Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

• Название: Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-879-6

Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде. Для печати отобраны страницы, представляющие интерес для истории отечественной литературы.

Письма изобилуют литературными событиями, содержат портреты многих современников — М. Зощенко, Е. Шварца, С. Маршака и отзываются на литературные дискуссии тех лет, одним словом, воссоздают картину литературных событий эпохи.

---

Кстати о Фриде Абрамовне. Ей очень хочется навестить Вас, но она не решается. А Ф. А. могла бы принести Вам необыкновенное произведение: свой дневник, в котором изображены ее девочки — Галя и Саша[76]. Дневник удивительный. Вы бы читали его не отрываясь… Так что если Ф. А. появится — не сердитесь уж, ни на нее, ни на меня — это все от лучших чувств.

Сегодня я получила конфиденциальное письмо из «Лит. Газеты». Мне сообщают, что при рассмотрении плана Детгиза где-то «наверху» было отмечено, что моя статья правильная и какие бы, мол, мною ни руководили соображения — я права… Значит, кто-то уже и «наверх» сообщил о каких-то моих «соображениях». Признаюсь, минут 10 я была вне себя от ярости, я готова в суд подавать за клевету.

44. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

13 апреля 1954. Москва.[77]

Дорогой Алексей Иванович.

Сейчас еду в Союз, на доклад Кассиля о правде жизни.

Вчера я была в «Литер. Газете», там получен на 15 страницах протест против моей статьи и статей Дроздова и Кон[78], подписанный Яковлевым, Томаном и Михалковым[79]. Страниц 5 газета напечатает.

45. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

29 мая 1954. Москва.[80]

Дорогой Алексей Иванович. Сегодня в Литературке статья Томана, Михалкова и Яковлева против меня[81]. Но это мелочь по сравнению со статьями против Пановой и Зорина[82]. Жду вестей.

46. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

4.VII.54. Ленинград.

Дорогая Лидия Корнеевна!

Дел — и огорчительных и просто хлопотных и трудных — навалилось на меня по возвращении тьма-тьмущая.

Я — не председатель, а член бюро, но не такой скромный, как Вы думаете. Уже на первом заседании мне пришлось как следует отчитать Вашу подругу Ксюшу Меркульеву[83], которая позволила себе весьма двусмысленно похвалить Вашу последнюю статью в Литгазете[84].

— Здесь придраться не к чему, — заявила она.

— А в первой? — спросил я.

— Там было много несправедливого.

— По отношению к кому?

— По отношению ко всем, — отвечала Ваша подруга, после чего и получила от скромного члена бюро по рукам.

В мое отсутствие бюро затеяло предсъездовский сборник — на 15 листов. Задуман он неплохо, а что получится — неизвестно.

Обо мне пишет Привалова. После того как я забраковал ее детгизовское предисловие, перо ее, вероятно, местию дышит, а не только глупостью.

Меня просят написать (вернее, дописать) о Горьком и о Данько[85].

Таких на первый взгляд мелких, а по существу весьма трудоемких работ я успел набрать уйму.

О работе серьезной и большой пока и думать невозможно.

47. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

Глухово. 17/VII 54.

Дорогой Алексей Иванович.

Теркин, говорят, в аду[86], но я в раю. Знали бы Вы, какая тут благодать.

Приехала я сюда, дивно выспалась на сеновале, сейчас сижу под вишнями, в тени, и пробую писать статью о рассказах. Вишни уже красные, сами лезут в рот; прохлада; кузнечики стрекочут; тишина.

Хорошо так, что плакать хочется.

Спасибо за письмо. Вождь Вашей души, Ксана Меркульева, очень отстала: она находит, что моя вторая статья — благопристойна[87]… Ошибка! Мария Павловна[88] объявила эту статью более нигилистической, чем первая: Чуковская отрицает всю литературу, кроме 30-х годов. Почему Чуковская взяла Макаренко, а не Вигдорову или Георгиевскую… Честное слово.

Я же эту статью ненавижу из-за трех рюриковских абзацев[89].

Карпова, перед сдачей книги в набор, еще раз вздумала прочитать мою книгу[90] и обнаружила в ней:

1) нигилистическое отношение к «Почемучке»;

2) нигилистическое отношение ко всей литературе, кроме Житкова;

3) нигилистическое отношение к примечаниям (я там пишу, что обычно примечания пишутся очень сухо).

Я ей сказала:

— Как Вы любите, однако, слово нигилистический!

Она только ноздрями шевельнула.

Это неглупая, толковая, очень злая чиновница. Чиновница до мозга костей. Мне понадобились ножницы и скрепки, когда я сдавала рукопись. Секретарши не было в ту минуту в комнате. Я обратилась к ее превосходительству Карповой. Она принялась искать, говоря:

— Я не в курсе этих деталей!

_____________________

Скоро ли выйдет Ваша детгизовская? Скорее бы.

