Михаил Азаров - Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир

• Название: Зазнобы августейшего маньяка. Мемуары Фанни Лир
• Автор: Михаил Азаров
• Издательство: СИ
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013

«Самый загадочный человек из династии Романовых» — так говорят историки о великом князе Николае Константиновиче. Он был племянником Александра II, кузеном Александра III и двоюродном дядей императора Николая II. Несмотря на такое родство правящая династия от него отреклась. Она считала Николая Константиновича своим позором, преследовала его и замалчивала.

Не писали о великом князе и при советской власти. А потом о нём забыли. Лишь в последние годы покров тайны был приподнят.

Книга рассказывает об этом незаурядном человеке, прожившем бурную, полную приключений жизнь.

Одной из литературных сенсаций судьбоносного 1917 года стала публикация «Главы «Августейшего» романа» в петроградском журнале «Аргус». Достоянием общества стала скандальная страница истории только что свергнутой династии. Россия узнала о «железной маске» Романовых.

Вот что писала редакция «Аргуса»:

«О нем мало, кто помнит. Имя его давно не упоминалось в хронике придворной жизни. Только после событий 27 февраля он напомнил о себе телеграммой, о подчинении власти нового правительства.

А между тем его характер, положение в августейшей семье, его отношение к ней и придворным кругам были исключительны.

И раньше многим были известны некоторые обстоятельства из жизни великого князя: фантастическая история похищения драгоценных камней, признание князя сумасшедшим, жизнь его в Туркестане под надзором жандармских генералов…

Известная в свое время американская авантюристка Фанни Лир, кружившая головы многих высокопоставленных особ в Европе, приехав в Россию, увлеклась старшим сыном великого князя, генерала-адмирала Константина Николаевича. Роман этот для молодого великого князя окончился трагически — ссылкой в Туркестан, где он находится и поныне, а, изгнанная из России, Фанни Лир, желая реабилитировать себя от нелепых обвинений и слухов, подробно описала свою жизнь с августейшим покровителем.

И личность героя всех этих приключений, и обстановка, в которой они протекали, изображенные одним из действующих лиц, должны заинтересовать каждого, кто захотел бы взглянуть на жизнь двора, лишенную густого лака официальности.

Некоторые из рассказанных эпизодов кажутся фантастическими, но не следует забывать, что истина часто бывает невероятнее выдумки».

А теперь предоставим слово женщине, которую он любил и помнил всю жизнь.

---

Белое солнце пустыни

С небольшими перерывами великий князь Николай Константинович прожил в Средней Азии 36 лет. Здесь он состоялся как человек, и пришли к нему слава с глубокой признательностью современников и потомков. А то, что случилось это на окраине империи, значения не имеет. Народная любовь всюду одинакова.

Прошло всего восемь лет, как усилиями талантливого генерала и администратора Кауфмана этот край вошёл в состав Российской империи. А казалось, что он давно был уже её частью. Местное население в большинстве своём положительно относилось к происходившим переменам и русским.

Николай Константинович в новое место ссылки ехал с удовольствием. Средней Азией он интересовался давно. Знал о ней многое на личном опыте и из книг. Ему нравились азиатская жара, пустыни, фрукты и овощи, спокойный и радушный народ… Встретили его торжественно. Прибыл, как никак, член правящей династии!

Ники пожаловал не с пустыми руками. Он задумал обводнение Голодной степи — восточной части пустыни Кызыл-Кум, между Ташкентом и Самаркандом. Для этого необходимы исследования, которые великий князь готов профинансировать за свой счёт. Задуманное может увенчаться успехом, ибо когда-то эта местность была цветущим краем. Едва ли не вторым Эдемом.

Администрация идею приняла с восторгом. Но… просила подождать разрешения из Санкт-Петербурга. Ввиду особого статуса его императорского высочества.

Пришлось согласиться. Великий князь не злился и не закатывал истерики у местных властей. Его сдерживала Надежда — спокойная, рассудительная, кроткая женщина. Так отличавшаяся от взбалмошных и непредсказуемых Фанни Лир и Александры Демидовой.

Столица выразила согласие.

За помощью Ники обратился к хану Хивы, с отцом которого он воевал. Хан дал несколько тысяч рабочих, а деньги — великий князь. Они составили его содержание за год — двести тысяч рублей.

Ники же был и начальником строительства канала, его проектировщиком, прорабом, снабженцем и… одним из землекопов. Да, его императорское высочество с кетменём и лопатой стоял в длинном строю работающих дехкан. В чалме и полосатом стёганом ватном халате. Ел с ними дымящуюся шурпу и рассыпаюшийся между пальцев плов, запивая ароматным кок-чаем.

К осени канал закончили. Назвали его каналом Искандера — в честь бывавшего в этих местах, или поблизости от них, великого полководца Александра Македонского. По нему пошла живительная влага для райского сада.

А узбеки возрождать Эдем не захотели. Они привыкли жить в бедности и одним днём. Тогда Ники пригласил сюда старых знакомых — уральских казаков из староверов. Это был старательный, непьющий и некурящий народ, дисциплинированный и порядочный. Казаки обосновались в семи станицах. Они рьяно принялись заводить нивы, огороды и пчельники, разбивать сады и кустарники, насаждать цветы…

Николай Константинович и Надежда Александровна поселились рядом в глинобитном домике. Уже в первое лето они отведали собственных абрикосов и груш.

Вскоре на подмогу прибыли немцы и киргизы. Переселенцы довершили возрождение края. Глядя на них, зашевелились и узбеки. Постепенно южный Туркестан превратился в действительно райский сад.

В русской части Ташкента Ники выстроил дворец в эклектическом стиле — рококо, античность, псевдоготика, поздний классицизм. Вокруг разбил парк с зоосадом и псарней. Дом обустроил парижской мебелью, лиможским фарфором, венецианскими стеклом и хрусталём.

