Виктория Холт - Тайна поместья

• Название: Тайна поместья
• Автор: Виктория Холт
• Издательство: Вече, ACT
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1996
• ISBN: 5-7141-0125-1

В очередную книгу серии «Лотос» вошли два романа Виктории Холт «Тайна поместья» и «Хозяйка Меллина». Действие этих романов разворачивается на фоне древних, хранящих семейные тайны замков. Увлекательные любовные интриги, острый, почти детективный сюжет, страсти и убийства захватывают читателя и держат его в напряжении до последней страницы.

---

— Но я не могу принимать это всерьез.

— Вы должны принять это всерьез, потому что я не шучу.

— Но как же можно серьезно говорить о браке при таком коротком знакомстве?

— Мне оно не кажется коротким. Мы с вами встречались каждый день, и я понял, что вы — это то, что мне нужно, и для меня этого достаточно.

Я молчала. Несмотря на подмигивания и косые взгляды Фанни, я вовсе не думала о том, чтобы выйти замуж за Габриэля. Мы действительно стали хорошими друзьями, и мне будет очень грустно, когда он уедет, но одно дело дружить с малознакомым человеком, а другое — выйти за него замуж. Да, он возбуждал мое любопытство и притягивал меня своей неординарностью и таинственностью, но вплоть до этого момента я думала о нем просто как о человеке, которого в нужный момент послала мне судьба, чтобы скрасить мое одиночество. Я по-прежнему почти ничего не знала о нем, я не встречала никого из его родных. Причем, когда о них вообще заходила речь, Габриэль всегда старался перевести разговор на другую тему, как будто его семью окружала некая тайна, которой он не хотел делиться со мной. Ввиду всего этого было очень странно, что он вдруг предложил мне стать его женой.

— Так что же вы ответите мне, Кэтрин? — спросил он, выждав паузу.

— Я отвечу «нет», — сказала я. — Мы так мало знаем друг о друге.

— Вы хотите сказать, что вы мало знаете обо мне.

— Да, возможно, именно это я и хочу сказать.

— Но что вы хотите знать? Мы оба любим лошадей и собак, нам доставляет радость общество друг друга, когда я с вами, я смеюсь и чувствую себя счастливым. Чего еще я могу желать?

— А разве с вашими родными, когда вы у себя дома, вы не можете смеяться и чувствовать себя счастливым?

— Я ни с кем никогда не смогу быть таким счастливым, как с вами, и ни с кем я не чувствую себя так легко.

— Мне кажется, это не очень крепкий фундамент для создания семьи.

— Вы осторожничаете, Кэтрин. По-вашему, я поторопился с предложением?

Я знала, как одиноко и грустно мне будет, когда он уедет, и я подхватила его слова:

— Да, вы поторопились, в этом все дело.

— По крайней мере, мне не нужно опасаться соперника. Прошу вас, Кэтрин, не говорите «нет». Подумайте о том, как я желал этого, и постарайтесь хоть чуть-чуть захотеть этого сами.

Я встала. Мне не хотелось дольше оставаться на пустоши. Он не возражал, и мы молча доехали до деревни, где он попрощался со мной.

У конюшни меня ждал Пятница. Когда я слезла с лошади и вручила поводья конюху, он бросился ко мне и я подхватила его на руки. Ни одно живое существо никогда так не радовалось моему появлению, как эта несчастная дворняга, вдруг обретшая дом. Прижав к себе Пятницу, который норовил лизнуть меня в лицо, я вошла в дом. Наш разговор с Габриэлем не давал мне покоя, и я волей-неволей задумалась о том, какой может быть супружеская жизнь с ним. И чем больше я думала об этом, тем больше понимала, что на самом деле меня эта перспектива не пугает.

* * *

Что меня пугало, так это мысль о том, как я буду жить, когда Габриэль уедет. Я буду по-прежнему ездить верхом, гулять с Пятницей, но ведь проводить все время вне дома невозможно. Тем более, что рано или поздно наступит зима, а зимы в наших краях суровые, и иногда по несколько дней кряду нельзя выйти из дома, не рискуя заблудиться во время метели и замерзнуть насмерть. Значит, мне предстоит длинная вереница безрадостных, ничем не отличающихся друг от друга дней, проводимых в обществе вечно недовольной мной Фанни и погруженного в свои мрачные мысли отца. Конечно, рано или поздно должен возвратиться из плавания дядя Дик, но ведь он никогда не задерживается у нас надолго, а после его отъезда жизнь кажется еще тоскливее.

Думая об этом, я поняла, что должна вырваться из дома и что предложение Габриэля для меня ничто иное, как вариант спасения, освобождения из моей «темницы». Если я отвергну его, не буду ли я сожалеть об этом всю оставшуюся жизнь?

