Елена Ткач - Седьмой ключ

• Название: Седьмой ключ
• Автор: Елена Ткач
• Издательство: ТЕРРА—Книжный клуб
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2003
• ISBN: 5-275-00787-6

Отправляясь на дачу, будьте готовы к встрече с неизвестным, — предостерегает Елена Ткач. Магия и нечистая сила, убийства и наркотики органично вплетены в сюжет романа. Что окажется сильнее: вера героев романа в единоначалие добра, великую силу любви или страх, боль, отчаяние?

---

— Ага, вкусная!

Он пил из ее ладоней, подставленных ковшиком, вода была ледяная, с особым привкусом чистоты. Алеша пил с такой жадностью, как будто набрел на оазис в пустыне, и Ветка с внезапной серьезностью черпала и черпала водицу и подносила ладони к его губам. Она поила его с такой заботой и щедростью, точно все в этот миг — и солнечный свет, и вода родника — принадлежало ей, а она — жрица священного храма — приобщала неофита к святым дарам, свершая ритуал посвящения…

— Ну вот, хорошо! — она удовлетворенно кивнула, как, будто закончила важную и сложную работу и теперь можно отдохнуть с сознанием выполненного долга.

— Куда нам теперь? — над ними уже грохотало вовсю, день померк, лес тревожно шумел, стелясь над землей под порывами ветра.

— Слушай, а где это мы? Я как-то не очень себе представляю… — Ветка, с испугом поглядывая на небо, зябко поежилась.

— Да, вроде шли вдоль шоссе, потом вглубь… Мне казалось, мы вот-вот должны выйти к тропинке, которая соединяет бетонку со Свердловкой. Надень-ка пока… — он накинул ей на плечи свою джинсовую куртку.

— Странно… Кажется, все эти места наизусть знаю. Сколько мы тут с мамой ходили, потом с Машкой, с тобой… А это место совсем незнакомое.

— Ничего страшного — в лесу это бывает.

— А может, нас леший водит, а?

— Не говори глупостей — просто нам надо идти в одном направлении — сейчас сориентируемся и вперед! Так… Вроде бы, Свердловка должна быть у нас за спиной. Значит, если мы хотим добраться до дому, нам надо повернуть назад, а если…

Они шли по лесу наугад, раздвигая ветви кустов и деревьев. Их окружал настоящий бурелом — повсюду валялись поверженные стволы великанов-елей, густые светлые мхи пружинили под ногами, кое-где показались пушистые хвощи — неизменные спутники болот. Похоже, начался дождь, но здесь было сухо — сплошной зеленый шатер простирался над головами.

— Алеш, я хотела тебе одну вещь сказать.

— Ну, скажи.

— Знаешь… у меня давно уже есть одно такое дурацкое желание. Ты будешь смеяться!

— Не буду. Какое? Ну, не ломайся же, Ника!

— Я не ломаюсь… Просто я загадала, что если сделаю одну вещь, то все исполнится, а если сейчас об этом тебе скажу, то все испорчу. Загаданное как бы сглазится, понимаешь?

— Вот уж не знаю… По-моему, нет. Мне кажется, все о чем мы с тобой говорим, для нас яснее становится. Я сам начинаю понимать это лучше…

— Да, у меня тоже так. И мне только теперь стало ясно, какая я раньше была дуреха!

— Ничего подобного…

— Нет, была… Была! Сочиняла очень много! Вот. Ну ладно, мы все время сбиваемся, я никак тебе сказать не могу, и лес какой-то глухой… Ладно! В общем, у меня было странное чувство, что если я загляну в тот колодец на краю деревни, в который мы с мамой заглядывали, когда только приехали сюда — в первый же день, мы тогда свои отражения увидели — в глубине и еще что-то… вроде чьей-то головы, только длинной, вытянутой, как дыня. Чушь, конечно! Но мы обе это видели, правда… И я загадала: если в конце лета снова приду к тому колодцу, загляну в него и никого, кроме собственного отражения, там не увижу, — значит, все будет у всех хорошо: Сережа выздоровеет, твоя мама тоже, мы с тобой… ну мы уже есть, да?

— Да. Мы есть! — очень серьезно, без тени улыбки ответил Алеша, крепко сжав ее маленькую прохладную ладонь.

— Ну вот! В общем, все страхи, которые были, все, что чудилось маме… Этот кошмар с Сережей… Борька! Эти глаза на картине — все, понимаешь? Все это уйдет так же внезапно, как началось. То есть, это значит, что мы с этим справились. Лето прошло, мы тут, не испугались, не сбежали, не растерялись — мы вместе… вот только Машка! Но она же не сама — ее мать забрала, правда?

— Правда. И потом, мы ее в Москве найдем.

— Ага, обязательно! И Мишку тоже — он неплохой, хоть и не наш.

— Погоди, ты, по-моему, сейчас одну очень важную вещь сказала.

— Какую?

— «Не наш»! Получается, есть некие признаки, по которым мы можем твердо отличить своих от чужих, так?

— Да, получается… Здорово! У меня просто так, бездумно сорвалось, а ты эту мою бездумную мысль за хвост поймал!