Анна Андреевна[91] о Вас вспоминала и спрашивала. Она сказала:

— Очень мне понравился Ваш друг. Только почему у него такое печальное лицо?

Я хотела ответить, что и у нее невеселое, но воздержалась.

48. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

27/VIII.

Дорогой Алексей Иванович. Статья в Детгизовском житковском сборнике принята[92], но неизвестно, выйдет ли, потому что Вера Степановна протестует против ее опубликования. (Статья, видите ли, «формалистична» и затушевывает социальную сущность творчества Житкова…) Статья о Житкове в «Лит. Газете» лежит уже 5 месяцев — принятая и набранная[93].

_____________________

Я в городе. Яростные доносы, которые пишет на меня в Детгиз Вера Степановна, побудили меня вернуться раньше, чем я хотела. Как Вы были мудры, когда отказали ей в воспоминаниях! А я еще Вас тянула, стыдно вспомнить… За мою статью бьется Кон — очень самоотверженно, очень настойчиво. Вера Степановна составитель, Лидия Феликсовна внештатный редактор. Кто победит? Неизвестно. Я молчу и жду.

У меня есть опасения, что Вера Степановна не оставит в покое и книгу.

_____________________

А Вы и не знаете, как Вы меня недавно выручили. В Глухове меня одолели культурные деятели с картонажной фабрики: выступить в клубе и прочесть Миклуху[94]. У меня с собой моей книги не было, я написала в Москву с просьбой прислать. К назначенному дню книга не пришла. Тогда я взяла «Пакет» и с огромным успехом прочла его вместо Миклухи.

Вот.

49. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

29.VIII.54.

Дорогая Лидия Корнеевна!

В Комарове я числюсь с 10-го, но провел здесь фактически дней 5–6. Работалось плохо, сейчас надеюсь засесть основательно, продлил путевку до конца сентября.

Председателем нашей секции — Н. Григорьев. Я — рядовой член бюро, бываю на собраниях только самых ответственных, когда требуется «кворум» и вызывают с нарочным. Вообще же Дом писателей снова становится для меня и мертвым и холодным, а отчасти и сумасшедшим.

Недавно попросила меня приехать к ней Е. П. Привалова, которая должна писать книжку обо мне для Дома Детской книги. Оказалось, что к работе она еще не приступала, собирает материалы, хотя договор заключила года полтора назад.

— Трудно о вас писать, — сказала она со вздохом. — Вы как-то не в фарватере идете…

Я спросил, что она имеет в виду, хорошо это или плохо:

— Другие, бывает, хуже пишут, но о них как-то легче говорить…

Я хотел сказать: «ну и говорите, пожалуйста, если легче», но промолчал и проглотил вздох. А она — тоже помолчала, с грустью сказала «н-да» и стала хвалить мои рассказы «Главный инженер» и «Гвардии рядовой», которые, по ее мнению, идут до некоторой степени в фарватере.

Детгизовский сборник мой, кажется, выходит. В Лендетгизе мне сказали, что книга до сих пор не печатается, лежит с февраля в матрицах, я написал излишне шумное письмо Пискунову и получил от него не менее раздраженный ответ. По его словам, печатаются последние листы.

50. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

21/X 54. Москва.

Дорогой Алексей Иванович. Читали ли Вы сегодня в «Комсомольской Правде» статью Компанийца о детской литературе?[95] Прочтите. Он, между прочим, пишет: «в детских книгах много поэтического жара расходуется на зайцев, мышек, ежей и котов. Почему в книгах для малышей преданы забвению овца и свинья?»[96] В самом деле, почему? Но мне хотелось бы спросить Компанийца, почему в его статье преданы забвению такие писатели, как Пантелеев, Вигдорова, Георгиевская, Чуковский?

Но я, милый друг, не о том.

А вот о чем. Ко мне внезапно явилась молоденькая девушка, аспирантка Университета. Она хочет писать диссертацию о Пантелееве. Ей предлагают замену: Воронкову или Прилежаеву. Ее уверяют, что тема «Пантелеев» — недиссертабельна. Она пришла посоветоваться и утвердиться в своем намерении. Я ответила ей вполне научно, что считаю тему «Пантелеев» — недискутабельно диссертабельной. Она закидала меня вопросами. Часть из них адресую Вам:

1) Когда, как, где начал, т. е. в каких газетах или журналах печатался?

2) Работает ли над книгой «Год в осажденном Ленинграде», как обещал в 1945 г. (См. «Дружные Ребята»[97].)

3) Был ли на 1 съезде писателей и выступал ли?

4) В каких статьях поминает Пантелеева Горький? И нет ли писем Горького к Пантелееву, которые можно было бы процитировать?

5) В каких изданиях — член редколлегии?

6) В каком году выступал подлец Емельянов?[98]

Итак, у нее 6 вопросов. У меня один: как поживаете? в городе Вы или в Комарове?