Вероника Рот - Избранная

• Название: Избранная
• Автор: Вероника Рот
• Жанр: Детская фантастика
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-699-58606-6

Беатрис Прайор живёт в антиутопическом Чикаго, где люди делятся на пять изолированных фракций — каждая со своими обязанностями, ценностями и образом жизни. На церемонии выбора шестнадцатилетняя девушка оказывается в другой фракции, нежели её родители, и мир вокруг героини меняется…

Оригинальное название — «Дивергент» — сложное для перевода слово, что-то вроде «отступник». Беатрис согласно текстам оказывается дивергентом — человеком которому присущи свойства сразу нескольких фракций. В этом антиутопическом мире дивергентом быть опасно, а почему — девушка узнаёт только к финалу. Каждый житель этого мира должен принадлежать к одной из пяти фракций: Альтруизм, Лихость, Товарищество, Эрудиция, Правдолюбие. Напоминает Хогвартс с его факультетскими ценностями… Трис — «переходник» из фракции Альтруизма, проповедующей самоотречение ради служения обществу, в Лихость — пристанище смелых и рисковых натур. Обучение героини в Лихости состоит из драк, стрельбы и преодоления собственных страхов.

В обилии жёсткого экшена «Избранная» следует моде на «мальчишеских книг для девочек», центральные героини которых — не кисейные барышни, а отчаянные пацанки-воительницы. Под стать содержанию и стиль: лаконичный, упругий, не терпящий лишнего даже в описании тонких душевных переживаний. Пожалуй, самая сильная сторона Вероники Рот — психологизм. Юные герои с их проблемами вышли живыми и достойными сопереживания.

А вот этика у мира «Избранной» довольно странная: автор устами героини прославляет ценности Лихости — а это не только решительность, но и бессмысленный риск, агрессия, грубость, «право сильного». А главными злодеями оказываются члены фракции Эрудиции — носители интеллектуального потенциала этого мира. «Сила есть — ума не надо?» Вряд ли это мораль, в которой нуждаются подростки… Пару раз звучит верная мысль о бессмысленности общества, в котором судьбу человека определяет выбор, сделанный в переходном возрасте, но Трис слишком занята обучением, друзьями, первой любовью и интригами, чтобы задумываться о социальных проблемах.

---

— Ой!

— Извини, — произносит она. — Но ты только посмотри! Меня поставили против Танка.

Мы с Кристиной вместе сидели за завтраком, а до того она прикрывала меня в спальне, когда я переодевалась. У меня прежде не было таких друзей. Сьюзен больше ладила с Калебом, чем со мной, а Роберт во всем следовал за Сьюзен.

Наверное, у меня просто раньше не было друзей. Невозможно завязать настоящую дружбу, если никто не готов принять помощь или хотя бы рассказать о себе. Здесь это исключено. Я уже знаю о Кристине больше, чем когда-либо знала о Сьюзен, а ведь прошло всего два дня.

— Против Танка?

Я нахожу имя Кристины на доске. Рядом с ним написано «Молли».

— Да, приспешника Питера, чуть более женственного с виду.

Она кивает на кучку ребят на другой стороне комнаты. Молли высокая, как и Кристина, но на этом сходство заканчивается. У нее широкие плечи, бронзовая кожа и нос картошкой.

— Эти трое, — Кристина по очереди указывает на Питера, Дрю и Молли, — неразлучны едва ли не с рождения. Я их ненавижу.

Уилл и Ал стоят на арене. Они держат руки у лица, чтобы защищаться, как учил Четыре, и топчутся по кругу. Ал на полфута выше Уилла и вдвое шире. Глядя на него, я осознаю, что у него большие даже черты лица — большой нос, большие губы, большие глаза. Эта схватка продлится недолго.

Я смотрю на Питера и его друзей. Дрю ниже, чем Питер и Молли, но сложением напоминает валун и постоянно сутулится. У него оранжевые волосы, цвета старой морковки.

— А что с ними не так? — спрашиваю я.

