Герман Мелвилл - ОМУ

• Название: ОМУ
• Автор: Герман Мелвилл
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1960

В романе „Ому“ известного американского писателя Германа Мел- вилла (1819–1891 гг.), впервые опубликованном в 1847 г., рассказывается о дальнейших похождениях героя первой книги Мелвилла — „Тайпи“. Очутившись на борту английской шхуны, он вместе с остальными матросами за отказ продолжать плавание был высажен на Таити. Описанию жизни на Таити и соседних островах, хозяйничанья на них английских миссионеров, поведения французов, только что завладевших островами Общества, посвящена значительная часть книги. Ярко обрисованы типы английского консула, капитана шхуны и его старшего помощника, судового врача, матросов и ряда полинезийцев, уже испытавших пагубное влияние самых отрицательных сторон европейской цивилизации, но отчасти сохранивших свои прежние достоинства — честность, добродушие, гостеприимство. Симпатии автора, романтика-бунтаря и противника современной ему буржуазной культуры, целиком на стороне простодушных островитян.

Мелвилл в молодости сам плавал на китобойных шхунах в Океании, и оба его романа, „Тайпи“ и „Ому“, носят в большой мере автобиографический характер.

Прим. OCR: Файл соответствует первому изданию книги 1960 г. с превосходными иллюстрациями Цейтлина. Единственно, что позволил себе дополнить файл приложениями из позднего переиздания (словарь морских терминов и мер) и расширенным списком примечаний из файла  http://lib.rus.ec/b/207257/view.

---

Пока дул этот свежий ветерок, Балтимора, наш старый черный кок, был в полном отчаянии.

Как принято на большинстве судов, плавающих в Южных морях, камбуз «Джулии» помещался по левому борту на баке. Шедший при сильном волнении под всеми парусами, зарывавшийся носом барк то и дело захлестывало зелеными, похожими на стекло, волнами, которые, перекатываясь через поручни бака, основательно заливали переднюю часть палубы и растекались по направлению к корме. Камбуз, считавшийся прочно принайтовленным к своему месту, служил чем-то вроде волнолома, который предохранял от затопления.

В такие дни Балтимора всегда надевал свой «штормовой костюм», как он его называл; среди прочего в него входили зюйдвестка и огромные, хорошо смазанные сапоги, доходившие ему почти до колен.

Экипировавшись так, чтобы не промокнуть ни на судне, ни в море, — если придется тонуть, — наш верховный жрец кулинарии возвращался в храм и продолжал втайне заниматься своей черной магией.

Старик так боялся, чтобы его не смыло за борт, что привязывал к поясу тонкий трос и, обмотав его вокруг себя, пользовался им соответственно обстоятельствам. Когда ему приходилось что-нибудь делать вне камбуза, он разматывал трос и закреплял второй конец за рым; таким образом, если бы случайная волна сбила его с ног, больше никакого вреда она ему не причинила бы.

Однажды вечером, как раз когда кок готовил ужин, «Джулия» внезапно поднялась на дыбы, словно норовистый жеребенок, а лишь только она выровнялась и снова двинулась вперед, ее накрыла чудовищная волна. Поток воды смел все преграды на своем пути. Подгнивший фальшборт на носу с треском проломился; волна ударила в камбуз, сорвала его с места, покрутила и понесла к шпилю, где он и сел на мель.

Вода рекой разлилась по палубе, увлекая за собой горшки, сковороды и котлы, а заодно и старого Балтимору, который время от времени выпрыгивал из воды, как дельфин.

Ударившись в гакаборт, волна спала и, перекатываясь с одного борта на другой, выбросила на ахтерлюк тонувшего повара, который все еще держал в зубах чуть не перекушенную пополам погасшую трубку.

Те, кто был на палубе, со свойственной матросам сноровкой успели взобраться на грот-мачту и лишь во все горло хохотали над бедствиями Балтиморы.

В ту же ночь наш бом-утлегарь сломался, как черенок трубки, а бизань-гафель рухнул.

На следующее утро ветер значительно стих, а с ним и море; к полудню мы исправили как могли все повреждения и снова спокойно шли своим курсом.

Впрочем, сломанный фальшборт починить не удалось, так как нам нечем было его заменить. Теперь, когда опять поднимался ветер, наше бесстрашное судно двигалось вперед, зачерпывая воду расщепленным носом, но по-прежнему гордо взбираясь на гребни волн.

Глава 17 Коралловые острова

Как далеко зашли мы на запад после того, как покинули Маркизские острова, на какой широте и долготе мы находились в то или иное время, или сколько лиг мы сделали при переходе к Таити — обо всем этом я, к сожалению, не могу осведомить читателя с достаточной точностью. Джермин, наш штурман, ежедневно производил определения, но, как упоминалось раньше, держал их результаты про себя. В полдень он выносил свой квадрант — старую заржавленную штуковину такого фантастического вида, словно она когда-то принадлежала средневековому астрологу.

