Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

• Название: Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-879-6

Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде. Для печати отобраны страницы, представляющие интерес для истории отечественной литературы.

Письма изобилуют литературными событиями, содержат портреты многих современников — М. Зощенко, Е. Шварца, С. Маршака и отзываются на литературные дискуссии тех лет, одним словом, воссоздают картину литературных событий эпохи.

---

Вот и все. Я счастлива, что отправлять книгу он не поручил своему секретарю — это раз; и еще более, что между Вами и им не произошло никакого грустного и оскорбительного недоразумения.

(Я сейчас очень берегу — и себя и других — именно от недоразумений. Иное дело — своя или чужая вина, через которую переступить, которую простить нельзя. См. у Пушкина «Когда твой друг на звук твоих речей…»).

_____________________

Да, да, Вы правы — в конце концов язык все «умнет», все приведет, как говорил К. И., «к складу и ладу» и, как сказал Пушкин — все зависит от соразмерности и пр. Но больно видеть (слышать!) полное равнодушие интеллигенции. Представьте себе, я часто объясняю знакомым, что не Ке Чуковский, а Ка Чуковский… То есть что существует русский алфавит с определенным названием букв…

«Кассир и директор обе уверили» — это, конечно, прелесть. Но объясните мне, ради Бога, почему я прочла недавно: «М. Петровых была известна как переводчик»? Почему не переводчица. Уже и учительница географии превращена (кое-где) в учителя.

Редактор или редакторша? Врач или врачиха? Тут я буду следовать мудрому совету Т. Габбе: «Выход один — как можно скорее дать врачу или редактору женское имя и отчество. „Мой редактор, Клара Николаевна, сказала…“ „Мой врач, Марья Степановна, велела…“»

А вообще — пусть все как хотят. Недавно один молодой человек спросил меня, почему я говорю «Чистополь»? — «А как надо?» — «Я сам оттуда, мы говорим Чистополь». — «Ну и на здоровье». Другой, когда я сказала ему «включим радио», — просто меня не понял. «Что?» «Включите, говорю, радио». Он рассмеялся: «Л. К., надо говорить: „включим“… Да, да: „включим“, „подключим“».

Я решила никого не поправлять, но говорить, как говорю. Знаете, К. И. один раз сказал мне: «Русский язык требует склонений. Нечего иностранные слова, вошедшие в быт, употреблять как посторонние. Следует писать и говорить: „польты“, „здесь много польт“ и пр. Это в духе нашего языка». Но я так говорить и писать не стану.

PS. Очень, очень прошу Вас, дорогой друг, если будете писать в Пярну[804] — не пишите укоризн. Право же, не стоит.

588. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

8.07.86.

Дорогая Лидочка!

Я не собирался спорить с Давидом Самойловичем, и никаких «оскорбительных недоразумений» между нами не было и не могло быть. Я просто долго не писал ему (но и он на мое последнее письмо не ответил). Сейчас, получив (не без Вашего, конечно, доброго вмешательства) московский сборник, написал, поблагодарил, пожалел, что нет там моего любимого «Снегопада».

С чувством благодарности прочел в «Ленинградской правде» текст выступления на съезде Д. С. Лихачева (в «Литературной» его, кажется, не было)[805], где он настаивает на академическом издании Чуковского и на признании его музея в Переделкине.

Надежда, которой я все эти годы жил, как будто как-то подкрепляется. Дай Бог не ошибиться.

_____________________

Как рад я был услышать Ваш голос по телефону. Не сразу узнал — поверил.

Передал Ваш привет Маше. Она обрадовалась. Очень любит и Вас, и Люшу. Близких-то, ведь, немного осталось.

Неожиданно — и тоже через Вас — возник в нашей жизни Леонид Петрович.

Вчера получил от Маши письмо. Грустное письмо это заканчивается словами: «Отрадно, что придет милый Л. П.».

Потрясли меня Ваши воспоминания о том, как К. И. учил Вас говорить «польта» и «польт».

А Вы знаете, что наш Шкидский президент Викниксор, В. Н. Сорока-Росинский, человек с университетским образованием, требовал, чтобы мы склоняли именно эти слова. И все-таки не заставил, не убедил.

Ке Чуковский? Удивляетесь? А удивляться поздно. Как кому хочется, так и произносится. Радио и телевидение слушаете хоть иногда? ФЭЭРГЭ (ФРГ), СЭШЭА (США). Переименовали названия букв? Нет. В той же передачке можете услышать ЭРЭСЭФЭСЭР (А не РЭСЭФЭСЭРЭ).

589. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

27/VII 86.

Дорогой Алексей Иванович.

У меня для Вас и Машеньки припасены два подарка: сборник М. Петровых «Черта горизонта» (ее стихи и воспоминания о ней), а также пластинка с записями голоса. Жду оказии в Ленинград: боюсь, что на почте пластинку разобьют. Книгу могу послать заказной бандеролью хоть завтра — но боюсь, не разбудит ли Вас почтальон.

А голос у нее — дивный. И какое лицо!

_____________________

Получила коротенькое письмо от Самойлова. У него умерла мать. Раньше она жила в Москве у старшего внука, а в последний месяц в Пярну, у Д. С. Умерла у него на руках. Ей было 90 лет… Письмецо Д. С. коротенькое и скорбное («мама перед смертью звала свою маму»), а кончается оно фразой: «получил необычайно трогательное письмо от Алексея Ивановича».

