Сергей Кремлев - Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров

• Название: Россия за Сталина! Вождь народа против жуликов и воров
• Автор: Сергей Кремлев
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-9955-0721-5

«Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет ее!» Через 60 лет после убийства Сталина понимаешь, насколько же он был прав. Несмотря на истерику «либеральных» иуд и истошный вой кремлевской пропаганды, всё больше граждан России оценивает роль Иосифа Виссарионовича в истории как исключительно положительную, считая его не «тираном», «палачом» и «мясником», якобы «заваливавшим врага трупами», а лучшим полководцем Второй Мировой, величайшим государственным деятелем XX века, гениальным творцом-созидателем и спасителем Отечества, который однажды уже превратил отсталую, нищую, разграбленную страну в Сверхдержаву и мог бы совершить это снова. Участвуй он сегодня в выборах — Сталин получил бы больше голосов, чем все остальные кандидаты, вместе взятые! Сравните этого титана власти с нынешними политическими пигмеями, а могучий сталинский СССР 60-летней давности с жалкой РФ, превратившейся в сырьевую колонию Запада, — и решайте сами, за кем будущее и кто заслуживает вечной памяти!

---

А Троцкий?

Уже находясь в эмиграции, этот небольшевистский (по позднейшему определению самого Ленина) лидер партии большевиков оценивал напряженную, многотрудную и ежедневную работу Сталина в июле 1977 года, то есть — сразу после окончания мирного периода революции, как «отсиживание».

Н-да…

Если мы припомним состав боевого штаба восстания — Военно-революционного центра, то вряд ли долго будем искать ответ на вопрос, кто был его неформальным лидером и главой.

Бубнов? Нет, конечно, как и Урицкий…

Дзержинский? Он был деятелен, но его партийный авторитет не стоял тогда безоговорочно высоко.

Остаются Свердлов и Сталин.

Сталин писал о покойном Свердлове: «организатор до мозга костей», и это было десять раз так. Однако Свердлов не был сильным идеологом, не превосходя Сталина и в мастерстве организации, а тем более — в верном видении политического момента, В последнем Сталин был в партии вообще сильнее всех, кроме Ленина.

То есть только Сталин в ВРЦ являл собой фигуру синтетическую! Давний член ЦК, первый руководитель Русского бюро ЦК, организатор «Правды», автор многих статей — теоретических и агитационных, а при всем при том — мастер той черновой невидимой работы, которая и определяет будущий мощный видимый успех.

Так кто был второй фигурой Октября после Ленина?

НО ПРЕДОКТЯБРЬСКАЯ работа Сталина оказалась лишь прологом той огромной партийной и государственной работы, которая началась для Сталина сразу после Октября.

Пока в развитии революции играли не последнюю роль речи, Сталин уступал тому же Троцкому — «зажигать сердца» на манер бенгальских огней Лев Давидович умел, как мы знаем, непревзойденно.

Но когда лидеры большевиков из только политических деятелей превратились еще и в государственных деятелей, когда у них появилась возможность (да что там «возможность» — обязанность!) невозбранно, ежедневно, легально и при всей полноте власти делать государственные дела, Сталин начал выдвигаться очень быстро.

А точнее — его стало выдвигать само Дело!

Ведь Сталин был человеком Дела!

И это быстро понял прежде всего Ленин… Имеется любопытный документ — запись переговоров Ленина по прямому проводу 3 (16) января 1918 года с председателем мирной делегации в Брест-Литов-ске Троцким. Тогда делегация РСФСР вела тяжелые переговоры с немцами о заключении мира. Троцкий их фактически сорвал, но дело сейчас не в этом.

Интересны ответы Ленина, приведенные в его Полном собрании сочинений:

«1.

У аппарата Ленин. Я сейчас только получил Ваше особое письмо. Сталина нет, и ему еще не мог показать. Ваш план мне представляется дискутабельным… Как только вернется Сталин, покажу письмо и ему. Ленин.

2.

Мне бы хотелось посоветоваться сначала со Сталиным, прежде чем ответить на Ваш вопрос… Ленин.

3.

Сейчас приехал Сталин, обсудим с ним и сейчас дадим Вам совместный ответ. Ленин».

Как видим, сразу же после победы Октябрьской революции Ленин, и до этого ценивший Сталина высоко, все больше начинал ценить его в полную силу возможностей Сталина. Малоизвестный факт: 23 декабря 1917 года именно Сталин на время краткого отпуска Ленина назначается председателем Совнаркома.

Но вот еще один, тоже малоизвестный, но тоже любопытный эпизод — из дореволюционного периода истории партии…

Ленин в письме Зиновьеву от 23 июля 1915 года спрашивает: «Не помните ли фамилии Кобы?»

Как это понимать?

Безусловно, не приходится сомневаться в том, что дореволюционный Сталин входил в круг ленинских интересов, но получается, входил не так уж плотно и значимо?

Если бы Сталин не был арестован и сослан, а оставался на свободе и по-прежнему руководил бы Русским бюро ЦК, связи Ленина и Сталина укреплялись бы и укреплялись. Но Сталин с конца февраля 1913 года был на четыре года изолирован от оперативной партийной работы, и в результате чуть ли не полное, выходит, забвение?

