Лидия Чуковская - Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)

• Название: Л. Пантелеев — Л. Чуковская. Переписка (1929–1987)
• Автор: Лидия Чуковская
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-86793-879-6

Переписка Алексея Ивановича Пантелеева (псевд. Л. Пантелеев), автора «Часов», «Пакета», «Республики ШКИД» с Лидией Корнеевной Чуковской велась более пятидесяти лет (1929–1987). Они познакомились в 1929 году в редакции ленинградского Детиздата, где Лидия Корнеевна работала редактором и редактировала рассказ Пантелеева «Часы». Началась переписка, ставшая особенно интенсивной после войны. Лидия Корнеевна переехала в Москву, а Алексей Иванович остался в Ленинграде. Сохранилось более восьмисот писем обоих корреспондентов, из которых в книгу вошло около шестисот в сокращенном виде. Для печати отобраны страницы, представляющие интерес для истории отечественной литературы.

Письма изобилуют литературными событиями, содержат портреты многих современников — М. Зощенко, Е. Шварца, С. Маршака и отзываются на литературные дискуссии тех лет, одним словом, воссоздают картину литературных событий эпохи.

---

Комарово, 7.VI.74.

Дорогая Лидочка!

Книгу Далчева я заказал, но до сих пор мне ее не достали. И никто из тех, кого я спрашивал, о ней не знают. Даже заядлые книгочеи[530].

У нас опять волнения: Маша готовится в институт. Но вряд ли ее допустят к экзаменам. Талант у нее признают, но требуют от нее того, чего природа нашей дочке не дала: голоса, слуха, умения танцевать.

«Закон есть закон». Программа есть программа.

391. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

17/VI 74.

Дорогой Алексей Иванович.

Давно мы с Вами не перекликались. Я уж и не помню, кто из нас кому последний писал. Но это и не важно ведь, правда? Вы у меня всегда со мной, при мне, при себе — правда?

Люша рассказала мне о дне, проведенном ею в Комарове. Для нее это был счастливый день.

А завтра — годовщина страшнейшего дня: автомобильной аварии. О, какой вообще в прошлом году был у нас июнь! Жара; лифт не работал; я жила в чужой квартире[531], в городе, потому что дача была занята; и вот — это известие о Люше; лестницы, врачи у Склифосовского…

_____________________

Но теперь все позади: и Люша здорова (почти), и квартиры той уже для меня нет[532]… И лифт у нас отлично работает.

_____________________

Да, время несется. Тусенька мне говорила однажды так: «Старость — это скорость. Вспомните, что такое была гимназия: каждый класс — век. До этого детство — века… А теперь я живу так, будто меня кто-то стукает по затылку и я бегу с горы».

Книгу Атанаса Далчева я попытаюсь Вам достать.

392. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

24/VIII 74.

Дорогой Алексей Иванович. Не очень уверенная, где Вы, на всякий случай пишу в город. Очень Вы меня огорчили вестью о Машеньке. Интересно, что я никакого ее речевого дефекта (то есть дефекта в произношении) не примечала никогда.

Ох уж эти дети, которые могут только одно и ничего более. Я сама была такая. Пошла в Институт Истории Искусств на литературное отделение даже не столько из любви к литературе (ее мне хватало), сколько из невозможности научиться учиться чему-либо вообще: математике ли, биологии ли, языкам ли — ничему. Я ведь умудрилась прожить жизнь, не узнав ни одного языка; а меня с детства учили английскому, а позднее — немецкому, и все учителя высокого уровня. И — никакого толку. Чуть-чуть читаю по-английски… Над математикой — над арифметикой даже — выплакала глаза. К счастью, Тенишевское училище было не строгое: меня переводили из класса в класс, потому что по литературе и истории было хор., по биологии — уд., а «математике ее все равно не научишь». Митя потом уверял, что это учителя были виноваты, и пытался мне объяснять, но не преуспел. К старости тупость усилилась, и я с трудом соображаю, сколько надо получить сдачи.

А что за дурацкая идея, будто на сцене звуки надо выговаривать безупречно? Ведь множество людей не выговаривают «р» или «л» — и что? Вот когда вместо «который час» спрашивают «сколько время» — тогда худо.

_____________________

Рада, если Вам понравился Атанас. Он весь вглубь. О мастерстве же перевода уж и не говорю. В прозе я нашла некоторые микроскопические неудачи, а стихи — само совершенство. Знаете ли Вы книжку М. Петровых «Дальнее дерево»? Замечательный она поэт, а уж мастер перевода — и не говорю. Если у Вас нету ее книжки, я попрошу Финищу переписать 2 моих любимых стихотворения и пошлю Вам.

393. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

13/IX 74.

Дорогой Алексей Иванович.

Прежде всего, простите меня, пожалуйста, — я в этом году впервые забыла о дне Вашего рождения! Надеюсь, Вы поверите, что не забывчивость сердца, а просто затурканность бытовая, рабочая; я понимаю, Вы не обиделись, но я сама на себя обиделась, потому что ведь для меня это праздник. Сама себя его лишила.

_____________________

Вы спрашиваете, какие два стихотворения Петровых я больше всего люблю в «Дальнем дереве».

«Черта горизонта»
«Ты думаешь, правда проста»

и еще третье (нет под рукой, забыла начало, а кончается так:

Не часто слышишь от людей
Подобные слова.)[533]

А купили ли Вы Самойлова «Волна и камень»? Там просто чудеса.

394. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

3/XI 74.

Дорогой Алексей Иванович.

Осень была в этом году необычайная. Теплая, тихая, смиренная осень.

28-ое прошло хорошо. Было меньше людей, чем всегда: обычно как-то везло, падали дни К. И. на субботу и воскресенье, а тут — понедельник, люди служат.

Было мирно, тихо — а на горе тоже темень и золотые листья и очень много свежих цветов.

_____________________

Уже к концу — т. е. часам к 6, когда почти все разъехались, — приехал Непомнящий и прочел дивную пародию на чью-нибудь речь, обращенную к Пушкину-юбиляру. Академическую. Ну, этого не описать. Кстати, читаете ли Вы его статьи? Поразительный пушкинист — и, вероятно, вообще лучший из нынешних критиков.

395. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

22/XI 74.

Дорогой Алексей Иванович.

Я не спросила у Вас, когда мы виделись (в самом деле, почти не виделись…). Но и в Переделкине (в субботу и в воскресенье видеться невозможно: нет уединения) — я не спросила, понравились ли Вам стихи Петровых? В книге «Дальнее дерево»?

Вот последнее ее четверостишие (кажется, будет напечатано в «Дне поэзии»):

Есть люди судьбы
И люди карьеры.
Вседневны примеры
Этой борьбы.

PS. Да, Вы знаете, какая у Люши великая победа? 79 «пропавших» писем К. И. к И. Е. Репину возвращены в Пенаты! Теперь их всего 97 — по-видимому, примерно столько их и было… Жду не дождусь, когда прочту; а это еще не сразу: регистрируют, фотокопируют и пр. Но прочту. И многое вспомню!

396. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

27/XII 74. Переделкино.

Дорогой Алексей Иванович. Пытаюсь делать 2 работы параллельно — не умею, а надо. Да еще ведь каждую неделю езжу взад-вперед. Да еще внезапно свалилось счастье: переписка К. И. с Репиным, героически-дипломатически добытая Люшей, — и я ее прочла. Мне это трудно физически (глаза), да и душевно: они бередят мою память, это годы 1910 («Предыстория») и уже история 1912–1928.

Переписка с обеих сторон замечательная[534]. Дай Бог всем такой переписки. Видно, как К. И. любил Репина и как деятельно и постоянно был верен этой любви.

_____________________

Слышала, что вышел том Ахматовой с послесловием Банникова (в Гослите)[535]. 50 тысяч тираж. Я его в руках не держала, и никто из друзей А. А. тоже. Вспоминаю, как А. А. когда-то говорила мне о том или ином своем стихотворении, о той или иной строфе:

— Когда меня не будет, приглядите, чтобы это не печаталось после… — ну, после или до — какого-нибудь стихотворения…

И вот я теперь «приглядываю»… Не имею возможности подержать в руках новый сборник. Хотя на «Беге времени» рукою А. А. написано:

«Лидии Чуковской мои стихи, ставшие нашей общей книгой».

Нет ли у Вас связей с букинистами? Вот вывод из приведенной новеллы.

397. А. И. Пантелеев — Л. К. Чуковской

31.3.75.

Дорогая Лидочка!

Сегодня (или завтра?) день рождения Корнея Ивановича. Вспомнил об этом, и потянуло Вам написать, хотя писать (и читать) мне еще не позволено. Впрочем, не ЕЩЕ, а УЖЕ. Было позволено, а потом опять запретили. Осложнения на роговице.

Читали ли Вы воспоминания М. Алигер об Анне Андреевне в «Москве»?[536] Мне прислала эту книжку журнала — еще в больницу — одна провинциальная читательница.

Простите за краткость этого КОНТРАБАНДОЙ писанного письма.

398. Л. К. Чуковская — А. И. Пантелееву

8/III [IV] 75.[537]

Дорогой Алексей Иванович. Как я обрадовалась Вашему почерку на конверте!

Вы спрашиваете, читала ли я мемуары Алигер. Читала. Они не такие лживые, как «Вторая книга» Надежды Яковлевны, которая вся насквозь лжива — как бывают лживы голоса, походки, в каждом шаге и звуке; нет; беда мемуаров Алигер иная; в них встречаются крупицы правды. Я проделала важную работу: подчеркнула около 12 фраз А. А., которые действительно точны. Слышу по интонации.

— Какая сегодня погода? А разве на свете еще существует погода?

Это в самом деле Ахматова. Или:

— Когда я вижу, что в баночку из-под майонеза накладывают масло, — я сразу понимаю, что кто-то из друзей в больнице.

И притом — воспоминания подлые. Сознательно. Например: Алигер описывает жизнь Ахматовой в Ташкенте, в эвакуации. В Ташкенте в эвакуации Алигер не была; а была возле А. А. — я (я ее туда и привезла из Чистополя), а позднее — Надежда Яковлевна, ее старый друг. Но мое имя и имя Н. Я. употреблять не положено… Но вот Алигер пишет характеристику жизни Ахматовой в Ташкенте, не бывши там, нарочно — лишь бы Ташкент — ахматовский — оказался без нас. Мне наплевать, но я сужу человека по намерению… Затем: чудовищный абзац, преступный, о сыне А. А.; см. стр. 154, последний… Выходит, что она плакала о нем, и молилась о нем, только когда он стал солдатом… А до? И это бесстыдство при наличии всемирно известной молитвы! «А. А. теперь могла гордиться им…» А раньше — (и после!) стыдилась?