Николай Окунев - Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2

• Название: Дневник москвича. 1920–1924. Книга 2
• Автор: Николай Окунев
• Издательство: Воениздат
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1997
• ISBN: 5-203-01823-5

В своих мемуарах автор воспроизводит картину московской жизни в дни двух революций 1917 года, гражданской войны, новой экономической политики советской власти. Он показывает, как разрушались устои Российского государства: экономика, культура, религия, мораль, быт. «Утомительным однообразием безобразий» считает Окунев то «новое», что входило в русскую жизнь…

Воспоминания автора иллюстрируются фотографиями прежней Москвы и ее обитателей.

---

Вот какими пустяками мы занимаемся теперь. Те «радостные лица», которых в изобилии усмотрел 1-го мая газетный наблюдатель, не начитались ли, разговевшись-то, этих «стихир», а то чего им было радоваться особенно (с фасоли разве; да ведь ее еще только «объявили», а пока что не раздавали).

Вчера слышал от одного служащего в транспортно-гужевом отделе, что починка пролетки у них обходится теперь 600 тысяч руб. И еще из области грабительских цен: фунт дрожжей дошел до 80.000 р. Недалеко то время, когда вообще за фунт чего-нибудь будут платить не десятками тысяч, как теперь, а сотнями, а потом и миллионами. Дело идет к этому быстро и неуклонно.

26 апр./9 мая. Третьего дня по моей просьбе К. В. Розов позвал к себе на квартиру П. Г. Чеснокова и Н. М. Данилина, куда и я явился вместе с Павлом Александровичем Ламме, страстным любителем духовной музыки и замечательным воспроизводителем ее на рояле (немножко подпевая своим маленьким тенорком). Ламме сыграл нам обедню Александра Алексеевича Оленина (брата Петра). «Спецам» она не очень-то понравилась, да и сам Оленин не ждал от них благоприятного отзыва, ибо (это он мне пишет), как сказал Кузьма Прутков: «специалисты флюсу подобны — полнота их односторонняя». Но на мой вкус, которому Оленин почему-то придает решающее значение (вероятно, как представителя церковной «толпы»), — эта обедня заслуживала бы «постановки» ее в храмах. Но теперь громадных денег стоит разучить такую вещь хором. А музыка как раз требует очень большого хора. В иные времена нашлись бы «меценаты» своего рода, и обедня была бы в репертуаре московских хоров. Нет ни одного пения в обедне, к которому Оленин не приложил бы своего творчества. Все «Господи помилуй», даже все «Аллилуйя» и «Аминь», — все поется мелодично и притом каждый раз на другой манер. Все время слышится какая-то грустная нотка. Розову, по его собственным словам, казалось, что он находится где-то в катакомбах. Александр Алексеевич прославил себя уже на поприще собирания древних русских песен, и надо полагать, что он в свою обедню вложил много от хорошо известных ему народных причитаний и попевок «калик перехожих». Местами очень красиво, местами величественно. Но кое-что нужно переделать, на что справедливо указали «спецы», и, как ни хотелось бы мне самому послушать это произведение в церкви, я до этого не доживу. Записываю же этот эпизод из моего времяпрепровождения на случай, что, может быть, эта обедня будет со временем так популярна, что станут интересоваться ее историей, а я, как видите, в ней играл некоторую роль. Если бы не я, то она долго бы лежала у Ламме никому не известной, а теперь как-никак ее слышали такие авторитеты в духовной музыке, как Данилин, Розов и Чесноков. Музыкальным критиком я могу быть только к какой-нибудь гармошке, да и то не тонким, а в такой сложной и серьезной вещи мне совсем не разобраться. Скажу только, что я слышал эту музыку от Ламме два раза и почему-то сейчас у меня непреодолимое желание послушать ее и в третий раз. Это что-нибудь значит, и недаром автор с особенным нетерпением ждет моего «приговора».

Красин опять приехал из Лондона и вчера поместил в «Известиях» статью о государственной соляной монополии. И вывод такой: нужно ввести бумажные государственные знаки, которые будут иметь своим реальным обеспечением наличность в государственных складах определенного количества соли, хлеба и других продуктов.

И об этом не буду много глагольствовать. Я так же понимаю в такой экономике, как и в дорийском ладе, о котором наслушался третьего дня от Чеснокова. Но все-таки скажу, что и с введением «соляных бумажек» мы будем «не солоно хлебавши».

В Москве зарегистрировано несколько холерных случаев. Занесли холеру будто бы мешочники, едущие с юга, в особенности из Ростова.

С Германией тоже подписано торговое соглашение. Заторгуем!

28 апр./11 мая. Илиодор опять в Царицыне; видно, приехал из Америки под видом эмигранта-рабочего. И опять чудеса творит. Как пишут в «Коммунистическом труде», после одной его службы в Царицынском монастыре председатель местного церковного совета предложил находящимся в церкви богомольцам избрать патриарха. И «большинством голосов» был избран Илиодор, который, не теряя времени, надел архиерейское облачение и совершил какие-то манипуляции, которые якобы дали ему право именоваться с того момента «патриархом всея России». Вот шут гороховый!

