Пол Андерсон - Королева викингов

• Название: Королева викингов
• Автор: Пол Андерсон
• Издательство: Эксмо
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2003
• ISBN: 5-699-02473-5

Гуннхильд, королева Норвегии и Англии в десятом веке, сыграла столь значительную роль, что не только прочно вошла в историю, но и стала героиней легенд и мифов. Вокруг нее — колдуньи, провидицы, возлюбленной одного из самых свирепых и властолюбивых вождей викингов, матери восьми королей, — словно вокруг оси гигантского колеса вращались судьбы людей, народов и стран, подгоняемые ее усилиями, интригами и тайным влиянием. Повесть о ней — вовсе не запыленный свиток, а живое динамичное повествование, в нем бьется пульс правды и чувствуется аромат времени.

Впервые на русском языке!

---

— А у меня его совсем не было. Но войди. Давай поговорим.

Хижина находилась наполовину под землей. Они приподняли юбки и спустились. Гуннхильд села на табурет. Сейя, скрестив ноги, устроилась на полу. Хотя дверь была открыта настежь, вокруг очага, который сегодня только слабо дымился, всегда стоял полумрак. Немногочисленные горшки, миски и предметы кухонной утвари словно пытались спрятаться в тени за ткацким станком. Колдовские предметы, сделанные Сейей за эти годы, — грубо обработанные палки, кости, камни, череп северного оленя, вымазанный давно почерневшей кровью, маленькая глиняная фигурка, которая могла бы быть человеком, богом или троллем, — казалось, наблюдали и прислушивались.

Сейя пропела несколько строф — слишком тихо для того, чтобы Гуннхильд смогла разобрать слова финского языка, — рисуя руками в воздухе при этом какие-то знаки. Стихи то взлетали, то опускались, подобно солнцу в полночь. Гуннхильд почувствовала, как ее кожа покрылась мурашками.

Сейя наклонилась вперед, опершись руками на колени. Она говорила мягко, но ее слова проникали прямо в сердце. Ее глаза мерцали в полумраке, не отрываясь от лица Гуннхильд.

— Ты мой единственный, друг.

Гуннхильд ограничилась довольно сухим ответом:

— Я желаю тебе добра. — И она сама, и ее мечты уже отдалились отсюда. То, что относилось к детству, даже тот день, когда на них напали насильники, — все это порой воспринималось ею как случившееся с кем-то другим. И внезапное пробуждение воспоминаний не доставило ей большого удовольствия.

— Ты хочешь, чтобы я получила свободу?

— Что?

А следующий вопрос заставил ее задрожать.

— Ты поможешь мне вернуться домой, чтобы таким образом самой сделать шаг к величию?

— Но как я могу? — растерянно пробормотала Гуннхильд. — Я не стану предавать моего отца.

— Да какое ему теперь дело до меня? Никакого. И все же он не отправит меня домой. Это слишком хлопотно и не принесет ему никакой выгоды.

— А если бы он позволил тебе уйти, ты все равно не смогла бы одна, пешком пройти через все эти дикие места. Ведь правда?

— Нет, не смогла бы. И все же я преодолела этот путь. Не пешком, нет. По нему прошла моя душа.

— Каким образом? — Гуннхильд затаила дыхание.

— Слушай. Ты знаешь — я говорила тебе, — что на протяжении всех этих лет я очень старалась видеть во сне, что я дома. Меня слишком рано вырвали из моей Саами, от ноай'де — вы называете их колдунами, — которые обучали меня. Я должна была по обрывкам воспоминаний искать мой собственный путь. Песни, которые я складывала, танцы, которые я плясала, палка, которой я била по бревну, вместо бубна, травы, ягоды и грибы, которые я пробовала… — Голос Сейи перешел в неслышное бормотание. — Болезнь… рвота…

Сердце Гуннхильд билось с такой силой, что девушке казалось, будто все ее тело сотрясается.

Спустя недолгое время Сейя вновь посмотрела на нее сухими глазами и сказала очень спокойным голосом:

— В конце концов я нашла то, что нужно. Это боль. Смотри. — Она задрала левый рукав, открыв большой отечный лилово-красный шрам, оставшийся, по-видимому, после сильного ожога. — Боль, соединившись с песней, танцем, барабанным боем, колдовской пищей, выпустила мою душу. Я рухнула во тьму. Но птица полетела прочь отсюда, ласточка, и этой ласточкой была я. Она летела над горами, над лесами, над болотами, над озерной страной, летела быстрее ветра, пока не нашла милые моему сердцу горы Финнмёрка и стойбище людей, пасущих северных оленей.

— О… — Не сошла ли эта женщина с ума? Гуннхильд не могла заставить себя отвести взгляд от ее глаз.

А голос Сейи дрожал лишь в той мере, в какой он дрожит и срывается у почти любого человека, старающегося рассказать о чем-то изумительном, поразившем его слишком глубоко, чтобы найти нужные слова.

