Валентин Шатилов - Филумана

• Название: Филумана
• Автор: Валентин Шатилов
• Издательство: АРМАДА: «Издательство Альфа-книга»
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 2002
• ISBN: 5-93556-151-4

Не знала главная героиня романа, вполне современная девушка, что по отцу она – сиятельная княгиня, дочь знаменитого и славного князя Вениамина Шагирова, жившего в параллельном с нами мире – забавной, но небезобидной смеси русского и западно-европейского Средневековья. Автор назвал этот мир регрессивным.

Только «крутой» разговор с матерью приоткрыл ей фантастическую тайну ее рождения. Отчаянно упорная и смелая, девушка нашла калитку, которая впустила ее в этот мир интереснейших приключений, природных и техногенных катастроф.

Княгиня Шагирова вместе с автором открывают читателям этот волшебный мир с помощью чудесной вещицы – гривны Филуманы – нечто вроде одушевленного талисмана, обладающего сверхвозможностями и награждающего ее обладателя могуществом сверхчеловека.

---

– Что делать?

– Радоваться. Удачному фокусу. Вы же не сказали: «Ап!» – вот я и оказалась в затруднении.

– Но палочка ведь провалилась! – подсказал Каллистрат.

– Фокус в этом? У вас за окном зыбучие пески?

– Что ж, княгиня. Еще раз. И только для вас. Но смотрите не на меня, а на песок.

Он взял со стола беленькое птичье перышко, осторожно уложил его на песок. Я, как и было приказано, не отрывала глаз от песка.

Перышко буквально мгновение подержалось на его поверхности, потом быстро, будто его кто снизу тянул, погрузилось и исчезло.

– Теперь-то, – видели?

Каллистрат вознес чашу над нашими головами, и я обнаружила перышко, лежащее на дне чаши рядом с палочкой.

– Зыбучие пески, – неуверенно повторила я, чувствуя себя дура дурой.

– Эх, княгиня… Ладно, смотрите еще раз.

Он положил на песок еще одну палочку, и она ухнула на дно чаши так стремительно, будто песчинки расступались перед ней.

– Хорошо, – сдалась я. – Впечатляет. Но как это у вас получается? Выкладывайте, престидижитатор , в чем разгадка фокуса? (Престидижитатор– фокусник, проделывающий номера, основанные на быстроте движений и ловкости рук (Примеч. ред.))

– Ага! – довольно хохотнул он. – То-то! Никто не знал разгадки! Знали, что Киршагова пустохлябь затягивает хуже водоворота, а почему – не знали! А надо было просто присмотреться к этим замечательным песчинкам! Как это сделал я. И как это можете сделать вы, княгиня.

Он жестом пригласил меня к другому столу, около окна.

– Ближе к свету, – пояснил он. – Постарайтесь разглядеть. Галантно отодвинув стул, я уселась перед чистым листом белой бумаги. Спросила с готовностью:

– Куда нужно смотреть?

– Вот, – он указал на две песчинки, одиноко лежащие посреди листа.

– Песчинки! – сообщила я.

– Точно! – восхитился Каллистрат и протянул мне тонкую стеклянную палочку. – А теперь, будьте добры, придвиньте их одну к другой. Только глядите очень внимательно!

Я взяла палочку, наклонилась и принялась осторожно подталкивать одну песчинку к другой. В какой-то момент, когда их края оказались совсем рядом, песчинки дернулись и без всякого подталкивания надвинулись одна на другую. Поверхности их кристаллических граней слились, слиплись – и вот передо мной лежала уже одна песчинка…

Нет, три! Мгновенные разломы по краям большой, только что образовавшейся песчинки пролегли вдоль ее полюсов и тут же отсекли от нее две крохотные крупинки. Теперь передо мной на бумаге лежали рядком три песчинки: маленькая, затем обычная по размеру и опять маленькая.

– Их три… – зачарованно глядя на этот блошиный цирк, прошептала я.

– Можете их опять превратить в две, – самодовольно разрешил Каллистрат. – Для этого просто сдвиньте две маленькие части.

Я сделала, как велели, и две белые крошки жадно припали друг к другу, склеиваясь. И вот передо мной опять две песчинки!

– Обратите внимание – песчинки одного размера! – приказал Каллистрат.

Я послушно обратила. Действительно, одного.

– Это размер их постоянства. Песчинки Киршаговой пу-стохляби всегда стремятся достичь его. Но не могут преодолеть. Самое сильное их желание – слипнуться всем вместе, как это происходит со стальными пластинами, если наложить их друг на друга. Но стальные пластины могут слипаться в бесконечном множестве. Я, по крайней мере, предела установить не смог А у песчинок такой предел установлен самим их естеством – вот он, перед вами. Я назвал его «один гран». Едва вес песчинки превысит один гран, как она неизбежно распадается, отсекая от себя все лишнее!

– Вы говорите о них, как о живых существах, – заметила я.

– Кто знает, кто знает… – усмехнулся Каллистрат. – Не есть ли то, что вы наблюдаете, и правда, зачатье новой жизни? Отличной от нашей по всем свойствам, но зато приспособленной к этому миру. И к неощутимому, но разрушительному ветру этого мира. Ветру, о котором говорили вы, княгиня, в моей лаборатории. Ветру, который не дает нам, людям, подняться здесь до истинных высот про… – он замешкался.

