Федор Успенский - История Византийской империи. Становление

• Название: История Византийской империи. Становление
• Автор: Федор Успенский
• Жанр: История
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-17-072052-1, 978-5-271-33920-2

Том первый (Становление) «Истории Византийской империи», труда выдающегося русского византиста Ф. И. Успенского, охватывает первый (до 527 г.) и второй (518–610 гг.) периоды истории Византии, — от перенесения столицы в Константинополь до восстания экзарха Ираклия.

---

Но может кто-нибудь сказать, что казенного содержания лишена не государственная религия. Не могут разделять добрые государи того мнения, что раз пожалованное из казны частному лицу может быть почитаемо собственностью фиска. Государство состоит из отдельных лиц, что исходит из государства, то обращается в достояние отдельных личностей. Хотя вы всем владычествуете, но за каждым сохраняете то, что ему принадлежит, и вами самими управляет правда, а не произвол. Итак, посоветуйтесь с вашим великодушием, может ли оно считать государственным достоянием то, что раз дано частным лицам. Доходные статьи, раз определенные в честь города, перестают принадлежать жертвующему, и что в принципе было бенефицией, обычаем и временем обращается в обязательство.

Ваше милосердие должно оказывать покровительство всем вероисповеданиям, а наипаче тому, которое покровительствовало вашим предкам. Мы ходатайствуем за ту религию, которая сохранила империю божественному родителю вашему и даровала ему законных наследников. Сей божественный старец смотрит с вершины звездного круга на слезы священников и жалеет о нарушении обычая, который сам он охотно соблюдал. Предоставьте же и божественному брату вашему исправить чрез вас данный ему нехороший совет[74], покройте тот факт, которым он по неведению сделал неприятность сенату».

Амвросий Медиоланский, узнав о содержании этого ходатайства сената, весьма встревожился и поспешил принять самые энергичные меры, чтобы ослабить действие записки Симмаха. Он убедил императора не оказывать пощады язычеству и настоял на том, чтобы ходатайство сената оставалось без удовлетворения. Приведенный памятник остается, тем не менее, весьма интересным историческим документом, который выразительно рисует настроение лучших умов языческого общества и бесспорно преобладающее положение христианства.

Эдикты Феодосия первоначально назначались для восточной половины империи, но с 388 г. они получили приложение и на Западе. В 391 г. издан известный Миланский эдикт, которым всякие жертвоприношения и все религиозные обряды в языческих храмах были объявлены преступлениями против императора, за которые полагались денежные штрафы и конфискация имущества. В 393 г. в последний раз были отпразднованы Олимпийские игры, и вскоре затем перевезена была в Константинополь статуя Зевса Олимпийского, знаменитое произведение Фидия. Мероприятиями Феодосия нанесено было окончательное поражение языческой партии, преемникам Феодосия оставалось лишь применить к жизни изданные им законы.

Между всеми восточными городами Александрия уже давно представляла собой центр учености и религиозно-философских систем и умозрений. Хотя христианский элемент был довольно распространен в городе и епископ Александрии даже на Западе пользовался большим уважением как столп правоверия, тем не менее и язычество имело здесь много приверженцев. Это лежит частью в существе восточного воззрения на веру в богов, которое никоим образом не удовлетворялось простым бессознательным принятием и передачей старых традиций, но стремилось переработать их чрез религиозно-философские доктрины и старую веру примирить с требованиями новой на основании научного и логического мышления.

Языческая культура в IV в. с успехом отстаивала себя против христианских веяний в Египте, и знаменитый храм Сераписа в Александрии, Серапий, оставался центром языческого культа. При храме была большая библиотека. Просвещенные язычники и тысячи пилигримов стекались сюда для обмена мыслями и по религиозным побуждениям. Христианский епископ Александрии не мог безразлично относиться к этому языческому святилищу. Таковым был в 391 г. известный ревнитель православия Феофил. Этот воинственный князь Церкви в тесном союзе с монахами, для которых Серапий был бельмом в глазу, получил от императора позволение на месте развалившегося храма Вакха построить христианскую церковь и по этому случаю устроил по городу процессию со статуями богов. Начался бунт в городе, язычники выступили против христиан. Порядок был восстановлен с большим трудом тогда, когда император рескриптом, данным в Аквилее, приказал разрушить Серапий и, вместе с тем, запретил отправление языческого культа. Любопытно, что на строительном материале найдены были знаки креста, кои христианами были истолкованы как предвещание о последовавшей катастрофе Серапия [75]. Уже без разрешения императора христиане разрушили храмы в Финикии и также знаменитый храм в Осроене, который Феодосий хотел было пощадить как произведение искусства. Приказом 8 ноября 392 г. префекту претория Руфину запрещено языческий культ отправлять как публично, так и частно.