— Я не смогла бы сделать это без помощи: найти это стойбище… Я, вероятно, заблудилась бы. Возможно, я не смогла бы найти дорогу назад. — Сейя пожала плечами. — Впрочем, я осмелюсь сказать, что во мраке Туонелы[6] вряд ли может быть хуже, чем здесь. — Она заговорила быстрее: — Это был мой брат Вуокко. Он увидел, как я лечу в своих снах, и позвал меня к себе. Он поднял руки своей души, и я слетела вниз и устроилась в них, как в гнезде. Мы вместе плакали. А потом разговаривали.

— И что ты сказала? — шепотом спросила Гуннхильд.

— О, много, много. А закончился разговор вот чем. Я рассказала ему о своей жизни. Рассказала ему о тебе, беспокойной и несчастной, о том, что я заметила, насколько быстро ты выучилась тому немногому, что могла тебе дать я, как ты стремишься узнать больше.

На Гуннхильд нахлынула тоска.

— Если бы я могла путешествовать так же, как ты…

— Нет, нет, я не смогу научить тебя этому и даже не смею подумать об этом. Я и сама толком не знаю, как у меня это получилось. Не думаю, что я смогла бы сделать это без помощи. Это Вуокко притянул меня туда.

— А потом…

Сейя сжалась в комок.

— А потом было вот что. Вуокко призвал нашего родственника Аймо, чьи знания и сила не уступают его мощи.

Он сделал это ради меня, но еще больше — ради Саами, которой нужен новый сильный друг из твоего племени. Если твой отец отправит меня домой и тебя вместе со мной, то они примут и обучат тебя. Ты станешь ведуньей и ведьмой, и сможешь видеть богов, и получишь власть над духами земли, воды и неба, над людьми и их королевствами, и многое другое — если ты освободишь меня.

Гуннхильд сидела, ошарашенная. В голове у нее гудело и гремело, как будто там оказалось сразу несколько узких пастей соседних фьордов, в которые с бурной силой врывается высокий прилив.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — услышала она сквозь этот шум. — Задавай мне любые вопросы, какие захочешь. Обдумай все, что я тебе сказала. Испытай меня. Нет никаких причин для спешки.

— Да, — слабым голосом откликнулась Гуннхильд.

Сейя немного расслабилась. Она даже улыбнулась.

— Но не лучше ли нам сначала выпить? У меня нет ничего лучше, чем березовое пиво, которое я сделала в кувшине, зато есть рог; я отрезала его от мертвой коровы, которую нашла однажды. Давай притворимся, что мы пьем мед.

Гуннхильд, не успевшая прийти в себя, слишком громко и визгливо расхохоталась.

— Нет. Вино. Дорогое заморское вино.

— Ну и прекрасно. Вино, которое мы выпьем за счастливое завтра.

VII

Эзур вернулся домой как раз к родам Хельги. Когда повитуха вошла в длинный зал и положила новорожденного к ногам отца, он увидел, что это здоровый мальчик, и взял его на колени. Такого ребенка не стоило выносить в лес как пищу для волков и воронов, он был достоин того, чтобы его оставили в доме и вырастили. Эзур созвал друзей на пир. Там окатил новорожденного водой и дал ему имя Торстейн. Хельга поднесла ребенка к груди и бросила на Гуннхильд через огонь длинного очага полный злорадства взгляд.

Через несколько дней после пира Гуннхильд нашла Эзура праздно сидящим на своем высоком стуле. Именно такого момента она и дожидалась.

— Не могли бы мы поговорить наедине? — спросила она, дернув отца за рукав.

— Если хочешь, — спокойно ответил он.

Они накинули плащи, Эзур взял копье, и они не торопясь пошли к кургану Ульва. Он находился совсем рядом с домом, но никому не пришло бы в голову потревожить их там без крайней необходимости.

Дул сильный ветер, по небу стаей неслись серые растрепанные облака, то и дело срывался мимолетный дождик. Сосны на вершине кургана слегка раскачивались и громко поскрипывали, по траве пробегали волны, похожие на морские, чахлые кусты шелестели. Грохот волн, набегавших на берег и разбивавшихся о камни, доносился сюда вместе с резким запахом соли. Каждый раз, когда луч солнца пробивался сквозь прорехи в тучах, фьорд вспыхивал золотом. Само солнце, низкое и бледное, с трудом можно было разглядеть на юго-западе. Лето близилось к концу.

Эзур пристально взглянул на дочь из-под мохнатых бровей.

— Ну, — сказал он, — чего ты хочешь?

Ее сердце лихорадочно колотилось.

— Сейя… — негромко выдохнула она.

Эзур нахмурился:

— Ты уделяешь слишком много внимания этой маленькой колдунье.

Чувство горечи придало девушке смелости.

— А кто еще у меня есть? Было время, когда ты тоже виделся с нею довольно часто.

Эзур фыркнул:

— Что она такого натворила?

— Ничего дурного. Впрочем, если бы она даже стала колдовать против нас, я все равно простила бы ее.

— А я убил бы ее.

— Но она ничего такого не делала! — поспешно произнесла Гуннхильд, глядя в пространство. — Во-первых, она не может, ей не хватит умения, а во-вторых, она просто не хочет ничего подобного. Я клянусь, что она этого не делала. Но в этом году… — Слова полились из нее на диво внятным и складным рассказом.