Анна Шахова - Прыжок в ледяное отчаяние

• Название: Прыжок в ледяное отчаяние
• Автор: Анна Шахова
• Жанр: Детектив
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-17-081718-4

Прыжок с пятнадцатого этажа Виктории Михайловой необъясним. Она — успешная бизнес-леди, любящая жена. Расследование, затеянное частной сыщицей Люшей Шатовой и оперативником Владом Загорайло, рождает массу версий. Убил муж из-за наследства? Или брат, подставляющий мужа? Коллеги-телевизионщики из-за компромата, что собирает Виктория по поводу «откатов» на канале «Метеорит-ТВ»? А возможно, к делу причастен телебосс-воздыхатель или его ревнивая жена? А тут еще брат погибшей приводит к роковому балкону известного экстрасенса — завсегдатая психушки. И, похоже, застенчивый колдун-алкоголик Мячиков ближе всех подбирается к истине, но… его закалывают.

---

Юрасова-старшая широко улыбнулась — как ни похожа она была на дочь, но Наташиным шармом все же не обладала.

— С мамой вашей мы уже пообщались. Успокоили ее и сказали, что приютим вас на ночь.

— Вы извините, Влад, — вступила Юрасова-младшая, краснея, — но телефон так надрывался в вашем пальто, что я осмелилась ответить.

— Спасибо, Наташа. Спасибо за все! Простите, что так обременил вас, страшно неудобно. И… мне надо ехать. Как я вот тут… и родители. Да и работа! — Влад конфузливо спустил ноги на ковер, попытался пригладить вздыбившиеся волосы.

— Наташенька, а вот уговаривать этого безответственного безумца ты уж будешь в одиночестве. Я пошла плов греть. Вам, Владислав, нужно поесть. Приказ лечащего врача! — И эндокринолог покинула комнату.

Наташа села на кровать рядом с Владом. Так близко, что он почувствовал сладковатый запах, исходящий от ее гладких волос. Она внимательно и строго смотрела на Влада. Он отвел глаза.

— Я позвоню маме, если позволите, а есть — ну честное слово — не хочу. Совсем! — Сыщик покосился на Наташу, как на непреклонную воспитательницу. — Мне бы все же домой.

— Вы знаете, что уже одиннадцатый час? И начинается пурга? И вам не только за руль, а вообще ходить нельзя, — воспитательница была неумолима.

— Представляю, как вас все это напрягает. — Влад досадливо дернул головой.

— Да бросьте вы эту мнительность! Лучше Бога благодарите, что мама врач и до приезда «скорой» все про ваш сахар поняла. И не смейте, в конце концов, стесняться! Я вон ночной горшок вам принесла. Да! Да! И не фыркайте. А вы бы человеку в такой ситуации не принесли?

— Принес. И Бога я всегда благодарю. За все.

Влад лег и отвернулся от мучающего его ангела во плоти.

Ангел посопел-посопел у кровати и, погасив бра, бесшумно удалился.

Мать с дочерью в молчании ели плов. Собственно, ела Ангелина Ивановна, а Наташа то ковыряла вилкой в тарелке, то катала шарики из хлеба. Патрик сидел у стола и нагло, пользуясь нештатной ситуацией, клянчил подачки. Его не только не прогоняли, но даже пару раз одарили вкуснейшими бараньими жилками.

Ангелина Ивановна поставила чайник, достала с полочки вафельный торт. Посмотрев внимательно на дочь, подошла к ней и обняла:

— Натань, ну скажи что-нибудь.

— Мам, а он может быть настоящим? Вот этот выпендрежник — он настоящий или целлулоидный, как Андрей?

— Да как, Натанечка, разберешь сразу. Папа твой…

— Папа ни при чем! — Наташа вырвалась из-под материной руки. — А Влад, я чувствую. Мам, он будет меня любить! — Наташа резко подняла к матери голову. Щеки ее пылали, глаза выражали незнакомую отчаянную решимость.

— Доча, да ты вся горишь! — Ангелина Ивановна прижала губы ко лбу Наташи.