А Шаляпин в Америку едет. После «второго грехопадения» как бы его не освистали там. Впрочем, что ему теперь искусство. Едет, чай, туда пожить по старобуржуйски. Между прочим, одна справочка насчет его гонорара: на днях он дал концерт или спектакль в Малаховском дачном театре и взял сбора 8,5 миллионов. Вообще братьям артистам и сейчас недурно живется. На днях Н. М. Родина пригласили в наш Цектрановский театр сыграть роль в «Золотой осени», и он взял за это 100 тыс.р. (извозчик особо). А вот бас Большого театра В. Р. Петров, еще давно прославившийся исполнением «Разбойника благоразумного», ухитрился в Четверг на Страстной, за всенощной, отпеть его в трех Церквах, за что в общем стяжал себе полмиллиона руб. (в одной церкви ему заплатили 200 тыс. р.). Впрочем, извозчик, перевозивший его из Церкви в церковь, взял с него 80 тыс.

Кстати, насчет извозчиков: теперь конец по городу (днем) ценится 15 тыс. р., так что некоторые мои товарищи подрабатывают на «извозчике» (ходя пешком) по 15, а то и по 30 тыс. р. в день.

Впрочем, и я сегодня с деньгами. Получил 136.710 руб. какой-то «разницы» премиального вознаграждения за семь месяцев.

30 апр./13 мая. В московский совет РКД избрано 2.115 деп., из которых 73 % коммунистов, 25 % беспартийных и 2 % «социал-предателей» (так называют советские газеты меньшевиков, эсеров и анархистов). Сегодня первое заседание нового совета.

3/16 мая. Первое мая по старому стилю по традиции, должно быть, было холодноватым и во всяком случае прохладнее нового первого мая, зато вчера и сегодня жаркие, безоблачные дни.

Пресловутый М. Галкин (Горев), человек, как известно, «божественного» происхождения, все не унимается. Вчера в «Правде» появилась его статья о недопустимости участия коммунистов в религиозных церемониях и обрядах. Религия и научный коммунизм, по его заявлению, «абсолютно несовместимы», а потому он предлагает считать участие коммунистов в религиозных церемониях и обрядах как нарушение партийной дисциплины, и рекомендует их или вовсе исключать из партии, или передавать в «партийную школу». Из этого видно, что не всех коммунистов удовлетворяет земной рай, — хочется чего-то побольше.

Только теперь газеты пишут, что в Саратовской губернии и в самом Саратове были серьезные восстания. Действовали «банды» Антонова и Попова. Будто бы разграблено до миллиона пудов хлеба и сорвана «если не полностью, то в значительной части» посевная кампания, и убито и «изрезано» значительное количество не только коммунистов, но и «честных беспартийных работников».

6/19 мая. Вчера была сильная гроза с обильным дождем.

† «6 мая 1821 г. смерть Наполеона Бонапарте». Так записано в «Христианском памятнике», изданном в 1840 г. Вот знаменательное столетие, о котором в России теперь никто не вспомнит. А случись бы оно лет на пять раньше, сколько бы писаний было о Наполеоне и в газетах и в журналах. Сколько бы портретов и картин было посвящено этой достославной памяти! Ах! Теперь нам не до этих сантиментов: хлеба в Москве нет, две недели уже нет выдачи из продовольственных лавок; у нас дворник получает кроме жалования по тарифу еще от домкома 15.000р. в месяц и паек по 1-й категории, а закачался от голода — бежит в деревню. Не может покупать хлеба, зане цена ему в эти дни 2.500 р. ф. А дрожжи-то! Что-то невероятное: триста двадцать тысяч фунт!!! Кажется, превращаюсь и сам в спекулянта: купил 500 иголок для ручного шитья по 150 р. за шт. Совестно стало жить на «спекулятивные» труды жены, и другого выхода нет, как самому заняться этим приятным делом. (Зато сын коммунист, все-таки курьезность положения немного облегчает уязвленную совесть.)

Сам «Наркомздрав» Семашко иронизирует насчет мер к устранению жилищного кризиса и при этом с ужасом вспоминает, что у нас уже 7-й год не ремонтируются и не строятся дома. Жилищная политика, говорит, превратилась «в какое-то озорство», так что «беспардонная, сумбурная система переселений и выселений» только подрезывает основную меру — увеличение жилищного фонда. «Когда (говорит Семашко, перефразируя баснописца) переселять с умом, тогда не чудо и пользу от того сыскать, а без ума переселять — и, Боже сохрани, как худо.» Это худо состоит в том, что вытравляется всякая охота у живущего к сохранению своего жилья. «Раз над моей головой висит на тоненькой ниточке Дамоклов меч выселения, то мой интерес не поддерживать квартиру, а портить, чтобы она не понравилась вселяемому в нее.»