Хель - Северные сказки

• Название: Северные сказки
• Автор: Хель
• Жанр: Книги

Маленькая северная сага о Сансе и Ингрид.

---

"Возвращайся с щитом", - спокойно сказала она ей, щуря глаза от поднимающегося солнца. - "Я буду ждать тебя".

И Санса обещала вернуться.

Она ушла утром, как и все остальные. Ингрид обняла ее, неловко и неумело, смотря, как плачут матери и бабки, отпускающие детей на войну. Санса дышала ей на ухо, чуть сгорбившись, потому что была немного выше, и что-то говорила, но Ингрид не слышала. И не слушала.

Она не сказала ей тогда "прощай", не сказала и "до свидания", а просто стояла и смотрела вслед, выжигая на сердце новый шрам.

Ингрид хотела бы верить, что Санса вернется, но все любимые ее уходили в закатную страну, выбирая объятия мертвого бога.

С той поры прошло много времени. Ингрид ведет счет дням, оставляя зарубки на дверном косяке: скоро она перестанет дотягиваться, и тогда придется портить второй косяк. Мать наказала бы ее за это, но матери нет, Ингрид одна и сама себе хозяйка. Она выходит на дорогу, ведущую к морю, каждое утро. Встает на распутье и до боли в глазах всматривается вдаль. Ждет. Верит. Не хочет сдаваться.

Зима тянется невыносимо долго. В этом году она особенно холодна: дуют безжалостные ветра, пробирающиеся под одежду, валит снег, заносящий дома, боги равнодушно замораживают воду в колодце, и каждый день приходится растапливать лед, чтобы было, что пить. Ингрид не страшно: запасов в ее доме хватит на две таких зимы, а от любых хворей на полках, что приколочены к стенам, стоят горшочки и плошки с травами, мазями и настоями. Слабость тела будет побеждена быстро, но как быть со слабостью духа? Ингрид отвыкла быть одна, ей тяжело даются ночи, наполненные бессонницей. Перед глазами встают сплетенные в горячих объятиях тени, до слуха доносится далекий шепот и признания, а иногда - и откровенно бесстыдные слова, распаляющие сердце и пускающие жар по телу. Иногда жар этот добирается до ног, и тогда Ингрид уже не может остановиться, да и не хочет этого. Она извивается на кровати, снова и снова произнося заветное имя, желая, чтобы руки, доставляющие удовольствие, оказались бы чужими, а после, наконец, крепко засыпает, думая о том, что только так и может изгнать зловредного беса, мешающего ей видеть сны.

Санса никогда не приходит в сны Ингрид, разве что мнится далекой тенью на краю земли, сражающейся с полчищами демонов. Ингрид не чует беды, сердце ее спокойно. Она гадает тревожащимся соседкам на их детей, иногда ободряет, иногда печалит, но никогда не пытается предсказать будущее себе.

Весна врывается в деревню верхом на свежем ветре, пахнущим рыбой. Она дышит теплом на дороги, сдувает шапки снега с крыш, растапливает грязь и щекочет воробьев, заставляя их громко чирикать. Ингрид убирает в чулан надоевшую шубу, чистит тяжелые сапоги и отправляет их следом. У соседей кричит ребенок: он, как и все, радуется тому, что ночи, наконец, станут короткими, а дни - теплыми.

Весенние утра совсем не такие, как зимние. В них хочется просыпаться, в них хочется верить. И Ингрид с невесть откуда взявшимися силами снова и снова выходит на дорогу. Однажды она уже собирается уходить, выждав много дольше, чем обычно, как вдруг что-то заставляет ее обернуться еще раз, последний.

Санса.

Запыленная, уставшая, она вырывается из утреннего марева, тоскливо плывущего над полем, и уверенно шагает прямо к Ингрид, прижавшей руки к сердцу. Мгновения до объятий, пахнущих костром и кровью, кажутся вечностью, и вот уже Ингрид слышит далекий всхлип, который, наверное, принадлежит ей самой. Только тогда она понимает, как больно ей было ждать.

Никто из них не говорит ни слова, ни полслова, будто бы так они спугнут ту удачу, что позволила им увидеться вновь. Санса целует Ингрид в шею, и губы ее колючие, а дыхание обжигает. Растрепавшаяся коса, переплетенная десятки, сотни раз, держится лишь благодаря выцветшей ленте, которую Ингрид повязала Сансе много дней назад.

Чуть приоткрыв глаза, Ингрид видит, как вдалеке появляются серые тени. Они колеблются под напором северного ветра, и рваные одежды их мнятся туманом, пришедшим с тех болот, что расположены совсем в другой стороне. Растрепанные волосы обрамляют пустые лица, в глазах нет жизни, а тела насквозь просвечены подступающим из-за спины Сансы солнцем.

Призраки вернулись домой, идя следом за той единственной, кто сумел выжить.

Ингрид пятится назад, увлекая Сансу за собой, зная, что надо успеть закрыть дверь в дом до того, как мертвые поселятся в нем. Пусть они идут дальше, ищут своих родных, а у Ингрид есть, кого целовать.