Да-а, коллизия для любителей лакировки Сталина несколько неожиданная!

Вот-те и «ближайший соратник товарища Ленина…» и т. д.

А товарищ Ленин даже имени «ближайшего соратника» не помнил, оказывается!

Конечно, до революции подлинную фамилию Сталина крепче всего помнили в Охранном отделении, а в партии были больше в ходу псевдонимы. «Кобу» знали также как «Ивановича», «Василия», «Васильева» (последний псевдоним «воскрес» в годы Великой Отечественной войны как кодовое имя Сталина в его фронтовой переписке).

Но чтобы уж так решительно не помнить, что «Коба» — это на самом деле Иосиф Джугашвили?

Странно?..

Да не очень.

С одной стороны, этот неожиданный сюжет лишний раз доказывает, вообще-то, высшую партийную квалификацию Сталина! Профессиональный революционер — по необходимости прежде всего нелегал, а у нелегала нет имени, у него — десятки имен.

Но с другой стороны…

Что ж, с другой стороны, этот сюжет, как ни крути, показывает, что с 1913 года Сталин все же не «сидел» в голове у Ленина так уж повседневно — как, например, тот же Зиновьев или старый партиец Карпинский-Минин (1880–1965), которому Ленин в августе 1915 года писал: «,Письмо Ольги (С,Н, Равич, — С.К.) получил, Коба прислал привет и сообщение, что здоров…»

Однако уже в начале ноября 1915 года Ленин просит того же Карпинского: «…Большая просьба: узнайте (от Степко или Михи и т. п.) фамилию «Кобы» (Иосиф Дж?? мы забыли), Очень важно!!»

«Степко» — это кавказский большевик с 1903 года Н.Д. Кикнадзе (1885–1951), «Миха» — член РСДРП с 1898 года кавказский большевик М.Г. Цхакая (1865–1950). Первый с 1906 года, второй — с 1907 по 1917 год находились в эмиграции, Оба Сталина знали по Кавказу прекрасно — еще с революционной юности, И справку, конечно, дать могли.

При этом, даже после восьми лет общения и совместной работы в эмиграции, Ленин пишет об обоих, называя по партийным псевдонимам, а не по фамилиям.

Характерная деталь!

Дореволюционная коллизия с забытой Лениным фамилией Сталина говорит о том, что Сталин, оставаясь для Ленина «чудесным грузином», не был, после ареста и высылки в Сибирь, соратником Ленина по текущей борьбе, Ленин был в Женеве, Сталин — в Курейке, Тут много не посотрудничаешь…

Так что линия «Ленин — Сталин» полностью оформилась и окрепла только после победы Октября.

Зато уж — прочно и неразрывно!

Именно Октябрь и последовавший за ним период новейшей истории России позволили говорить о Сталине не только как о выдающемся ленинском соратнике, но и как о наиболее великом и последовательном продолжателе дела Ленина…

ДЛЯ ВСЕХ лидеров большевизма, ставших с 25 октября (7 ноября) 1917 года руководителями России, два последних месяца 1917 года и первые два месяца нового, 1918 года были не просто напряженными, но и неповторимыми.

Неповторимыми в том смысле, что это были их первые месяцы в новом их общественном качестве — в роли высших государственных управленцев. Теперь уже не было нужды критиковать власть — они сами были властью! И теперь надо было не речами, а делами — ежедневными решениями, распоряжениями, приказами, декретами, постановлениями и т. п, — доказывать окружающим свою компетентность и способность управлять обществом и государством.

«Сто дней» Сталина, как и вообще «Сто дней» большевиков, начались 7 ноября 1917 года и истекли к середине февраля 1918 года — как раз ко времени первого жестокого кризиса молодой советской власти, когда срыв Троцким мирных переговоров в Брест-Литовске поставил РСФСР на грань гибели.

И все эти «Сто дней» слились для Ленина и Сталина — без особых преувеличений — в один бесконечный день.

«Сто дней» Наполеона окончились его крахом, «Сто дней» Ленина и Сталина окончились кризисом, из которого новые вожди России вышли — при всей отчаянности их положения — окрепшими и усилившимися.

Первый опыт был получен, осмыслен и усвоен, а первые «блины» оказались не таким уж и «комом».

2 (15) ноября 1917 года Сталин выступил в прениях на совещании представителей политических партий, рабочих Путиловского завода и Центрального исполнительного комитета Всероссийского железнодорожного союза (Викжель).

Очевидно, это было его первое публичное выступление после Октябрьской революции — в качестве одного из руководителей нового правительства, И что интересно! Новой власти уже неделя, а Сталин держит публичную речь первый раз за неделю. Уже одно это говорит многое об уровне его тогдашней загруженности. Троцкий, я думаю, публично «отметился» за эту неделю не раз и в самых разных аудиториях, а Сталин был по горло занят оперативными вопросами.

Спору нет — время было такое, что Слово (не пылкие речи, а толковое деловое слово) тоже было Делом. Однако в сталинской послеоктябрьской биохронике за 1917 год отмечена, кроме названной выше, лишь еще одна публичная речь — 14 (27) ноября на съезде финляндской социал-демократической рабочей партии в Гельсингфорсе (Хельсинки).