Лариса Михайлова - Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02

• Название: Сверхновая американская фантастика, 1997 № 01-02
• Автор: Лариса Михайлова
• Жанр: Научная Фантастика

---

— Да, — ответил я.

— Будет трудно, — предупредила она она.

— Не страшно, — сказал я. — Я хочу помочь.

— А если люди скажут, что ты идешь на поводу у знахарки? Тебе не будет стыдно?

— Нет. Я буду гордиться, — заявил я с жаром.

Она улыбнулась.

— Идем, мы теряем драгоценное время… — Дядя и я последовали за ней наружу и забрались в грузовичок. Так началось наше странное путешествие.

— Adios, — напутствовала мать, — Siudado! Saludos a papa i а todos! Adios![68]

— Adios! — отозвался я, повернулся и помахал ей.

Дорога в Эль Пуэрто всегда была приятной, но сегодня она была полна странными предзнаменованиями. Фермы за рекой были безлюдны, вихри и столбы пыли застилали горизонт. Никогда не видал я ничего подобного; казалось, мы ехали в островке покоя, но дальше вокруг нас небеса хмурились. А когда мы прибыли в деревню, увидели рогатый месяц среди ясного неба, стоявший точно между двумя темными месами[69] на юге долины!

— Луна рода Луна, — заметил дядя, нарушив молчание единственный раз за всю поездку.

— Добрый знак, — кивнула Ультима. — Вот оттого-то это место зовут Эль Пуэрто де ла Луна, сказала она мне. — Видишь: эта долина — врата, через которые луна каждый месяц совершает свой путь с востока на запад… Поэтому естественно, что люди Луна пришли в долину. Они насадили злаки и ухаживали за своей живностью, согласно лунным циклам. Проживали жизнь, пели песни, и умирали под смену лун. Луна была их богиней.

Но отчего погода такая странная сегодня? И зачем Ультима привезла меня с собой? Я хотел помочь, но как мог я это сделать? Только потому, что меня звали Хуаном? А как моя невинная кровь Луна могла помочь снять проклятие с моего дяди? Я не знал этого, но мне предстояло узнать.

Пыльный след тянулся за грузовичком, мчавшимся по пыльной улице. Мертвенно тихо было все в Эль Пуэрто. Даже собаки не лаяли на машину. А мужчин деревни не было на полях, они сгрудились за углами саманных домиков, перешептываясь, пока мы ехали мимо. Дядя правил прямо к дому деда.

Долго никто не показывался, и дядя забеспокоился. Женщины в черном безмолвно входили и выходили из дома. Мы ждали.

Наконец появился дедушка. Он медленно перешел пыльный дворик и приветствовал Ультиму. — Medica[70], - сказал он, — У меня есть сын, который умирает…

— Abuelo[71], - отвечала она, — У меня есть снадобье для твоего сына.

Он улыбнулся, протянул руку сквозь открытое окно и коснулся ее руки. — Совсем как в былые дни, — сказал он.

— Да. У нас по-прежнему есть силы бороться с этим злом, — кивнула она.

— Я заплачу серебром, если ты спасешь жизнь сына, — сказал он. — Казалось, он не замечал ни меня, ни дяди. Казалось, оба совершают какой-то обряд.

— Сорок долларов за то, чтобы обмануть смерть, — пробормотала она.

— Согласен, — ответил он. Он поглядел на близлежащие дома, где сквозь раскрытые занавески следили любопытные взгляды. — Люди пуэбло волнуются. Много лет уже целительница не приезжала для исцеления…

— Земледельцам лучше думать о земле, — просто сказала Ультима. — А теперь — пора за дело. — Она вышла из грузовичка.

— Что тебе понадобится? — спросил дед.

— Ты знаешь, — сказала она. — небольшая комната, простыни, вода, печка, атоле[72], чтоб подкрепиться…

— Я приготовлю все сам, — сказал он.

— В доме женщины уже голосят по покойнику, — сказала Ультима. — Отошли их.

— Как скажешь, — отвечал дед. Не думаю, чтоб ему улыбалось очистить дом от жен своих сыновей, но он знал, что когда целительница трудится над снадобьем, она заправляет всем.

— Ночью придут принюхиваться к дому животные. Койоты станут выть под дверью — прикажи сыновьям, чтоб не стреляли. Я сама справлюсь с теми, кто придет мешать исцелению.

Дед кивнул.

— Мы пойдем в дом сейчас? — спросил он.

— Нет. Сначала мне нужно поговорить с Тенорио. Он, должно быть, в своем логове, в месте, именуемом салуном? — спросила она. Дед подтвердил. — Я поговорю с ним. Сначала попытаюсь воззвать к его разуму. Он должен знать, что те, к вмешивается в судьбу, часто попадают в собственные сети…

— Я пошлю с тобой Педро и Хуана, — начал было дед, но она его прервала.

— С каких пор целительница нуждается в помощи, имея дело с псами? — отрезала она. — Пойдем, Антонио, — позвала она и двинулась вдоль по улице. Я поспешил за ней.

— Мальчик разве нужен? — крикнул вдогонку дед.

— Нужен, — отвечала она. — Ты не боишься, не правда ли, Антонио? — спросила она меня.

