигуэн, как я уже успел убедиться, относился к числу тех редких в наше время планет, где никакие технические новинки не смогли искоренить эту древнюю традицию. Пока не смогли, поправился я. А в будущем - кто его знает?

Порывы "очного ветра раскачивали ветви деревьев, то приоткрывая освещенное окно, то опять надежно пряча его в темной массе листьев. Повинуясь внезапному импульсу, я вдруг остановился и прикрыл глаза. Мысли послушно убрались из головы, сознание приобрело необычайную прозрачность. И я увидел.

...Небольшая комната, у одной из стен стоит кровать; окно, глядящее в ночь, возле окна - стол. Вокруг стола прямо на полу разложены книги; бра над кроватью вырисовывает световой круг на потолке; углы погружены в полумрак. На кровати лежит Маргарет, в ее руке книга, но глаза закрыты, а волосы золотом разметались по подушке. Я замечаю, что она обнажена, одеяло укрывает ее лишь до пояса. Грудь мерно вздымается, мышцы лица расслаблены. Спит. Уснула, когда читала.

Машинально я потянулся к лампе. И удивился сам, когда свет в комнате погас...

Я схватился за забор, пытаясь побороть неожиданное головокружение.

Видение растворилось, словно его и не было, но один взгляд на окно заставил меня невольно вздрогнуть: теперь оно было таким же темным, как и весь остальной дом. Это действительно сделал я? Или игра моего воображения совпала с моментом, когда Марго выключила свет?

Но видение было слишком уж реальным... и одновременно необычным. Игра воображения, как правило, строится на каких-то представлениях и ожиданиях, а я увидел совсем не то, что ожидал. И еще. Я понял наконец особенность мысленного зрения: я смотрел во все стороны сразу, так что мне не было нужды вертеть головой, чтобы оглядеться. Разум сопротивлялся такому непривычному для него положению вещей, и потому видение запечатлелось в моей памяти в виде чего-то сумбурного. Так запоминается бессмысленный утренний сон. Точнее, как раз поэтому он кажется бессмысленным...

Любопытно. Попробовать еще?

Что-то во мне подсказало, что это будет лишним. Произошедшее со мной было сродни минутному вдохновению, налетевшему и схлынувшему подобно морской волне. Не знаю, чем оно было навеяно, но сейчас я чувствовал себя совсем по-другому. Все мое состояние будто говорило: всему свое время.

Прежде чем отправиться дальше, я еще раз бросил взгляд на окно. И ухмыльнулся: "Вот, Алексей, на шестом десятке ты наконец нашел способ безнаказанно подсматривать за девчонками". Ради этого, конечно, стоило прожить такую жизнь.

Отделение полиции пустовало: меня встретил лишь дежурный офицер. Я представился. Офицер оживился:

- Добро! Господин Уоллес, извините за беспокойство, но оно не совсем по нашей вине. Нам нужна ваша помощь.

Скоро я начну думать, что я самый незаменимый человек в мире.

- Я слушаю.

- Сегодня вечером недалеко отсюда была драка. На месте мы взяли нескольких подростков. Всех уже забрали родители и родственники, а один остался. Вы, наверное, знаете, что мы не имеем права отпускать несовершеннолетних нарушителей просто так. Парнишка сказал, что у него нет родственников, а когда спросили, кто его опекун, он назвал ваше имя.

Необязательно уметь есть рис палочками, чтобы догадаться, кто из здешних подростков знает меня и может предполагать, что я поручусь за него.

- Анри?

Офицер облегченно вздохнул:

- Слава Богу! Простите, но я подозревал, что он беспризорный. Знаете, бывает: мальчишка называет первый попавшийся адрес, а человек, проживающий там, даже не знает, кто это такой.

- Зачем? - поинтересовался я.

- Ну, потянуть время,- пожал плечами полицейский. Потом он вдруг улыбнулся.- Поверьте мне на слово, господин Уоллес, почти все беспризорные, которые к нам попадают, пытаются как можно дольше тянуть время. Даже если знают, что это им не даст ровным счетом ничего. Мы уже привыкли.

Он еще раз пожал плечами.