— Она очень даже «думная»! Только надо это как следует все продумать.

— Про «наших» и «не наших»?

— Да. Про «не наших» и думать нечего, а вот мы… Знаешь, это подтверждает одну догадку, которая здорово меня зацепила, когда у мамы в больнице сидел. И стихи сочинял. Так вот. Мне кажется… только не перебивай, а то я собьюсь. Понимаешь, я вдруг понял, что все, что летом с нами случилось, это как бы… естественный отбор, что ли.

— Как это?

— Ну, сама местность нас отбирает. Понимаешь? Она заставила нас пройти через испытание. Собственно, их было много — этих испытаний.

— Страшный дом. Да?

— Да. Он — самое главное. С него все началось.

— Нет, началось все с писем.

— Ну да, но из них мы поняли, что все самое страшное происходило именно в этом доме. Нас еще долго отвлекали от этого идеей отыскать клад.

— Да, мы в начале только про это и думали.

— А теперь?

— Теперь? — Ветка в ответ рассмеялась. И потерлась лбом о его твердое худое плечо. Им не нужно было слов, чтобы понять, что такое настоящий клад, который они наконец отыскали.

— Ну вот! И где-то в середине пути — в середине лета мы интуитивно почувствовали, что дело тут вовсе не в кладе и что вообще клад — это ерунда!

— Ну, не совсем ерунда…

— По сравнению с тем, что здесь происходит, я имею в виду…

— А, ну да!

— Так вот, мы как бы преодолели эту ступеньку, не купились на обманку — и вышли на следующий уровень. А Борька не смог — он об эту идею как бы расшибся.

— Ты хочешь сказать, он «поехал» из-за идеи клада? Мол, только протяни руку — и разбогатеешь? Но ведь и Мишка этой идеей горел.

— Горел, и здорово, да! Может быть, Мишка просто оказался сильнее? А Борьку местность вышвырнула как торнадо какую-нибудь козу или корову…

— Слушай, но ведь это ужасно! Жестоко, чудовищно… не знаю.

— Да! Но он оказался чужим, он не прошел испытание — и не получил инициации… Он, может быть, выкарабкается, но для этой жизни он не готов — он никогда сюда не вернется. СЮДА я понимаю как некое состояние души…

— Ох, ты просто меня ошарашил! Во-первых, что такое инициация?

— Обряд посвящения в тайное знание, недоступное для неподготовленных, непосвященных. Этот обряд тоже проходит в несколько этапов.

— Так во что же хотят посвятить нас? И кто эти неведомые жрецы?

— Погоди, не перескакивай. Ты сказала: «во-первых». А где твое «во-вторых»?

— Во-вторых… В чем смысл всего этого? Что за состояние души такое особенное? Вот и все! Коротенький такой вопросик!

— Слушай, откуда я знаю! Я просто пытаюсь рассуждать вслух, вместе с тобой.

— Значит, ты думаешь, что только пройдя испытание, можно получить некое знание? Приобщиться к какому-то тайному кругу. Так?

— Да, похоже на то. Местность собирает своих.

— Для чего?

— Не знаю. Может быть, чтобы мы смогли что-то найти?

— Но что?

— Это… это в душе. Знаешь, время… оно такое материальное! Все спешат, хотят выкарабкаться куда-то, где сытнее, надежнее — в общем, где почва под ногами есть. Понимаешь?

— Ты говоришь о нашем времени?

— И о нем. Хотя во все времена так было. Это же понятное стремление человека — жить лучше!

— А ты хочешь сказать, местность собирает тех, кто этого не хочет?

— Может быть, тех, для кого это не самое главное. У кого есть еще… тайничок такой. Если хочешь, клад!

— Клад?

— Ну да! Это такое беспокойство — тайное желание идти неприметными лесными тропами. Жить в лесу…

— Как это, не понимаю…

— Ну, это такой свет в глазах. Не знаю, как объяснить — я сам еще не понимаю. Если хочешь, это вера в чудо и ожидание чудес, а лес — это как бы пространство души — зеленой, свободной, она цветет, понимаешь? Она умеет цвести!

— Душа цветет… Ох, Алешка!

— Мне кажется, вот таких и собирают здесь, чтобы посвятить их в рыцари тайного храма.

— И как называется этот храм?

— Не знаю, может быть, храм Отворяющих Двери…

— Как это?

— Ну, не знаю… Потому что слово «творчество» — от корня «твор» — отворять — врата, окна, двери… Отворить свою дверь — это значит найти свое предназначение. А тот, кто его находит, он как бы вдыхает жизнь в свое время. Делает его настоящим… Как поэты, художники, музыканты, полководцы, философы — ведь мы учимся ощущать то, прошедшее, далекое время только по их делам, их творениям. Вот и получается, что они вошли в свое время, отворили путь к нему — как врата.

— Ой, Леш, это как-то так неожиданно… и слишком сложно. Я об этом еще подумаю и скажу тебе, ладно?

— Ты потом меня еще обгонишь и поймешь то, чего не понял я. А я буду тебя догонять.