— Нет, — отвечал я, и взял ее за руку. Много глаз скрытно следили за нашим продвижением по пыльной, пустой улице. Салун стоял в конце ее, напротив церкви.

То был маленький, изношенный саманный домик с вывеской над входом. Вывеска гласила, что салун принадлежит Тенорио Трементина. Человек этот, подрабатывавший деревенским брадобреем по субботам, обладал сердцем чернее адской ночи!

Ультима, как видно, не боялась ни его, ни злых сил трех его дочерей. Без колебаний она толкнула дверь, я же последовал за ней. Четверо мужчин сгрудились вокруг одного из немногих столиков. Трое оглянулись и поглядели на Ультиму с удивлением. Они не ждали увидеть ее в этом недобром месте. Четвертый сидел спиной к нам, но я заметал, как задрожали его сутулые плечи.

— Я ищу Тенорио! — объявила Ультима. Голос ее был силен и уверен. Она стояла прямо, с тем же благородством, какое я часто наблюдал, когда мы бродили в льяносах. Она не боялась, и потому я старался стоять как она, изгнав страх из своего сердца.

— Чего тебе, ведьма? — прорычал человек, не смевший обернуться.

— Покажи мне лицо, — потребовала Ультима. — Что, у тебя нет мужества встретиться лицом к лицу со старухой? Для чего ты сидишь спиной ко мне?

Тощая, сутулая фигура подскочила и обернулась. Я, вероятно, вздрогнул при виде его лица. Оно было худым и напряженным, борода торчала клочьями. Глаза — черные и узкие. Недобрый блеск излучали они. Тонкие губы задрожали, когда он прорычал: «Потому что ты — bruja[73]»! Пена появилась у края его губ.

Ультима засмеялась.

— Ай, Тенорио, ты так же безобразен, как твоя темная душа. То была правда: никогда еще не видел я человека Уродливее.

— Toma![74] — вскричал Тенорио. Он скрестил пальцы и сотворил крестное знамение перед лицом Ультимы. Она не отпрянула. Тенорио задержал дыхание и отпрянул сам, и трое его спутников-бродяг, уронив стулья на пол, подались назад. Они знали, что крест подействовал бы против всякой ведьмы, но он оказался бессилен перед Ультимой. Либо она не была ведьмой, либо, в их разумении, обладала силами, подвластными самому Сатане.

— Я — целительница, — тихо сказала Ультима, — я пришла, чтобы снять порчу. Это твои дочери, творящие зло, ведьмы…

— Ты лжешь, старуха! — вскричал он. Я думал, он набросится на Ультиму, но его скрюченное тело лишь задрожало от ярости. Он не смел коснуться ее.

— Тенорио! — заговорила Ультима строго. — Ты будешь глупцом, если не послушаешь меня. Мне не стоило приходить к тебе, но я пришла. Послушай же моего совета. Вели своим дочерям снять заклятие…

— Ложь! — вскричал он, словно от боли. Он повернулся остальным троим, призывая их в свидетели, но те не встали на его сторону. Они беспокойно переглянулись, а затем посмотрел на Ультиму.

— Я знаю, где и когда было наложено заклятие, продолжала Ультима. Когда Лукас зашел в салун пропустит стаканчик, да обкромсать волосы твоими зловещими ножницам! Я знаю, что твои дочери собрали отрезанные волосы, и с и помощью совершили злодейство!

Этого трое мужчин уже не вынесли. Они были в ужасе. Пряча от страха глаза, избегая взгляда Тенорио, они заторопились к выходу. Дверь с грохотом захлопнулась. Странный, темный вихрь прошел по пыльной улице и взвыл горестно, огибая угол салуна. Гроза, надвигавшаяся отовсюду, разразилась, и взметнувшаяся пыль, казалось, закрыла свет солнца. В комнате стемнело.

— Ay, bruja! — Тенорио угрожающе поднял кулак, — за то, что ты поносила моих дочерей и мое доброе имя при людях, ты умрешь! — Голос его звучал угрозой, а глаза пылали, оглядывая Ультиму.

— Я не боюсь твоих угроз, Тенорио, — сказала спокойно Ультима. — Ты хорошо знаешь, что сила перешла ко мне от el hombre volador[75]…

При упоминании этого великого целителя из Лас Пастурас Тенорио сжался, словно получил удар в лицо от невидимой силы.

— Я думала, удастся договориться с тобой, — продолжала Ультима, — Думала, ты поймешь, что вступают в игру силы, способные разбить множество судеб, но вижу, что это бесполезно. Твои дочери не снимут заклятие, и потому мне придется применить магию превыше зла, магию, что пребудет навеки…

— А как же мои трое дочерей? — вскричал Тенорио.

— Они осмелились вмешаться в судьбу, — отвечала Ультима.

— Пусть пеняют на себя… — Она взяла меня за руку, и мы вышли на улицу. Удушливая пыль была столь густой, что заслоняла небо. Я привык к пыльным бурям ранней весны, но эта, посреди лета, была неестественной. Стонал и завывал ветер, и в центре небес солнце стояло кроваво-красной точкой. Одну руку я поднес к глазам, а другой крепко держался за Ультиму, пока мы пробивались сквозь ветер.