Габриэль несколько раз ужинал с нами, и в такие дни мой отец вел себя как вполне гостеприимный хозяин Я видела, что Габриэль не вызывает у него антипатии. Что касается Фанни, то она молчала, но ее насмешливая улыбка в его адрес была достаточно красноречива. Я знала, что по ее мнению он просто пользуется нашим гостеприимство, пока живет вне дома, а как только уедет, сразу о нас забудет. Фанни не верила в бескорыстие людей, главным мотивом их поведения в ее глазах была материальная выгода. Я ее убеждений не разделяла и с каждым днем чувствовала себя все более и более чужой этому дому и его обитателям. Одновременно с этим меня все больше притягивал Габриэль.

Теперь мы много говорили о его доме, который, по моему настоянию, он подробно описал мне. Я заставила его рассказать мне и о его семье. Я узнала, что у него, как и у меня, нет матери — она умерла при его рождении, но что у него есть сестра, которая на пятнадцать лет его старше. Она вдова, и у нее есть семнадцатилетний сын. Отец Габриэля очень стар — ему было почти шестьдесят, когда он родился, матери же было сорок, когда она родила его.

— Некоторые слуги говорят, что я убил ее своим появлением на свет, — сказал мне Габриэль.

— Какая глупость! — воскликнула я, представив себе, как такие слова должны были ранить его, когда он их услышал. — Как же можно такое говорить!

Габриэль засмеялся, взял мою руку и крепко сжал ее в своей. Затем он сказал:

— Вот видите, я не могу без вас. Вы нужны мне… Вы защитите меня от тех жестокостей, которые мне говорят.

— Но ведь вы уже не ребенок, — сказала я с некоторым раздражением, тут же поняв, что оно идет от моего желания защищать его: я хотела сделать его сильнее, чтобы он избавился от страха и уязвимости.

— Иногда люди остаются детьми до самой смерти.

— Что же вы все время говорите о смерти! — воскликнула я.

— Я просто хочу насладиться сполна каждой отведенной мне минутой.

Я не поняла, что он хотел этим сказать, и снова начала расспрашивать его о семье.

— Домом управляет моя сестра — Рут, и так будет, пока я не женюсь. Потом, конечно, хозяйкой дома станет моя жена, потому что я единственный сын, и рано или поздно Киркландское Веселье перейдет ко мне. Хотя на него может претендовать и Саймон…

— Кто такой Саймон?

— Саймон Редверс. Он что-то вроде кузена. Его бабушка — сестра моего отца, так что через нее он тоже Рокуэлл. Вам он не очень понравится, но вы нечасто будете его видеть. Между Киркландским Весельем и Келли Грейндж не очень-то теплые отношения.

Он говорил так, как будто не сомневался, что я выйду за него замуж и его дом станет моим. И я должна признаться, что его рассказы о доме вызывали в моем воображении очень заманчивые и романтические картины. Мне уже очень хотелось увидеть эту серую громаду, построенную триста лет назад, средневековые руины, которыми можно любоваться с балкона Габриэля, представляя себе монахов, блуждающих среди них.

Я чувствовала, что попалась, что уже не могла и не хотела думать о том, чтобы потерять его и лишиться всего того, что последнее время заполняло мою жизнь.

В один теплый и солнечный день я пошла погулять на пустошь с Пятницей и встретила Габриэля, который ехал верхом к нашему дому. Он соскочил с лошади, и мы сели, прислонившись спинами к большому валуну.

— Я не все сказал вам о себе, Кэтрин, — начал Габриэль.

«Наконец-то», — подумала я, решив, что он собрался с духом поделиться со мной тем, что его мучает.

— Я хочу, чтобы вы дали мне согласие, но вы до сих пор ничего мне не сказали, Кэтрин. Ведь я не неприятен вам, и вам со мной хорошо, разве не так?

— Конечно, вы не неприятны мне, и нам хорошо вместе. Если вы уедете…

— Вам будет не хватать меня, — перебил он, — но не так сильно, как мне будет не хватать вас. Я хочу, чтобы вы поехали со мной. Я не могу уехать без вас.

— Но почему вы так хотите, чтобы я поехала с вами?

— Почему? Но вы же знаете — потому, что я люблю вас и не хочу с вами расставаться.

— Да, но… может, есть и другая причина?

— Какая еще должна быть причина? — спросил он, но глаза его в этот момент смотрели в сторону, и я опять почувствовала, что он что-то от меня скрывает.

— Вы должны рассказать мне все, Габриэль, — сказала я.

Он пододвинулся ко мне и обнял меня.

— Вы правы, Кэтрин. Есть вещи, которые вы должны узнать, прежде чем принять решение. Без вас я не смогу быть счастлив… а мне недолго осталось жить.

— Что вы хотите этим сказать? — резко спросила я.

Он отстранился от меня и сказал, глядя прямо перед собой:

— Мне осталось всего несколько лет. Я получил свой смертный приговор.

Я рассердилась, потому что не могла выносить его постоянные разговоры о смерти.

— Перестаньте драматизировать, — сказала я, — и расскажите мне толком, что все это значит.

— Все очень просто — у меня слабое сердце. Это фамильная болезнь: мой старший брат умер от этого совсем молодым, моя мать умерла при родах от того же самого… Я же могу умереть завтра, через год или через пять лет… Говорят, что я вряд ли проживу дольше пяти лет.