Елена Ткач - Седьмой ключ

• Название: Седьмой ключ
• Автор: Елена Ткач
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00787-6

Отправляясь на дачу, будьте готовы к встрече с неизвестным, — предостерегает Елена Ткач. Магия и нечистая сила, убийства и наркотики органично вплетены в сюжет романа. Что окажется сильнее: вера героев романа в единоначалие добра, великую силу любви или страх, боль, отчаяние?

---

Оба вздрогнули, глаза широко открылись… Лягушачья кожа детства, невидимая ни для кого, кроме прищуренных близоруких глаз бабы Тони, бормочущей полувслух счет спускаемых петель на пятке, лежала возле ног, на плетеном половичке. И небо ахнуло и полыхнуло огнем, громом и молнией освящая эту метаморфозу.

— Эх, красота какая! — Антонина Петровна даже причмокивала от восхищения, выглядывая в окно при особенно гневной вспышке молнии.

— Бабуска, лазве тебе не стлашно? — притопала к ней Лиза и уселась в ногах, прижавшись к коленям.

— Мне-то? — она оправила очки, сползшие на нос. — Я люблю грозу.

В этот миг блеснуло и бахнуло так, что Алеша и Ветка аж подскочили — их сонливость как рукой сняло.

— Не ровен час молния угодила куда-то… В дерево или в дом, не дай Бог… — Антонина Петровна снова выглянула в окно. — Ни зги! Эко хлещет… Рассказали бы мне что-нибудь. Что притихли, путешественники? Так хорошо рассказывали… Я уж всех ваших прямо в лицах себе представляю: и твою маму, Ветка, и хозяюшку вашу — Ксению. Надо же… В наше время — и такая женщина! Всех пригрела. Вот это я понимаю!

— Да мы уж почти все рассказали, — подал голос Алеша.

— Так и живем все вместе, — подхватила Ветка угасшую нить разговора. — Только вот Машку вчера мама ее забрала.

Повисла дышащая теплом и огнем недолгая пауза. Баба Тоня все выглядывала и выглядывала за окно, точно ожидала там что-то увидеть, хотя тьма стояла кромешная. Только белые от ярости выблески молний рассекали тьму.

— Нет, нет, это ясно — угодило куда-то! Вот увидим завтра — как прояснится.

— Вы думаете… в дом угодило чей-то? — переспросила Ветка.

— Наверняка! Где-то горит — я чувствую. Ну да, что теперь? Нет, вы никуда у меня не годные! Ну никак! Неужели нечего рассказать?

Она поднялась, с трудом распрямив затекшие негнущиеся колени, и вставила в розетку вилку электрического самовара.

— Давайте, что ли, чайку!

— Баба Тоня! — решилась наконец Ветка. — А ведь это мы хотели бы вас кое о чем расспросить. Вы не против?

— Да я с удовольствием! И о чем?

— Вы понимаете, — Ветка оживилась и незаметно ткнула Алешу в бок: мол, давай, помогай. — Мы хотели бы побольше разузнать обо всем, что связано с этой местностью — ну, с усадьбой свердловской, с судьбой ее владельцев… и еще с тем пустым домом на дальнем берегу пруда.

— Да, с тем, который начинается там, где бетонка лесная сворачивает и сливается с трассой, — подхватил Алеша.

— Ах, вот оно что… С домом, говорите. Ну давайте-ка, выкладывайте еще свои вопросцы — вижу, многое вас в этих краях привлекло. Наверно, и многое отпугнуло? Так?

— Вот именно! Вы, как в воду глядите! — заволновался Алеша.

— А еще… — Ветка нерешительно поглядела на Алешу, но он кивком подтвердил — дескать, ей можно все говорить. — Еще в самом начале лета ваш зять… не знаю его имени-отчества, — замялась Ветка, — отдал нам старинные журналы, а в них мы нашли письма Евгении — Женни — молодой владелицы той старинной усадьбы. Очень странные письма.

— Я бы добавил — трагические! Человек чувствует, что гибнет, молит о помощи… Умная, красивая, видно, женщина.

— И очень талантливая! — перебила Ветка. — Она писала стихи. Я уверена, что она была ужасно талантливая!

— Так, так… — Антонина Петровна слушала внимательно, не перебивая, и пристально вглядывалась в лица своих новых друзей поверх очков.

— Ну вот, такая женщина — и, понимаете, ее словно затягивает в черную дыру. Точно редкий портрет заливает грязное чернительное пятно, которое уже ничем не смоешь…

— Да, кстати, портрет… — торопилась Ветка. — Дядя Сережа… Ну, это отец нашей подруги Маши — мы о них вам уже говорили… Так вот, дядя Сережа обнаружил здесь, в деревне, потрясающей красоты портрет.

— Он в него просто влюбился! — поддакнул Алеша.

— Да! Причем, такой портрет — ему место в музее, а он в доме простой молочницы… Ой, я вас не обидела? — спохватилась Ветка: хозяйка ведь тоже была простой деревенской женщиной…

— Ну что ты, Веточка! Продолжай.

— И вот. Портрет из того дома потом исчез — Сережа к ним заходил, купить хотел… а портрета — и след простыл!