"Они не простят тебя за то, что я вернулась", - тихо говорит Санса несколькими часами позже. Она лежит на спине, и тени, отбрасываемые старой оплавившейся свечой, танцуют на ее обнаженном теле некий прихотливый, причудливый танец.

Не простят. Ингрид почти слышит стоны и плач, несущиеся из каждого дома, за исключением ее собственного. Жители не позволят ей быть счастливой, в то время как сами они изнывают от тоски.

Ингрид прижимается щекой к плечу Сансы и неторопливо ведет кончиком указательного пальца по ее животу, очерчивает свежий шрам, наспех зашитый кем-то из тех, кто уже не придет. Слышит, как сбивается на мгновение дыхание Сансы, и улыбается своей маленькой власти.

"Тогда я закрою им глаза", - спокойно отвечает Ингрид, впервые ей не стыдно за то, что она ведьма. Санса защищала ее где-то далеко, но теперь она сама может защитить Сансу. И это правильно.

В прикрытые ставни стучится беспокойный весенний ветер, обещающий скорую грозу, а внутри потрескивают дрова в печке, и пахнет мясной похлебкой. В доме тепло по-настоящему, впервые за много дней.

Ингрид считает шрамы на теле Сансы, то и дело сбиваясь со счета, а Санса ловит ее руки и целует пальцы. Наконец, Ингрид вскидывает голову.

"Ты обещала показать мне земли, из которых пришла", - легко говорит она, приняв решение, и улыбается, видя непонимание в глазах Сансы.

"У меня слишком много золота и серебра, чтобы продолжать сидеть на них подобно богачам. Найдем корабль".

Они спрятаны в том же сундуке, где когда-то лежали доспехи Сансы, эти монеты. И Ингрид хочет пустить их в дело. В конце концов, ей не по кому будет печалиться здесь.

День все ярче разгорается за ставнями, а Ингрид спокойно спит на плече Сансы, зная, что дверь в дом заперта на засов. Ночью они уйдут отсюда, и пусть беснуются старые боги: что могут они сделать с теми, у кого впереди солнце, море и целая жизнь?

ХОЛОДНЫЕ БЕРЕГА

ХОЛОДНЫЕ БЕРЕГА

Ночами холодно. Когда загораются первые звезды, когда лунный бог выводит свою колесницу, и млечные гончие стерегут его путь, на северных землях вспыхивают костры, словно отражения тех самых звезд. Впрочем, бог никогда не спутает их, потому что он не спускается вниз, боясь растопить свое ледяное сердце.

Ночами темно. Света звезд не хватает, как бы сильно они не светили, а луна то и дело прикрывается плотными облаками, скрывающими божественную колесницу от любопытных глаз. И в этой темноте исправно зажигаются факелы. Особенно ярки они на перекрестках, где бродят жадные до человеческих душ демоны, не любящие открытый огонь. Они сливаются с тенями, кутаются в них и преследуют случайных путников, забывших дома огниво. Шепчут на ухо о дальних странах, неземных богатствах и немыслимой удаче. Всего-то и надо, что ответить «согласен» на столь щедрое предложение. И тогда демоны закружат жертву в черном вихре, взрежут вены и выпьют крови, а потом дадут обессилевшему путнику выпить своей. Сделка заключена – и не может быть расторгнута до самой смерти несчастного. А может быть, и после тоже не может, но кто расскажет?

Ночами одиноко. Летом люди могут подолгу не спать и встречать рассветы, танцуя у костров. Зимой же с моря приходят буйные ветра, любящие холодить сердца. Они крадутся в ночи на мягких лапах, и иней сыпется с их белоснежных грив. Глаза горят морозной синевой, а с губ срывается безудержная метель: она пробегает по всем дорогам, по всем перекресткам, прогоняет демонов и укрывает землю тонким слоем снега. Ветра несутся дальше, с хохотом сбивают с ног тех, кто попадается им на пути, заглядывают в дома, хлопают окнами и неплотно закрытыми дверьми. Города застывают, надвигают на крыши плотные шапки снега и ощетиниваются сосульками. Холод пробирается под одежду, колет тонкими иглами ноги и руки, заставляет дрожать и отстукивать зубами неведомые заморские ритмы. И только тех, у кого внутри горячее любящее сердце, ветра не трогают: обходят почтительно и укрепляют лед под ногами, не давая провалиться в ледяную воду.

В стране Ингрид и Сансы зима еще не наступила. Время замерло где-то между летом и осенью, украшающей дороги желтым и красным. Зима на подходе: она чувствуется в воздухе, ощущается на языке прохладной свежестью, щиплет кончики ушей и легонько кусает за кончик носа. Зима в пути: она шлет вперед себя низкие мрачные облака, гонит на юг перелетных птиц и передает послания вместе с пронизывающим ветром, кружащим на перекрестке. Зима скалится и переживает, что не может нагрянуть раньше: осень не пускает, стоит, тоскливая, на берегу моря и расставляет сети.