Виктория Холт - Тайна поместья

• Название: Тайна поместья
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Вече, ACT
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7141-0125-1

В очередную книгу серии «Лотос» вошли два романа Виктории Холт «Тайна поместья» и «Хозяйка Меллина». Действие этих романов разворачивается на фоне древних, хранящих семейные тайны замков. Увлекательные любовные интриги, острый, почти детективный сюжет, страсти и убийства захватывают читателя и держат его в напряжении до последней страницы.

---

Ну и, конечно же, был еще Габриэль.

Он продолжал жить в «Черном олене», и я не понимала, что его там держит. Я вообще многого не понимала в связи с ним. Иногда он вполне откровенно и свободно говорил о себе, но даже в такие минуты чувствовалось, что есть что-то, что он скрывает. Мне казалось, что он не раз был на грани того, чтобы поделиться со мной чем-то, что он очень хотел этого, но не мог решиться.

Мы стали хорошими друзьями. Моему отцу он вроде тоже нравился, по крайней мере, отец не возражал против его частых посещений. Слуги привыкли к его визитам, и даже Фанни перестала их комментировать, правда, следя при этом, чтобы мы не виделись в доме наедине.

В конце первой недели Габриэль сказал, что скоро едет домой, но в конце второй он был все еще с нами. У меня было чувство, что он сам себя обманывает, обещая себе, что уедет, и находя всякие предлоги, чтобы остаться.

Я не спрашивала его о доме, хотя и умирала от желания что-нибудь узнать о его жизни. Я помнила, что в пансионе, когда меня спрашивали о моем доме, мне было не по себе, потому что я не знала, что говорить. Я не хотела быть причиной подобного замешательства Габриэля, поэтому и сдерживала свое любопытство, надеясь, что рано или поздно он сам мне что-нибудь расскажет.

Таким образом, наши разговоры в основном вертелись вокруг меня, причем Габриэль как раз не стеснялся задавать мне вопросы, и странным образом меня это совсем не раздражало. Я с удовольствием рассказала ему о дяде Дике, нарисовав самый яркий портрет этого веселого чернобородого и зеленоглазого человека, на который была способна.

— Мне кажется, что вы с ним должны быть похожи, — как-то сказал Габриэль, когда я в очередной раз говорила о нем.

— Да, наверное.

— У меня сложилось впечатление, что он — человек, который любит жизнь и стремится взять от нее все, что она может ему дать. По-моему, он сначала действует, а уже потом задумывается о последствиях. Скажите, вы тоже такая?

— Возможно.

Он улыбнулся.

— Я уверен в этом, — сказал он, и в его глазах появилось какое-то отстраненное выражение, как будто, глядя на меня в этот момент, он представлял себе меня не здесь, а где-то в другом месте, в другой ситуации.

Мне показалось, что он был готов сказать что-то еще, но промолчал, и я ни о чем не спросила.

Я уже давно поняла, что в Габриэле было что-то неординарное, что-то странное, и, казалось бы, это должно было предостеречь меня против слишком тесной дружбы с ним. Но ведь я была так одинока и мне так не хватало друга, что я и думать не хотела о том, чтобы порвать знакомство с ним или хотя бы сохранять какую-то дистанцию.

Поэтому, даже когда я заметила, что он начал привязываться ко мне, я не сделала ничего, чтобы прекратить наши встречи.

* * *

Нашим любимым времяпрепровождением были верховые прогулки на вересковой пустоши. Часто во время этих прогулок мы спешивались, привязывали лошадей и ложились на теплую землю около какого-нибудь валуна. Мы лежали, положив под головы руки, глядя в небо и лениво разговаривая обо всем и ни о чем. Меня забавляла мысль, что Фанни, увидев нас в такой момент, упала бы в обморок оттого, сколь неприлично это выглядело бы в ее глазах. Но меня не волновали приличия, и я чувствовала, что Габриэлю это нравится.

Я взяла за правило выезжать ему навстречу в какое-нибудь заранее условленное место, потому что я не могла выносить косые взгляды, которыми награждала его Фанни, когда он появлялся в доме. В то же время я знала, что его частые визиты в наши края не могли остаться незамеченными в нашей маленькой деревушке, где жители были наперечет и все знали друг друга, но ни меня, ни Габриэля это не беспокоило.

Я уже несколько недель не получала ничего от Дилис — думаю, потому, что она была слишком погружена в вихрь светских удовольствий, чтобы находить время для написания писем. Мне же теперь наконец было, что рассказать ей, и я написала ей об эпизоде с собакой и о том, как я к ней привязалась, но, конечно, главным предлогом для моего письма был Габриэль. Но писать о нем было трудно, так как я не могла до конца разобраться ни в нем самом, ни в своем отношении к нему.