– Прогресса, – подсказала я.

– Именно! – поднял палец Каллистрат. – Но все это – только мои предположения… И если такое зачатье произойдет, то произойдет не скоро. А пока – вся необъемная котловина Киршаговой пустохляби, заполненная этим замечательным песком, будто кипит ежесекундно. Песчинки липнут друг к другу в желании единения, чтобы тут же распасться. И чтобы слипнуться вновь. И любое постороннее тело, оказавшееся среди их кипения, чувствует себя чужим, непричастным к их нескончаемым заботам. Грубо толкнув хотя бы одну из песчинок, это тело вызывает молниеносное соединение и разрушение пограничных с ней песчинок. Что, в свою очередь, приводит к переделке граничащих уже с ними. И так – во все стороны до краев котловины, пусть даже они удалены от точки первоначального изменения на многие десятки верст…

– Но как это объясняет зыбучесть этих песков? – поинтересовалась я, вновь сталкивая песчинки, лежащие передо мной, и вновь наблюдая процесс их соединения и последующего распада.

– Ну как же, княгиня! – заволновался Каллистрат. – Это же просто! Вот песчинки лежали в покое – каждая размером в один гран. Вы положили сверху нечто, что имеет тяжесть… Пусть даже самую малую тяжесть! Но вы этим придавили верхнюю песчинку к нижней! Они тут же склеились – и тут же распались, уже по-другому. А нечто, лежавшее сверху, устремилось в их разломы. И придавило еще более нижние песчинки. И так до самого дна пустохляби!

– Да? – с сомнением сказала я.

– Ну разумеется, княгиня! Ведь стоит их хоть чуть потревожить…

– Я помню – они тут же начинают свое странное склеивание-расклеивание.

– Вы замечательно сказали, княгиня! Они ищут покой, а их подстерегает тревога! Не то что посторонний предмет, но малейшее дуновение ветерка – и они снова в беспокойном поиске гармонии!

– Перекристаллизовываются, – подсказала я.

– Выговорить это, кроме вас, княгиня, недоступно никому, но, наверно, вы сказали истинную правду!

– Каллистрат, ваш способ ухаживать за девушками экстравагантен. Но действенен, – признала я. – Княгиня в восхищении!

* * *

Протест ли мой дал результат или были другие причины, но среди девушек, прислуживавших нам с Каллистратом за завтраком, не нашлось ни одной любовницы князя Михаила – я специально следила за их мыслями.

Сам князь, моими заботами, лежал теперь не в палатах, а в наиболее удаленной части Киршагского кремля, в маленькой часовенке, сложенной прямо над обрывом, с видом на белую гладь пустохляби. Я проследила за тем, как его туда перенесли квасуровские дружинники из числа охраны. Потом спустилась вниз, к этому замечательному песочку.

Обрыв был крут, хоть и каменист. Два раза я оскальзывалась, пока спускалась. А у самой песчаной кромки присела на корточки, глядя на это чудо природы.

Внешне поверхность, расстилающаяся до горизонта, казалась совершенно незыблемой. Но когдая попыталась положить на песок ладонь, та ухнула вниз так, будто песка не было вовсе – один воздух.

Интересно было бы взглянуть, что скопилось на дне этой обманчиво-ровной пустохляби. Ведь даже самая бездонная котловина должна иметь дно. И попасть на это дно за века существования подобной ловушки могло много всякого разного… После завтрака я опять отправилась в часовню. Конечно же, в сопровождении Каллистрата, который ни на минуту не оставлял меня в одиночестве.

Цель моего посещения была самая прозаическая: я решила освободить наконец князя от пут грязных веревок и лоскутков, оставшихся еще с лесной поры. Позаимствовала для этой цели кинжал Каллистрата и принялась кромсать тряпки. Отрезанные концы вкладывала в Каллистратову руку, и он уже вытягивал их из-под нубоса. Работа шла споро.

Когда освобождение завершилось, я даже залюбовалась. Князь лежал такой неотразимый, живой и обаятельный – вот сейчас протянет руку, скажет что-то доброе и приятное…

Не сказал. Неужто активность тетарта ни к чему не приведет? Я принялась внимательно всматриваться в белесовато-туманные барашки вокруг темного квадратика, в нити, тянущиеся от него к Витвине, и не смогла сдержать удивленного восклицания: – Каллистрат!

Тот подскочил, осторожно заглядывая через плечо.

– Смотрите, мне не показалось? Разорванные нити Вит-вины – замечаете?..

Я отступила, давая ему возможность приблизиться.

Каллистрат наклонился почти к границе нубоса, рискуя обжечь лицо, долго всматривался. А потом сказал, выпрямляясь:

– Ну, если так дело пойдет и дальше…

– Мне не показалось? Порванные нити выпрямляются и тянутся друг к другу?

– И не только. По-моему, по краям разрыва несколько нитей уже соединилось.

Я прижала нос к прохладной поверхности, стараясь отыскать стыки, о которых он говорит, и возбужденно подтвердила: