Людвиг Тик - Виттория Аккоромбона

• Название: Виттория Аккоромбона
• Автор: Людвиг Тик
• Издательство: Наука
• Жанр: Историческая проза
• Год: 2003
• ISBN: 5-02-032701-8

Первый полный русский перевод романа немецкого писателя-романтика Людвига Тика (1773—1853) «Виттория Аккоромбона» (1840) открывает до сих пор неизвестного в России позднего Тика, создавшего многие повести и новеллы на исторические темы. В центре романа события итальянской истории конца XVI в. Судьба поэтессы Виттории Аккоромбоны, ее жизнь и трагическая гибель показаны автором на фоне панорамы итальянской действительности, той анархии, которая царила в карликовых итальянских государствах. Участниками событий выступают как папа Сикст V, глубоко несчастный великий поэт Торквато Тассо, так и скромные горожане и наемные убийцы.

---

Сегодня, как мы договорились, я пошел к нему. Последовали обычные приготовления: колдун дал мне выпить напиток посвящения, как он его назвал, чтобы укрепить меня и приготовить к необычному и пугающему зрелищу. Он и сам отпил немного, чтобы я не сомневался. В комнате не было ни души, окна были наглухо закрыты, только ярко горели свечи. Заклинатель очертил магические круги, и дурманящий дым, поднимаясь из его сковороды, заполнил комнату. Я уже начал раскаиваться в своей уступчивости, когда действительно передо мной в чаду появились образы моих родителей и стали угрожающе показывать на меня перстами. Наверное, колдун рассчитывал привести меня в смятение и ужас, но поскольку я остался спокоен, решил продолжать. Теперь я убежден, что фигляр знал меня и что всё с первого мгновения было грубым обманом. Я стыжусь самого себя. Вот в чаду появился образ Изабеллы Флорентийской, потом окровавленный Перетти. Я хотел уйти, но дым сгустился, и я почувствовал, что задыхаюсь. Вдруг передо мной появилась ты, полунагая, с искаженным мукой лицом. Это неожиданное зрелище так поразило меня, что я упал без сознания. Спустя некоторое время я очнулся в лесу, рядом с тем человеком, которого ты узнала.

Мои враги взяли надо мной верх и воспользовались моей слабостью, я чувствую, что отравлен этими парами и любая помощь теперь бессильна.

Ночью приехали еще несколько врачей.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Наступила зима — в Верхней Италии довольно суровое и унылое время года, несущее дождь и холод. Герцог Браччиано умер и был похоронен. По поводу его смерти ходили разные слухи. Предполагали, что это дело рук Орсини, его противников из Флоренции, друзей убитого в Париже Троило. Хижину, о которой рассказывал Браччиано, так и не сумели найти, как ни старались. Тот, в ком Виттория признала Манчини, с тех пор нигде не показывался. Многие полагали, что герцога поразила лихорадка, его странные высказывания свидетельствовали о душевной болезни и помутившемся рассудке. Но те, кто верил в чудеса, напротив, утверждали, что его видения в загадочно исчезнувшем доме, вызванные с помощью колдуна или каким-то другим сверхъестественным способом, были не обманом, а наказанием свыше за все грехи и преступления его жизни, и к смерти привели его не ядовитые пары и напитки, а муки нечистой совести.

Виттория переносила боль, как великие души обычно переносят самые тяжкие потери. Никто не видел ее слез и не слышал ее жалоб — ее несчастье было слишком велико. Она переживала горе с тихим возвышенным смирением. Ее жизнь была закончена: только весну, лето и осень длилось ее счастье. Воспоминаниям о сельском уединении она предавалась теперь с наслаждением, пытаясь воскресить в памяти каждое, пусть даже самое незначительное событие, самую невинную шалость.

Виттория переехала в ожидавший их с мужем дворец в Падуе. Городской магистрат, дворяне — самые знатные люди Венеции — почтительно приветствовали ее как герцогиню Браччиано и предложили свою защиту и поддержку.

Ее окружало много слуг, несколько конюхов, свита. В завещании герцог оставил супруге деньги, украшения, драгоценности, серебряную посуду, конюшню, мебель в своих владениях, а также хорошо обставленный дворец в Падуе. Завещание находилось под защитой герцога Альфонса Феррарского, а также некоторых других знатных лиц, поскольку Браччиано имел основания не доверять семье Орсини и был убежден, что Медичи вряд ли благосклонно отнесутся к этому его распоряжению. Если князь д’Эсте встанет на защиту герцогини Виттории Браччиано, то это вызовет недовольство князя Флорентийского, ибо Феррарец и Флорентиец давно не ладят. Все другие замки и имения Браччиано, его обширные владения отошли к сыну Виргинио, родившемуся от брака Браччиано с сестрой великого герцога Флорентийского Изабеллой. Никто не мог упрекнуть герцога, что он обездолил своих детей, облагодетельствовав сверх меры бездетную Витторию.