- Так вы заберете мальчишку?

- Заберу. А что для этого нужно? Полицейский развел руками:

- Только ваше желание. Погодите, я сейчас его приведу. Только не пугайтесь его внешности.

- А что с ним?

- В драке ему досталось больше других. Мы уже кое-что успели заживить, но далеко не все.

Офицер вышел из помещения и минуты через три вернулся. Впереди него шел Анри - надо сказать, действительно не в праздничном виде. Исчезли часть левой брови и клок волос с левой же стороны головы, на этом месте была корка запекшейся крови. Правый глаз для разнообразия украшал огромный синяк, щеки были в сплошных царапинах, уши оттопырились и, казалось, излучали тепло не хуже домашнего камина. Остальных знаков доблести я не видел, но, судя по тому, как Анри хромал и поддерживал правую руку у груди, они были.

- Привет! - я невольно ухмыльнулся. Анри обрадовано ринулся ко мне. Полицейский широко улыбался:

- Ну вот, и нам забот меньше. Спасибо, господин Уоллес.

- Не за что. Вам спасибо. Кто знает, где бы без вас оказался этот повеса.

- Мы делаем свою работу.

Когда мы, раскланявшись с дежурным офицером, вышли на улицу, я полюбопытствовал как можно более непосредственным тоном:

- Ну и что это все означает? Анри хлюпнул носом и с готовностью заявил: _ -Я...

- Нет, начнем по порядку. Почему ты назвал меня своим опекуном?

Мальчишка как-то беззаботно махнул рукой:

- Потому что вы могли за меня поручиться.

- А где твои родители? Близкие? Он нахмурился:

- Нету у меня близких. Отца никогда и не было, а мать... Мать была. Вот только как-то она поругалась с отчимом - они там все время ругались - и наглоталась таблеток. И умерла.

Помолчав, он добавил с совершенно взрослым выражением в голосе:

- Вот так. После ее смерти назначили опекуна - ну, вы знаете. Только меня никто не спрашивал, и опекуном стал отчим, которого я ненавидел. Ведь это он свел в могилу мать, пьяница несчастный. Так что я сбежал из дому.

- Прости... Когда это было?

- Уже почти год прошел.

- Как же ты живешь? Анри дернул плечами:

- Живу. Привык. Да и проще как-то самому. Отчим, бывало...

Он говорил сдержанно, даже будто немного беспечно - так говорят люди, давно смирившиеся с тем, что поначалу доставляло боль. Но было в его тоне и что-то еще. И мне показалось: не будь мальчишка так благодарен мне за освобождение, я бы никогда не услышал этой истории.

Анри смолк, не договорив до конца фразу, и некоторое время мы шли молча.

- А почему ты отказался давать показания полиции, когда умерла мать? спросил я. Мальчишка удивился:

- Откуда вы узнали?

- Понимаешь, если бы ты объяснил, как все было, то твоего отчима никогда бы не назначили опекуном.

- Правда? - вырвалось у него, но он тут же снова нахмурился.- Мне тогда было все равно. Я не хотел вообще никого видеть. Я хотел, чтобы меня оставили в покое.

Конечно, он просто молчал. Дети всегда очень тяжело воспринимают конфликты в семье и редко рассказывают о них посторонним. А когда после смерти матери после такой глубокой душевной травмы для подростка - пришел следователь и начал задавать вопросы, как бы мягко он это ни делал, у него практически не оставалось шансов разговорить Анри.

- Трудно было?

Он вздохнул и признался:

- Трудно.

Мимо промчалась машина и, прежде чем скрыться за углом, огласила окрестности громкой музыкой вперемежку с оголтелым хохотом. Затем снова наступила тишина. Совершенно некстати мне подумалось, что сейчас, должно быть, уже начало второго.

Вид у Анри стал каким-то подавленным.

- Не горюй! - я ободряюще взлохматил ему волосы. Потом добавил другим тоном: - Прости, что заставил тебя вспомнить все это. Сам знаю, как тяжелы подобные воспоминания.

Он быстро взглянул на меня, словно ожидая прочитать по моему лицу нерассказанную историю, но ничего не ответил.