Пол Андерсон - Королева викингов

• Название: Королева викингов
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02473-5

Гуннхильд, королева Норвегии и Англии в десятом веке, сыграла столь значительную роль, что не только прочно вошла в историю, но и стала героиней легенд и мифов. Вокруг нее — колдуньи, провидицы, возлюбленной одного из самых свирепых и властолюбивых вождей викингов, матери восьми королей, — словно вокруг оси гигантского колеса вращались судьбы людей, народов и стран, подгоняемые ее усилиями, интригами и тайным влиянием. Повесть о ней — вовсе не запыленный свиток, а живое динамичное повествование, в нем бьется пульс правды и чувствуется аромат времени.

Впервые на русском языке!

---

Он преследовал тех викингов, которые грабили норвежские берега, уничтожал их поселки, ловил и убивал их в море, создал сторожевой флот и береговую стражу и сумел освободить от них страну. После этого началось быстрое развитие; Норвегия полностью раскрылась для внешнего мира.

Конечно, Харальд не был всемогущ. Ярл Хлади, владевший Траандло, был почти на равной ноге с ним. А еще дальше, за Траандло и Наумдоелафюльки, протянулся Хологаланн, куда король просто-напросто ежегодно направлял людей, чтобы забрать дань, которую ему платили финны.

Ладно, думала Гуннхильд, все это можно и исправить.

Не то чтобы она хотела подчинить отца чьей-то власти.

— Нет, нет! — крикнула она той, чей прах лежал здесь, той, которая, возможно, слушала ее. Но разве не был дедушка Рёгнвальд самым верным сподвижником Харальда Прекрасноволосого? Разве не должен достойный сын продолжить дело своего отца?

Говорят, что, когда Харальд женился на Рагнхильд Могущественной, он отослал от себя девять жен. Она была дочерью Эйрика, короля Ютланда. Вскоре после этого королем всей Дании стал Горм, но Рагнхильд была и его родственницей. Ребенок, которого она тогда носила, получил имя Эйрик в честь ее отца. Через некоторое время она умерла. Этого Эйрика Харальд Прекрасноволосый любил больше всех остальных своих сыновей и сделал его своим наследником — того самого Эйрика, который однажды провел в Ульвгарде несколько дней. Замечательных дней.

— Я никогда не уступлю, — сказала Гуннхильд ветру. — Мать, через меня наша кровь поднимется на великую высоту.

VI

Эзур вдовел недолго. Ульвгарду требовалась хозяйка. Гейрмунд Арнасон был вторым по состоятельности человеком в этих краях. Хельга была старшей из его незамужних дочерей. Зимой Эзур попросил ее руки и получил ее.

После этого он почти совсем перестал навещать Сейю. Но Гуннхильд ходила к ней еще чаще, чем прежде.

Хельга была всего лишь на три года старше, чем Гуннхильд. Они не ладили между собой. Если ссора между ними начиналась в присутствии Эзура, он немедленно грозным окриком заставлял их успокоиться, но Эзур не всегда был дома. Сразу же после жертвоприношений в летний солнцеворот он отправился в плавание по торговым делам. Ольв ходил с ним уже несколько лет, а с недавних пор отец стал брать и Эйвинда. Когда трое мужчин ушли в море, взаимная неприязнь женщин стала разгораться, ничем не сдерживаемая.

Гуннхильд сидела, задумавшись, в длинном доме. Хельга уже давно запретила ей садиться на высокое место, так как оно предназначалось для жены хозяина. Так что в этот раз Гуннхильд опустилась в кресло для почетного гостя, стоявшее напротив высокого стула. В открытые двери струились солнечный свет и приятно теплый воздух. Но она ничего этого не замечала. Ей было жаль, что она не может присоединиться к двум служанкам, соскребавшим грязь и сажу с дощатой обшивки стен. Те непрерывно болтали. В разговоре они перекидывались теми же самыми бездумными будничными репликами, повторявшимися из месяца в месяц, из года в год и состоявшими из одних и тех же немногочисленных отрывистых слов, то и дело перемежавшихся взрывами смеха, похожего на куриное кудахтанье. Гуннхильд сама не знала, почему торчит здесь, чувствовала лишь, что пребывание в доме действует на нее, как почесывание воспаленного места.

Со двора вошла Хельга. Она приостановилась, оглядела зал, а затем зашагала к возвышению и остановилась, уперев руки в боки. Гуннхильд взглянула на нее с негодованием. То, что Хельга была на два дюйма выше ростом, ничего не значило. Из-под платка у нее торчали желтые косы. Живот выпирал — она носила ребенка. На лице застыло кислое выражение.

— Опять бездельничаешь, Гуннхильд? — презрительно бросила она. — Ты что, устала?

Девушка выпрямилась и напряглась.

— Нет, — ответила она. — Я думала.

— Ну что ж, у нас в кладовой есть тюк чесаной шерсти. Ты можешь прясть ее и думать.

— Я буду прясть, когда приготовлюсь, — пробормотала Гуннхильд.

— Ты вполне готова. Иди и бери шерсть!

Гуннхильд вскочила, как будто ее подбросило.

— Не разговаривай так со мной! — вспыхнула она. — Я что, рабыня?

— Нет. Рабы работают. А ты сидишь, как свинья в закуте, или мотаешься повсюду, как вонь от навозной кучи по ветру.