Я всегда с нетерпением ждала наших встреч — и не только потому, что они скрашивали мое одиночество. Мне кажется, больше всего меня притягивала загадочность Габриэля и то, что я ежеминутно была готова услышать от него какие-нибудь невероятные откровения. Я была уверена, что, как и мой отец, Габриэль нуждается в помощи и утешении, только в отличие от отца, который отверг мою попытку помочь ему, Габриэль просто ждал момента, чтобы поделиться со мной своей печалью.

Конечно, рассказывать обо всем этом в письме к Дилис не имело смысла, тем более что я сама-то не все понимала и, возможно, многое существовало только в моем воображении. Поэтому я написала легкое, шутливое письмо, в котором только упомянула Габриэля в связи с приобретением Пятницы.

Прошло три недели с нашего знакомства, когда Габриэль вдруг решился сам заговорить о своем доме. Мы лежали, греясь на солнце на вересковой пустоши, и он вдруг сказал:

— Интересно, чтобы вы подумали о Киркландском Веселье.

— Я уверена, что мне бы там понравилось. Дом ведь, наверное, очень старинный? Меня всегда интересовали по-настоящему старинные дома.

Он кивнул.

— «Веселье»… — пробормотала я. — Мне так нравится это название. Тот, кто так назвал поместье, наверное, рассчитывал на жизнь, полную удовольствий.

Он невесело засмеялся, и после недолгого молчания начал говорить:

— Дом был построен в середине XVI века. Когда Киркландское аббатство было распущено, его, вместе со всеми землями, отдали в собственность моих предков. Они разобрали аббатство на камни и построили дом. Ну и по контрасту с аббатством, они и назвали его Киркландским Весельем. Руины аббатства существуют до сих пор. С моего балкона видны остатки стен и каменные арки. В сумерках можно легко представить себе, что это вовсе не развалины… Иногда так и кажется, что среди камней бесшумно разгуливают монахи в рясах.

— Как я вам завидую! Это должно быть так интересно жить рядом со средневековым аббатством!

— Да, эти руины притягивают всех, кто хоть раз увидит их. Ведь старина всегда привлекает нас, не правда ли? Представляете, дому всего каких-нибудь триста лет, но камни, из которых он построен, были обтесаны еще в двенадцатом веке. Ничего удивительного, что это всех впечатляет. Вы тоже, когда…

Он вдруг замолчал, и на его губах появилась улыбка.

Я не выдержала и спросила:

— Вы хотите сказать, что я могу увидеть ваш дом?

— Я несколько раз был гостем в вашем доме, и я хотел бы пригласить вас в свой.

И вдруг он выпалил:

— Мисс Кордер, мне пора возвращаться домой.

— Вам ведь не хочется уезжать отсюда, правда?

— Мы стали друзьями, — сказал он. — Во всяком случае, мне так кажется.

— Мы знакомы всего три недели.

— Да, но обстоятельства, при которых мы познакомились, были весьма неординарными. Кстати, пожалуйста, называйте меня Габриэль.

Я засмеялась.

— «Что есть имя?» — процитировала я. — То, как я буду вас называть — по имени или по фамилии — не повлияет на нашу дружбу. Что вы на это скажете, Габриэль?

— Кэтрин, — он почти прошептал мое имя, повернувшись на бок, чтобы видеть меня. — Вы правы, я не хочу уезжать.

— Почему вы боитесь возвращаться домой?

Он снова отвернулся от меня.

— Боюсь? Кто сказал, что я боюсь?

— Значит, это мне показалось.

Воцарилось молчание, и через некоторое время он сказал:

— Мне хотелось бы, чтобы вы увидели мой дом и аббатство.

— Расскажите мне о них, Габриэль. Если, конечно, хотите.

— Я хотел бы рассказать вам о себе, Кэтрин.

— Так расскажите.

— Вы знаете, эти три недели были самыми счастливыми и интересными в моей жизни — и все благодаря вам. Я не хочу уезжать, потому что не хочу расставаться с вами.

— Может быть, мы еще встретимся, — сказала я.

Он резко повернулся ко мне.

— Когда? — почти сердито спросил он.

— Когда-нибудь.

— Когда-нибудь! Откуда мы знаем, сколько нам отпущено времени.

— Как странно вы говорите… Словно вы думаете, что кто-то из нас может вдруг умереть.

На его щеках вспыхнул слабый румянец, а глаза как-то странно заблестели.

— Кто знает, когда придет смерть?

— Что за мрачные мысли! Мне девятнадцать лет. Вам, как вы сказали, двадцать три. В нашем возрасте люди не говорят о смерти.

— Смотря кто. Кэтрин, вы выйдете за меня замуж?

У меня, наверно, был такой изумленный вид, что он рассмеялся и сказал: — Вы так смотрите на меня, будто я сумасшедший. Неужели так странно, что кто-то хочет на вас жениться?

— Но я не могу принимать это всерьез.

— Вы должны принять это всерьез, потому что я не шучу.