— Питер — дьявол во плоти. В детстве он затевал драки с ребятами из других фракций, а когда взрослые их разнимали, плакал и выдумывал, будто это другой ребенок все начал. И конечно, ему верили, потому что мы были правдолюбами и не могли лгать. Ха-ха.

Кристина морщит нос и добавляет:

— Дрю — всего лишь его подручный. Сомневаюсь, что у него в черепушке есть хоть одна самостоятельная мысль. А Молли… она из тех, кто поджигает муравьев через лупу, только чтобы посмотреть, как их крючит.

На арене Ал наносит Уиллу мощный удар в челюсть. Я морщусь. На другой стороне комнаты Эрик улыбается Алу и поворачивает колечко в брови.

Уилла ведет в сторону, одну руку он прижимает к лицу, другой блокирует следующий удар. Судя по его гримасе, блокировать удар не менее болезненно, чем пропустить его. Ал нетороплив, зато силен.

Питер, Дрю и Молли украдкой поглядывают в нашу сторону, затем сближают головы и шепчутся.

— По-моему, они догадались, что мы говорили о них, — замечаю я.

— Ну и что? Они и так знают, что я их ненавижу.

— Знают? Откуда?

Кристина притворно улыбается и машет рукой. Я с горящими щеками смотрю в пол. Мне в любом случае не следовало сплетничать. Сплетни — потакание своим прихотям.

Уилл зацепляет ногу Ала своей и дергает, опрокидывая Ала на землю. Ал неуклюже поднимается.

— Потому что я им сказала, — поясняет она сквозь сжатые зубы, не переставая улыбаться. У нее прямые верхние зубы и кривые нижние. Она смотрит на меня. — В Правдолюбии все стараются искренно проявлять свои чувства. Многие говорили мне, что я им не нравлюсь. И многие не говорили. Какая разница?

— Просто мы… не должны были обижать других, — отвечаю я.

— Предпочитаю думать, что моя ненависть идет им во благо, — возражает она. — Я напоминаю им, что они вовсе не божий дар человечеству.

Я хихикаю и снова сосредоточиваюсь на арене. Уилл и Ал несколько секунд стоят друг против друга, в их движениях появляется неуверенность. Уилл смахивает светлые волосы с глаз. Противники поглядывают на Четыре, как будто ждут, что он остановит схватку, но он стоит, скрестив руки на груди, и не реагирует. В нескольких футах от него Эрик смотрит на часы.

Еще через пару секунд топтания на месте Эрик кричит:

— Вы что, развлекаться сюда пришли? Вздремнуть никому не надо? Деритесь, черт побери!

— Но…

Ал выпрямляется, опускает руки и спрашивает:

— Нам начисляются очки или как? Когда закончится схватка?

— Когда один из вас не сможет продолжать, — отвечает Эрик.

— По правилам Лихости, — добавляет Четыре, — один из вас также может сдаться.

Эрик смотрит на Четыре, сощурившись.

— По старым правилам, — уточняет он. — По новым правилам сдаваться нельзя.

— Смелые признают чужую силу, — возражает Четыре.

— Смелые не сдаются.

Четыре и Эрик еще несколько секунд глядят друг на друга. Передо мной словно два типа лихачей: великодушный и безжалостный. Но даже я знаю, что в этой комнате властью обладает Эрик, самый молодой лидер Лихости.

Капли пота проступают на лбу Ала; он вытирает их тыльной стороной ладони.

— Это попросту нелепо. — Ал качает головой. — Какой смысл избивать его? Мы в одной фракции!

— Неужели ты думаешь, это так просто? — усмехается Уилл. — Давай, вперед. Попробуй меня ударить, копуша.

Уилл снова поднимает руки. В его глазах появляется решимость. Он правда верит, что может победить? Один хороший удар в голову, и Ал его вырубит.

Если, конечно, сможет дотянуться. Ал пытается нанести удар, и Уилл пригибается. Его шея блестит от пота. Он уклоняется от очередного удара, ловко обходит Ала и со всей силы бьет в спину. Ал кренится вперед и поворачивается.