_____________________

Многие выступления на Съезде были очень хороши и остры[806]. Благодарность моя академику Лихачеву безмерна… Что касается результата — то — разумеется — отклик во всех душах благотворный — но… далее не знаю. Ни насчет дачи Б. Л., ни насчет дачи К. И.

_____________________

Я Вам, наверное, не точно написала о «польтах». К. И. говорил, что он считает правильным, т. е. соответствующим духу языка — «польты», «польт», «польтами». «Но, — прибавлял он, — сам я так ни говорить, ни писать не стану ни за что».

590. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

18/IX 86.

Дорогой Алексей Иванович.

Посылаю Вам, наконец, давно обещанную пластинку Петровых. Надеюсь, «Черту горизонта» Вы уже получили.

Пользуюсь случаем познакомить Вас с давним моим другом, Анатолием Генриховичем Найманом. Дружбе моей с ним уже лет двадцать.

Крепко обнимаю Вас и Машеньку. Думаю о том, как тяжко обошлась вам обоим траурная дата[807].

Всегда с Вами.

591. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

23.09.86.

Дорогая Лидочка!

Только что позвонил Анатолий Генрихович[808]. Будет через 30–40 минут. Хочу успеть написать Вам за это время, поблагодарить Вас за пластинку, которой еще не видел. Книгу М. Петровых тоже не получил.

Рады — и Маша и я — возвращению Леонида Петровича. Он был у нее в воскресенье, показывал сделанный им фильм «Елениум» (что-то вроде «Вампуки»[809] на гомеровский сюжет).

Е. Путилова прислала мне на днях свою книгу «Началось в республике Шкид» — обо мне, — книгу, вызвавшую у меня уныние и тошноту еще в рукописи. Хороши там только некоторые фотографии (в том числе Корнея Ивановича).

2.10.86.

Дописать не успел. А. Г. привез пластинку, за которую горячо Вас благодарю. А дня два спустя получил на почте и книгу…

Не написал Вам сразу (не дописал письма) потому, что был испорчен, не звучал проигрыватель, ждал человека, который мог его починить. Сейчас починили, слушаю. И Тушнову, с которой встречался в 40-е годы.

Спасибо Вам за бесценный подарок.

И за то, что прислали пластинку с Анатолием Генриховичем. Я ведь знал его, встречались у Анны Андреевны в Комарове, и — не узнал сразу.

Видеть и говорить с ним было в радость.

Спешу дописать письмо. И так я его писал больше недели, кажется. Хотел послушать Марию Сергеевну. Видел ее, кажется, один раз, у Маршака, а голос узнал с первого слова.

PS. Новостей (точнее — добрых слухов) вокруг много. Был у меня третьего дня молодой (на наш с Вами взгляд) сотрудник журнала «Нева». Он предложил редактору напечатать «Requiem». — А что это такое? — спросил тот. Узнав, возбоялся. Вопрос будут ставить на редколлегии. А ведь два года назад и такое было невозможно (чтобы ставили на редколлегии).

592. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

3/XI 86.

Дорогой Алексей Иванович.

Очень заинтересовало меня известие о «Реквиеме» Ахматовой. Вы писали, что вопрос о напечатании «поставлен на редколлегию», и это уже большой шаг вперед… Конечно! Надеюсь, вы не замедлите сообщить, чем обсуждение кончилось — или кончится. Получат ли, наконец, читатели хлеб насущный? Дай-то Бог! Когда-то «Реквием» был представлен автором в «Знамя» и в «Новый Мир» (в 1961 или 62 г.), но отвергнут, а в сборниках появлялись 3 стихотворения из всего цикла.

Прочла я в «Правде» статью Д. Гранина об академике Д. С. Лихачеве[810]. Обрадовалась этому факту. Автор несущественен, важен факт публикации… И знаете, случилось нечто удивительное — нечто телепатическое! Только что я, в беседе с приятелем, произнесла: «Я слышала, в „Правде“ большая статья о Лихачеве…» — как раздался телефонный звонок, и я услышала голос Дмитрия Сергеевича. Буквально в ту же минуту…

28/X я была на могиле. В этом году осень какая-то кувырком: в конце сентября — холод и снег, а в последнюю декаду октября — в те страшные дни умирания и смерти К. И., когда шел снег и на стекле машины работали щетки — в этом году, в нынешнем, впервые за 17 лет! — тепло и сухо… Мы теперь ведь ничего 28-го не устраиваем; на этот раз 28-ое был вторник, день моего обычного дежурства на даче (с вечера вторника по вечер пятницы), но поехали мы с Люшей не вечером, а засветло. Вез нас один милый (но еле знакомый!) человек на своей машине. На кладбище тихо, пусто, могила прибрана, ухожена — еще и до нас свежие цветы! Мы с Люшей положили свои цветы; наш гость — водитель ушел тактично на другие могилы, потом Люша — на могилу Б. Л., и я побыла одна… «Черный грай ворон»[811], нагие деревья, шум электричек… Потом сели мы в машину и вдруг вижу: идет кто-то по склону, в руках цветы… Кто? Оказалось: Володя Глоцер. Я кинулась к нему, я так обрадовалась, потому что всегда в этот день и 1-го мы с Финой за ним заезжали, а в этот раз не заехали (случайно, из-за чужой машины!), и я испытывала стыд… Потом поехали все вместе в дом, обогрелись гречневой кашей и чаем. Все торопились обратно в город, я осталась одна. Разложила чемоданы, папки, потом послушала музыку (Шостаковича).