— Т-т-ты с-смеешь так разговаривать со мной — с дочерью Эзура Сивобородого?

Хельга промолчала, видимо, она немного заколебалась, и желание непременно взять верх оставило ее. После паузы она вновь заговорила, но уже менее резко:

— О да, ты, конечно, будешь жаловаться ему, когда он вернется домой. Но от меня он узнает правду.

Гуннхильд почувствовала, что берет верх, и, не желая терять преимущество, огрызнулась в ответ:

— Пусть он сам решит, кто из нас прав. А от тебя я больше не потерплю унижения.

С этими словами она вышла из зала. Хельга злобно посмотрела ей вслед.

Во дворе Ингвар и еще несколько мужчин запрягали лошадь в телегу, к которой были прислонены несколько вил и грабель. Они собирались возить скошенное сено. С каким удовольствием она поехала бы вместе с ними!

— Добрый вечер, Гуннхильд Эзурардоттир, — серьезно произнес Ингвар. В отсутствие господина он оставался в Ульвгарде за старшего.

— И тебе добрый вечер, Ингвар Халлфредарсон, — промямлила она в ответ.

— Могу ли я спросить, куда ты направляешься?

— Немного пройтись.

Ингвар поглядел на открытую дверь.

— Я слышал недобрые слова.

Гуннхильд почувствовала, что ее лицо побелело от гнева.

— Нехорошо, когда женщины вот так ссорятся, — гнул свое Ингвар. — Это может привести к смертоубийству среди мужчин.

— Ты что, тоже против меня? — выкрикнула Гуннхильд.

Ингвар протестующе поднял руку:

— Нет, нет. Я просто огорчен. Прогуляйся, остынь. — Он знал, что поблизости нет никаких разбойников, объявленных вне закона, а никто другой не посмеет сделать что-нибудь плохое с дочерью Эзура. — Я попробую поговорить с… с хозяйкой дома. Лучше всего будет, если, когда ты вернешься, вы обе не станете возвращаться к этой ссоре.

Гуннхильд коротко кивнула и проследовала дальше.

Она вся кипела. Сколько еще это будет продолжаться? Может быть, следует попросить отца, чтобы он нашел ей мужа, несмотря на то что она еще молода?

Нет! Оказаться привязанной к крестьянину с руками, на всю жизнь пропахшими хлевом, или к рыбаку, от которого будет разить его уловом, заточить себя в этой земле и никогда не увидеть того, что лежит вне ее, никогда не иметь в своей власти более чем нескольких неопрятных работников? Нет!

Войдя в лес, она несколько успокоилась. Воздух, казалось, был насыщен густой зеленью; временами то тут, то там принималась распевать какая-нибудь запоздалая птица. Сквозь раскидистые лиственные кроны и опушенные сверкающей хвоей ветви сосен проглядывало густо-голубое небо. Красновато-золотые полосы света пролегали почти у самых корней деревьев, прогоняя прочь приземные тени. Лето было в разгаре, и солнце еще не начало прятаться за край мира; оно ходило по небу кругами, поднимаясь от окоема и опускаясь к нему, вечер незаметно переходил в утро, и так повторялось раз за разом. Люди почти не спали, лишь на несколько мгновений смыкали глаза, как будто стремились запастись летней силой жизни к наступлению черной зимы.

На поляне вокруг хижины Сейи ярко зеленела трава, среди которой вспыхивали цветы — фиалки и желтые пятнышки ятрышника. Сама она стояла возле двери. На небрежно собранные волосы она надела травяной венок, на фоне темного платья из грубого сукна выделялось ожерелье из черепов леммингов.

— Войди, — пригласила она. — Я тебя ждала.

Гуннхильд резко остановилась. Она почувствовала, как по ее телу пробежал холодок удивления. В последнее время Сейя казалась более странной, чем когда-либо, она была очень немногословной и часто застывала на месте, не закончив движения, разглядывая нечто невидимое. Она похудела, хотя не казалась больной. Казалось, будто внутренний огонь, тлевший в ней, разгорался все сильнее, питаемый ее плотью — или чем-то еще?

— Правда? — Гуннхильд запнулась. — Я… я уже довольно давно не бывала здесь.

— И никто не был, — откликнулась Сейя. И добавила: — В истинной плоти.

— Что ты имеешь в виду? — Гуннхильд как бы со стороны услышала, что ее голос внезапно ослабел. Готовый выплеснуться гнев отмел в сторону дурные предчувствия. — Я хотела бы прийти, но в последние дни у меня было очень мало свободного времени.

— А у меня его совсем не было. Но войди. Давай поговорим.

Хижина находилась наполовину под землей. Они приподняли юбки и спустились. Гуннхильд села на табурет. Сейя, скрестив ноги, устроилась на полу. Хотя дверь была открыта настежь, вокруг очага, который сегодня только слабо дымился, всегда стоял полумрак. Немногочисленные горшки, миски и предметы кухонной утвари словно пытались спрятаться в тени за ткацким станком. Колдовские предметы, сделанные Сейей за эти годы, — грубо обработанные палки, кости, камни, череп северного оленя, вымазанный давно почерневшей кровью, маленькая глиняная фигурка, которая могла бы быть человеком, богом или троллем, — казалось, наблюдали и прислушивались.