— Ага! — почему-то обрадовалась баба Тоня.

— Да. А потом Юрасик… ну, это мамин двоюродный брат — мы о нем…

— Я помню, помню, деточка! Продолжай…

— Так вот. Юрасик нашел портрет в заброшенном сарае возле того дома на берегу. Он его взял… Ну, понимаете, он подумал, что хозяина у этой вещи попросту нет, раз она в такой дыре бесхозная брошена. Он — хороший…

— Конечно! Конечно, Юрасик хороший! — с уверенностью согласилась Антонина Петровна. — И, по-мо-ему, он все правильно сделал. Я бы на его месте и не то еще оттуда бы утащила!

— Вот-вот… — довольная Ветка переглянулась с Алешей. — И Юрасик притащил портрет в наш дом. То есть, не наш, а Ксенин. И когда туда пришел Машкин папа… — она осеклась: рассказать кому бы то ни было о том, что случилось в тот страшный вечер, было попросту невозможно — так это было неправдоподобно.

— Я вижу, ты затрудняешься объяснить… — улыбнулась ей Антонина Петровна. — Это бывает, особенно в таких очень старых историях, корни которых тянутся глубоко в прошлое… По-моему, как раз с такой вот историей вы и столкнулись. Вижу, вы многое поняли, о многом догадываетесь, но кое-что для вас остается загадкой. И тянет, влечет вас ужасно… Так?

Оба радостно закивали в ответ.

— Лизанька, принеси-ка мне другие очки. В этих я только вязание вижу, — пояснила она. — А мне хочется видеть сейчас ваши лица. Спасибо, милая! — она взяла из лапок внучки новые очки, протерла их чистым клетчатым носовым платком, заодно утерла слегка запачканную щечку девочки и пригласила всех снова сесть к столу — пить чай. Благо, самовар уж кипел вовсю…

— А как же вы… — не удержалась Ветка, — как же вы в таких очках за окно-то глядели?

— Да мне не глядеть надо было.

— А почувствовать? — негромко спросил Алеша.

— Вот, вот… Почувствовать.

— Ну и как? Удалось?

— Боюсь, что да. Спета песенка… — она глубоко задумалась. — Так на чем я… а! Знаю я тоже не слишком много, хоть история эта в свое время сильно меня увлекла. Очень я ею интересовалась, пока не поняла, что этот интерес не для всех. Не каждого он впускает и не каждого выпустит!

— Как это? — удивилась Ветка.

— А так. Повредить человеку может. Любопытство-то до добра не ведет. Она таинственная — история эта. Очень! А прикасаться к тайне не всем дано. Шарахнуть может.

— Вот дядю Сережу и шарахнуло! — как бы про себя, еле слышно выговорил Алеша.

— Что? А, может быть… Но это уж ваш рассказ. А прежде — мой.

Она задумалась, глядя на отблески пламени, падавшие на пол из приоткрытой заслонки. Потом вздохнула, поднялась, поцеловала внучку, возившуюся с котом, и легонько подтолкнула к двери.

— Ну, ступай, Лизушка, ступай, с Богом. Ложись-ка, маленькая, я к тебе через полчасика загляну.

Лиза послушно покатилась по комнате и исчезла где-то в глубине избы. Было тихо. Только потрескивали сухие поленья в печке.

— Письма те я читала. Хоть и грех! Да… — Антонина Петровна снова вздохнула и подперла щеку ладонью — грустная сидела, поникшая. Только теперь стало заметно, как круглится ее спина, выгибаясь от затылка до поясницы под натянутой тканью платьица. — Поэтому все, что вам о Женни известно, и мне не новость.

— Но… Антонина Петровна, — осмелилась тихонько перебить ее Ветка, — мы не все письма читали. Они пропали… в пруду. Их туда порывом ветра смело.

— А! Значит, он постарался… — горько усмехнулась хозяйка, поджав губы и покачивая головой.

— Кто он? Мы ведь ничего, ну ничегошеньки не понимаем! Только догадываемся, что жил тут давным-давно какой-то ужасный человек. Колдун, может быть. Его портрет все время пытается нарисовать Машкин папа.

— Портрет… — повторила Антонина Петровна. Она теперь почти не слушала того, что ей говорили, — думала о чем-то своем. — Выходит, забрал-таки портрет он у Любы…

— Что? Что вы сказали? — переспросила Ветка, вся напрягшись в предвкушении нового поворота этой захватывающей и туманной истории. Бабушка Тоня явно знала об этом гораздо больше, чем соглашалась делиться…

— А? Да это я так, о своем. Думаю, с чего бы начать. Не так начнешь — и сбиться недолго… Да-а, пожалуй… пожалуй с нее, голубушки, и начну!

Она глубоко вздохнула, приоткрыла заслонку в печи и поворошила прогоравшие поленья короткой загнутой на конце кочергой.

— Сама она, Женни-то, умница да раскрасавица была. Из старинного рода. Уж не помню, не князей ли Одоевских побочная ветвь? Ну, расписывать ее я не буду — сами на портрете видали!

— Так на портрете и в самом деле она? Мы не ошиблись?