Среди прочего переправили ему из Санкт-Петербурга одну статую. Некогда в Италии у скульптора Солари он заказал мраморную копию обнаженной Фанни Лир. После его ареста и ссылки статуя оказалась у великой княгини Александры Иосифовны. Расставаться с ней мать Ники не хотела. Но вдруг отправила произведение искусства в Ташкент.

О причинах скоропалительного решения рассказывает историк А. Боханов:

«Однажды, уже через шесть лет после тех несчастных событий (кражи солитёров), прошедшее напомнило о себе с неожиданной стороны. Принимая у себя американского посла в Петербурге, Александра Иосифовна вдруг услышала от него вопрос: «Что это за статуя стоит у вас, Ваше Высочество?» Княгиня ответила, что это статуя работы известного итальянского мастера. «Так это же американка!» — услышала она в ответ «Какая американка?» — задала совсем неуместный вопрос ни о чём не подозревавшая княгиня. «Вашего сына Николая!» Александра Иосифовна чуть не лишилась чувств. После этого светский разговор был быстро прерван, а статуя вскоре отправлена в Ташкент. Отдавая распоряжение, великая княгиня не преминула заметить: «Пусть он там, в пустыне, наслаждается видом своей бесстыдницы!»

Следует уточнить: случилось это не через шесть лет, а позже — лет через девять-десять.

Мраморную Фанни Ники установил на видном и почётном месте — на верху и посередине парадной лестницы. При этом разукрасил её грудой ожерелий, браслетов, золотых цепочек, серёг, перстней и колец. Как истуканшу.

Примерно в это же время настоящая Фанни в бедности умирала от туберкулёза.

Конец Фанни Лир

Михаил Греческий:

«Шёл 1886 год. Никина «великая княгиня» умирала в Ницце от чахотки.

Все эти годы Фанни переезжала с места на место, Жила она в Бельгии, потом в Италии, оттуда король Виктор-Эммануил выслал её, опасаясь нового скандала: печально известная американка завела амуры с сыном его, незаконнорождённым, но всё же…

Затем Фанни вернулась в Соединённые Штаты, провела некоторое время у матери в Филадельфии, потом в Нью-Йорке, потом уехала в Европу. Поселилась она, наконец, в своём любимом Париже.

Средств у Фанни уже не было. Поклонников тоже. До увядшей прелестницы охотников не нашлось.

Фанни стала кашлять кровью. Врач объявил, что у неё чахотка и прописал ей здоровую пищу, молоко, яйца, а более того — солнце.

Единственным близким человеком у бывшей покорительницы благородных сердец осталась Жозефина. Но с Фанни они давно расстались, Жила старая горничная у себя на родине, в Бретани.

Фанни написала ей, та примчалась тотчас, прослезилась. Когда Фанни попросила её о помощи, она, всплеснув руками, обещала ходить за госпожой, пока той это надобно. На смущённый Фаннин вопрос о жалованье Жозефина отвечала, что денег не возьмёт. «Ведь мадам всегда была так добра ко мне!» — всхлипнула старушка.

Фанни Лир. Последние годы.

На Жозефинины сбережения они уехали в Ниццу и сняли скромный угол.

В этот весенний день Фанни долго лежала в шезлонге, потом вздумалось ей сменить глухое тёмное платье на светлое, лёгкое, воздушное. Жозефина переодела госпожу, подсела к ней, и обе долго вспоминали прошлое.

Фанни по слабости говорила тихо, почти шепотом, и служанка порой наклонялась, чтобы лучше расслышать её.

Стемнело. Фанни задремала. Жозефина вышла. Вскоре она вернулась, неся лампу и стакан с мутноватой жидкостью.

— Сударыня, лекарство, — сказала она и осеклась.

В окно влетал шум волн. Жозефина опустилась на стул и заплакала».

В том же 1886 году Ники прочёл о Фанниной смерти в столичных газетах. «Мая 7-го сего года скончалась госпожа Фанни Лир, настоящее имя — Гетти Блэкфорд. Умерла она в нищете и забвении».

Но Ники не забыл. Напротив, снова ожило в его памяти прошлое, их с Фанни любовь.

Словно вновь он в Петербурге…

Воспоминание это живей живого.

Да, Фанни обманула его, изменила, но любила она лишь его одного. И он тоже изменил и обманул, но и он любил её одну-единственную, так, что пожертвовал для неё всем. Отдал он за неё самое дорогое — честь и свободу. Но и Фанни он потерял».

Вспомнил Ники и приятеля-соперника Савина. Хотелось знать, как сложилась жизнь у корнета-херувима.

По словам князя Михаила Греческого, «Савина тайно судили и приговорили к каторжным работам. Участники суда неизвестны.

Однако Савина привезли в Томск и отправили не в каторгу, а поместили в частный дом под надзор полиции. Там он томился некоторое время, потом вдруг исчез, под носом у жандармов. Те и не поняли даже, как всё произошло… Савина, впрочем, не искали: в снежной пустыне он и сам отыщется, живой или околевший с голоду и холоду».

Судьба авантюриста

Корнет объявился в Париже. Там в приличном обществе Савин выдавал себя за жертву политических репрессий царского режима. Одно время он был героем дня. В интервью французским газетчикам Савин утверждал, что деньги, вырученные от продажи похищенных брильянтов, пошли на дело революции. Но самое интересное — великий князь Николай Константинович был членом партии революционеров!

Встречался ли Савин с Фанни? Может быть…

Параллельно корнет заводил связи среди местных и приезжих мошенников. Он быстро сориентировался в обстановке и провёл ряд афёр. Когда одураченные им люди спохватились, Савин дал стрекача.