В детстве я читала книгу о гризли. Помню картинку, на которой медведь стоял на задних лапах, вытянув передние, и ревел. Именно так Ал выглядит сейчас. Он бросается на Уилла, хватает его за плечо, чтобы не дать ускользнуть, и сильно бьет в челюсть.

Я вижу, как свет гаснет в глазах Уилла, светло-зеленых, как сельдерей. Его глаза закатываются, тело обмякает. Он выскальзывает из хватки Ала и мертвым грузом оседает на пол. Холодок бежит у меня по спине и распирает грудь.

Глаза Ала широко распахиваются, и он приседает рядом с Уиллом, похлопывая его по щеке. В комнате воцаряется тишина, все ждут, очнется ли Уилл. Несколько секунд он не подает признаков жизни, а только лежит на согнутой руке. Затем моргает, явно оглушенный.

— Подними его, — приказывает Эрик.

Он жадно смотрит на распростертое тело Уилла, как голодный — на сытный обед. Его губы кривятся в жестокой ухмылке.

Четыре поворачивается к доске и обводит имя Ала. Победа.

— Следующие — Молли и Кристина! — кричит Эрик.

Ал кладет руку Уилла себе на плечи и утаскивает его с арены.

Кристина хрустит костяшками. Я пожелала бы ей удачи, но что толку? Кристина не слабая, но намного более хрупкая, чем Молли. Надеюсь, рост ей поможет.

Напротив меня Четыре поддерживает Уилла за талию и выводит из комнаты. Ал мгновение стоит у двери и смотрит им вслед.

Уход Четыре заставляет меня встревожиться. Оставить нас с Эриком — все равно что доверить детей няне, которая на досуге точит ножи.

Кристина заправляет волосы за уши. У нее черные волосы длиной до подбородка, убранные назад серебряными заколками. Она снова хрустит костяшками. Похоже, она нервничает, и неудивительно — а кто бы не нервничал, увидев, как Уилл рухнул на пол тряпичной куклой?

Если все конфликты в Лихости решаются схваткой до победного конца, что эта часть инициации готовит мне? Мне предстоит стоять над поверженным противником, сознавая, что это я его избила, как Ал, или лежать беспомощной грудой, как Уилл? Жаждать победы — эгоистично или отважно? Я вытираю потные ладони о брюки.

Я возвращаюсь к реальности, когда Кристина бьет Молли в бок. Молли ахает и скрипит зубами, как будто готовится зарычать. Тонкая прядь черных волос падает ей на лицо, но она ее не отводит.

Ал стоит рядом со мной, но я слишком сосредоточена на новой схватке, чтобы смотреть на него или поздравлять с победой, если он, конечно, этого хочет. Я не уверена.

Молли ухмыляется Кристине и без предупреждения нагибается, вытягивая руки. Она с размаху ударяет Кристину в живот, сбивая с ног, и прижимает к земле. Кристина извивается, но Молли тяжелая, ее не сдвинуть.

Молли бьет, и Кристина дергает головой, уклоняясь от удара, но она бьет снова и снова, пока кулак не попадает Кристине по челюсти, носу, губам. Я машинально хватаю Ала за руку и сжимаю что есть сил. Мне просто нужно за что-то держаться. Кровь течет по щеке Кристины и брызгает на землю. Я впервые в жизни молюсь, чтобы кто-то потерял сознание.

Но она не теряет сознание. Кристина кричит и высвобождает одну руку. Она бьет Молли в ухо, заставляя ее потерять равновесие, и выворачивается. Встает на колени, держась рукой за лицо. Из ее носа течет темная тягучая кровь и заливает пальцы. Кристина снова кричит и отползает от Молли. По ее вздрагивающим плечам ясно, что она рыдает, но я с трудом что-то слышу сквозь пульсацию крови в ушах.

«Пожалуйста, потеряй сознание».

Молли пинает Кристину в бок, отчего та растягивается на спине. Ал высвобождает руку и крепко прижимает меня к себе. Я стискиваю зубы, чтобы не расплакаться. Я не жалела Ала той первой ночью, но я еще не жестока; от вида Кристины, обхватившей руками грудь, мне хочется броситься между нею и Молли.