Указанные сейчас знаки креста на строительном материале при первоначальном знакомстве с этим известием казались мне фантазией египетских мистиков. Но, когда мне лично удалось побывать в Египте и ознакомиться с древними памятниками как на месте их нахождения, так и в музеях, то передо мной выступила другая мысль. Христианских эмблем и разных орнаментальных изображений, приближающихся к кресту, равно как весьма распространенных в мистической христианской литературе образов, например крылатого змея, так много и часто можно наблюдать на памятниках Древнего Египта, что маловыясненная пока связь их с христианством может возбуждать пытливое любопытство и в настоящее время.

Ввиду чрезвычайной важности церковной политики Феодосия Великого нам следует выяснить ее ближайшие результаты на развитие церковных отношений в Византийской империи. По основному характеру деятельность Феодосия Великого направляется к установлению религиозного единства в империи, и в этом отношении он может быть поставлен рядом с равноапостольным Константином. В частности, Феодосий не только продолжает издавать законы против язычества, но последовательным рядом законодательных и административных мер приходит к окончательному и абсолютному запрещению языческого культа как в общественных собраниях и храмах, так и в частных домах. Законом, изданным в 392 г., предусматривалось, что если бы кто затем был обвинен или в принесении жертвы, или в совершении гаданий по внутренностям животных, тому угрожал процесс по закону об оскорблении величества и конфискация имущества; небрежение чиновников по отношению к этому закону наказывалось большим денежным штрафом. Гораздо серьезней в конце IV и в начале V в. был другой вопрос, препятствовавший достижению религиозного единства, вопрос об отпавших от единства с Церковью или об еретиках. Здесь Феодосием установлен принцип, который после него становится одним из устоев империи: «Все должны верить так, как заповедал это Петр, верховный апостол, и как соблюдали римский епископ Дамас и александрийский Петр. Только те, кто исповедует равночестную божественную Троицу, называются кафоликами; те же, кто исповедует иначе, называются еретиками» [76]. Этот принцип имел своим непосредственным применением исключительное торжество и господство никейского символа. Политическая важность выраженного положения усматривается из того, что в особенности на Востоке образовалось множество мнений и учений, отступающих от богословского воззрения, нашедшего выражение в никейском символе, и, следовательно, ставших в оппозицию и к господствующему вероучению, и к поддерживающему его светскому правительству. Этим создавалось крайнее затруднение для проведения идеи религиозного единства. В самом Константинополе, чтобы удалить арианского епископа Димофила и восстановить православного, потребовалось применение военной силы.

Так или иначе, под угрозой жестоких наказаний и конфискации имущества язычники и еретики принуждены были уступить, т. е. присоединялись внешним образом к господствующей Церкви. Но Церковь далеко не выигрывала от таких случайных присоединений, напротив, чрезвычайно много теряла в своей внутренней силе. Наконец, в рассуждении церковной политики Феодосия нельзя не обратить внимания на то, что он слишком круто подчинил церковный строй требованиям государственным. Если Церковь обращена им в орудие для достижения государственных целей, то этим принесено было в жертву то, что составляет самое существенное и самое дорогое в религии — свобода совести. Здесь идет речь не только о том, что победоносное и торжествующее христианство отказалось от самых высоких принципов, провозглашаемых им во время угнетенного положения (припоминается знаменитая фраза Тертуллиана: одной вере не свойственно притеснять другую — religionis non est religionem cogere), но также об опасности для самого государства поставить себя в зависимость от религиозного единства. История представила слишком явные доказательства того, что такой тесный союз Церкви и государства, какой установился в Византии, не был полезен ни той, ни другой стороне. Особенно важно отметить те мероприятия, в которых усматривается начало обособления Востока и намечаются характеристические черты развития православно-восточной Церкви.