Иногда, будучи изрядно навеселе, старший помощник расхаживал шатаясь по палубе, приставив инструмент к глазу и поворачиваясь во все стороны в поисках солнца, которое всякий трезвый наблюдатель мог бы заметить прямо над головой. Каким чудом ему удавалось определить широту, выше моего разумения. Долготу он, вероятно, получал либо при помощи тройного правила, либо благодаря откровению свыше. Нельзя сказать, что на хронометр, находившийся в капитанской каюте, не всегда можно было положиться или что он двигался несколько порывисто; напротив, он стоял, как вкопанный, а потому несомненно продолжал показывать истинное гринвичское время (во всяком случае каким оно было в тот момент, когда он остановился) с точностью до секунды.

Впрочем, старший помощник делал вид, будто, не довольствуясь определениями по лагу и компасу, он для установления долготы производит время от времени наблюдения над луной. Насколько мне известно, они состоят в получении при помощи соответствующих инструментов углового расстояния между луной и какой-нибудь звездой. Эта операция требует участия двух человек, производящих наблюдения одновременно.

И вот, хотя старший помощник один как будто вполне мог бы справиться с этим делом, поскольку у него, как правило, двоилось в глазах, обычно призывался на помощь доктор исполнять как бы роль второго квадранта в дополнение к первому — Джермину. Сколько развлечений доставляли нам они оба своими смешными ужимками! Судорожные попытки старшего помощника навести инструмент на звезду, на которую он нацелился, были особенно комичны. Когда же ему это удавалось, как умудрялся он отличить небесное светило от астральных тел, вращавшихся в его собственном мозгу, лично я с трудом понимаю.

Но так или иначе он вел наше судно все дальше и дальше; прошло немного дней, и матрос, посланный наверх чинить дыру в фор-марселе, подкинул в воздух свою шапку и заорал: «Земля!»

Действительно, впереди была земля; но в какой части Южных морей она лежала, знал один Джермин, а многие сомневались знал ли и он. Но едва разнеслась эта весть, он выбежал на палубу с подзорной трубой в руке, вскинул ее к глазам и повернулся с видом человека, получившего несомненное доказательство того, в чем он был заранее уверен. Земля перед нами была именно та, на которую он держал курс; если ветер не стихнет, то меньше чем через сутки мы увидим Таити. Его слова оправдались.

Земля оказалась одним из островов, входящих в состав архипелага Паумоту, или Низменного (иногда эти острова называют также Коралловыми), — пожалуй, самого замечательного и интересного во всем Тихом океане. До Таити, расположенного к западу, от ближайших к нему островов сутки пути.

Архипелаг состоит из огромного количества островов, большей частью маленьких, низких и ровных, иногда поросших лесом, но всегда покрытых зеленью. Многие из них имеют форму полумесяца; другие по очертаниям напоминают подкову. Последние представляют лишь узкие кольцеобразные полоски земли, окружающие тихую лагуну, которая соединяется с морем одним-единственным проходом. Некоторые лагуны, имеющие по предположениям подземные каналы, на вид кажутся совершенно замкнутыми; в таких случаях окаймляющий их остров напоминает сплошной изумрудный пояс. Другие лагуны окружены множеством маленьких зеленых островков, расположенных очень близко один от другого.

Происхождение всего архипелага обычно приписывают крошечным существам под названием кораллы.

По мнению части естествоиспытателей, эти изумительные маленькие создания, начиная воздвигать свои сооружения со дна моря, по истечении столетий доводят их до поверхности, на чем свою деятельность и прекращают. Теперь в неровностях коралловых рифов скопляются всякие плавающие в море твердые вещества, которые со временем образуют почву. Занесенные на нее птицами семена прорастают, и островок покрывается растительностью. По всему архипелагу Паумоту тут и там виднеется множество отдельных голых коралловых образований, только что выступивших над поверхностью океана. Это, по-видимому, будущие острова в процессе возникновения — во всяком случае к такому выводу невольно приходишь, когда на них смотришь.[30]

Насколько мне известно, на архипелаге Паумоту хлебный деревья встречаются лишь в незначительном количестве. Во многих местах не растут даже кокосовые пальмы, хотя в других они широко распространены. В соответствии с этим некоторые из островов совершенно необитаемы, другие могут прокормить лишь одну семью; ни один из них не имеет многочисленного населения. Во многих отношениях туземцы похожи на таитян; их язык также очень близок к таитянскому. Жители юго-восточной части Паумоту (о которых, впрочем, известно очень мало) пользуются дурной славой людоедов, а потому моряки редко рискуют пользоваться их гостеприимством.

Несколько лет назад миссионеры с островов Товарищества[31] обосновались на подветренных островах, где туземцы отнеслись к ним дружелюбно. Многие из них формально являются теперь христианами; несомненно, благодаря политическому влиянию пришлых наставников они вскоре признали свою зависимость от Помаре, королевы острова Таити,[32] с которым всегда поддерживали тесную связь.

Коралловые острова посещают главным образом искатели жемчуга, добирающиеся до них на маленьких шхунах с экипажем всего в пять-шесть человек.

Долгое время этот промысел был сосредоточен в руках Меренхоута, французского консула на Таити, голландца по происхождению; по рассказам, он за один год отправил во Францию жемчужин на сумму в пятьдесят тысяч долларов. Раковины находят в лагунах и около рифов; за полдюжины гвоздей в день и даже за еще меньшую плату нанимают туземцев, и те ныряют за жемчугом.