Если бы безутешная вдова была склонна замечать вокруг себя людей, то дворянство города и окрестностей не преминуло выказать ей свое уважение. Но она стремилась к уединению и общалась лишь с несколькими учеными и священниками. Тот, кто пережил такую утрату, обращается в одиночестве своим осиротевшим и оскудевшим сердцем к любви Невидимого, того, кто первый приходит на помощь в несчастье. Поэзия и интерес к науке не покидали Витторию, она не считала их пустяками. Как только Олимп и Парнас, Аполлон со своей прелестной свитой, танцующие грации и поддразнивающие Амуры окружали ее в поэтические минуты, в ней просыпалась потребность устремиться к Спасителю и изобразить его в образе утешителя. В ее сердце была пустота. Как бы ни стремилась она видеть и ощущать всё вокруг, эту пустоту, эту пропасть открыла ей самая глубокая боль жизни. Но эта же боль показала ей, чем заполнить пустоту: любовью. Виттория испытала, что вечная любовь не уходит бесследно от того, кто искренне и серьезно стремится к ней, и в своих грезах она ощущала, что ее дорогой супруг совсем рядом.

Среди ее редких посетителей снова появился теперь уже дряхлый Спероне, она беседовала с ним о литературе, ученых и бедном узнике Тассо. Ей причинило искреннюю боль, что старец не хотел признавать ни таланта Тассо во всем его величии, ни его несчастий.

Когда этот высокий почтенный человек после очередного своего визита удалился, она приняла по его настоятельной просьбе худого, бледного Камилло Маттеи, который спустя десять лет хотел снова видеть свою подругу юности, теперь великую, богатую герцогиню, знатную и благородную даму. Виттория вымученной улыбкой встретила смущенного Камилло. Она пыталась успокоить его и вселить в него уверенность. Он набрался мужества и рассказал ей о своих родителях, умерших уже несколько лет назад, о своем дяде Винченцо, благополучно живущем в Тиволи, разбогатевшем благодаря епископу Оттавио и получившем хороший приход. Сам он за эти десять лет пережил много несчастий. При этом ему на галерах было не так уж плохо, часто бандиты обращались с ним гораздо хуже, хотя были и хорошие деньки. С тех пор как жестокий Сикст V занял папский трон, им пришлось бежать из католического государства; тех, кого поймали, повесили. Пикколомини, Сциарре и другим предводителям бандитов удалось скрыться, бежал и Луиджи Орсини, у которого Камилло был на службе.

— Теперь господин Луиджи Орсини здесь, в Падуе, — закончил он.

— Здесь? — воскликнула Виттория в смятении.

— Да, — сказал Камилло. — Он живет во дворце Барбариго вместе со всеми своими храбрецами. Республика недавно призвала графа на службу, и он намерен через несколько дней отправиться военачальником на Корфу.

— На Корфу? И скоро? — спросила герцогиня, немного успокоившись.

— Да, — ответил Камилло, — потому что Венеция, как говорят, хочет основать там гарнизон и поставить отважного предводителя, чтобы противостоять туркам.

Камилло ушел, взволнованный воспоминаниями и новой встречей с Витторией. Теперь он робел перед женщиной, которую когда-то так смело обнимал.

И Виттория предалась воспоминаниям о детстве. Прогуливаясь в раздумьях, она заглянула в колодец, прошлась по большому залу Апоне. Какими незначительными показались они ей теперь!

Прошло немного времени, и Луиджи Орсини сам явился к ней. Его визит, по крайней мере первый, она не могла отклонить. Луиджи стал сильнее, загорел, но события десяти прошедших лет, казалось, несколько укротили его. Он заметил, как Виттория затрепетала при его появлении; приблизившись, с почтением и изящным поклоном поцеловал ей руку и произнес:

— Прекрасная кузина, я обязан был появиться здесь, хотя вы и не рады мне, чтобы выразить свое соболезнование в связи со смертью благороднейшего человека, которого мы, Орсини, не прекословя, считали главой наших семейств, чья воля всегда была для нас законом и перед кем склонялись даже самые дерзкие из нас.

Виттория удивленно посмотрела на него и кивнула.

— Вы стали еще прекраснее, сиятельная герцогиня, — продолжал Луиджи, — время не властно над вашим очарованием, в ваших чертах сквозит величие, но вам еще слишком рано становиться матроной. Вы должны как можно скорее снять эти траурные одежды: они так подчеркивают вашу прелесть, что вы кажетесь еще более соблазнительной.

Виттория хотела строгим взглядом остановить его, но встретила лишь холодную светскую улыбку в ответ.

— Не гневайтесь на меня, — продолжал он. — Увы, я не смею надеяться на новую встречу с вами, хоть вы и снова свободны. Но что для меня теперь любовь и страсть? Я женат на красивой знатной женщине. А убить ее, чтобы жениться на другой красавице, было бы слишком жестоко, хотя, говорят, любовь граничит с жестокостью. Разве я в молодости не болтал вам что-то подобное, чем и прогневал вас? Я угрожал вам тогда, кажется, даже смертью. Теперь мне самому смешно об этом вспоминать.