— Молчи, мам… Только молчи…

Сергей Филиппов не мог дозвониться своему новому сотоварищу — слишком медлительному, туповатому для их работы полукровке Алику. «Все они, эти раскосые Алики-шкалики, — с одной извилиной и немереной жадностью. За копейку в пекло полезут — миллионы профукают. Уроды». Больше всего невзрачный ботаник-компьютерщик, на этот раз носящий имя Сережи, боялся, что дубовый азиат напортачит со вскрытием квартиры. При сложившейся ситуации Филиппов вообще предпочел бы сменить место дислокации. Да, полгода для одного проекта мало. Очень мало. За это время лишь три удачные операции реализованы. И то с последней вышла колоссальная промашка — время не позволяло заняться дальней комнатой, куда, судя по всему, и перенесли раритеты: сувенирчики из кости и драгоценных камней. Да не просто кости: мамонта, понимаешь ли. Фотографии подобных вещиц пролистнул Сережа в инете — дух захватывало от красоты, оригинальности и цены, конечно. Информатор никогда еще не подводил: товар должен находиться на месте. Впрочем, предстоящая работа сулила гораздо большую отдачу. «Клиенты» хранили внушительную сумму в валюте и неплохие драгоценности дома. Время поджимало: деньги хотели со дня на день вложить в дело. ТОГДА все обещало пройти без сучка-задоринки, но… Но эта соседка-бизнесменша! Как не подфартило…

— Алло! Что ты выключился? Почему не сообщил, во сколько тебя ждать?! — напустился Сергей на подельника.

— Не была возможность. Я в семье живу. А ты один. Тебе легче. А мне трудно.

— Ну хватит! Понятно! — перебил зануду Филиппов. — Когда ждать?

— Из метро иду. Николаича вижу.

— Где ты его видишь?!

— Картошка берет у бабка в палатке.

— Какая, черт вас дери, картошка?!

— Не ори, Кира, что ты орешь, как женщин…

— Заткнись, заткнись! — завизжал нервный Филиппов и отсоединился.

Алик лишь головой покачал — молодой начальник, горячий.

Следом за мастером в спецодежде, который прошел в сто десятую к Филиппову, Анна Никитична впустила Василь Николаича — милого дедка-консьержа, вечно смущавшего корпулентную, подслеповатую коллегу.

— Ну, здравствуйте! Что это вы меня баловать вздумали, Василь Николаич? Потом еще решите полсмены стребовать. — Никитична посверкивала золотым зубом, поигрывала пышными плечами.

— Как же вас не баловать, душечка вы моя ненаглядная, Анна Никитична! Кого же мне еще баловать? Дети-внуки — они где? Выросли — улетели. Нужен им пень старый. Тьфу они на деда! А я вот картошечки взял разжарить, кефирчику. На бутербродики кой-чего. — Кругленький седой Николаич в стареньком, но чистом пуховичке, уютном шарфике, ласково посмеиваясь, выкладывал из матерчатой сумки продукты, которые принес на смену. Обычно консьержи заступали на сутки в восемь утра, но старик изредка делал любезность Анне Никитичне, приходил накануне. По-рыцарски безвозмездно.

— Да не могу я дома один! Тоска, ты ж сама, Никитична, понимаешь, — говорил он не раз, горестно вздыхая. — То кольнет, то стрельнет, то давление. А на люди пришел — с одним поговорил, другому ребенка на улице покараулил, собаки, мастера, гости к кому — в круговороте, среди народа нужность свою чувствуешь. Это ведь самое главное! Что ты нужен хоть кому-то. — И Николаич пускал слезу. Он вообще принадлежал к натурам сентиментальным, трепетным. Заботливого дежурного все в доме любили.

— Мы ж тут, в каморке этой, как в раю! И вода, и туалет, и плитка, и даже телевизор с каланхоэ. Рай, чисто рай! — вещал, бывало, добрый старик, когда кто-нибудь из жильцов пытался жалеть бедолаг, привязанных к вахте за копейки.

— Ну ла-адно, — кокетливо махнула ручкой Никитична. — Побегу. К сериалу еще успею. Спасибо вам, Василь Николаич. Я и вправду еле сижу. Бури, что ли, магнитные? — Анна Никитична надела вязаную беретку на правый бочок, посмотрелась в крохотное зеркальце над столом.

— Ах я склерозник! Обещание-то? Мясоедовы в Эмиратах — я у них цветы три раза обещал полить. Хорошо, вспомнил. Вы уж, будьте любезны, минуточку задержитесь. Я мигом. — Взяв маленькую барсетку, с которой никогда не расставался, протиснулся в дверь мимо яблокообразной Анны Никитичны, самой широкой частью тела которой оказывалась талия, и заспешил к лифту. На десятом этаже его уже ждали. Дверь открылась, лишь только старик подошел к квартире.

Преображение его казалось поистине чудесным: вместо заискивающей улыбки — холодный цепкий взгляд, вместо суетливого кружения — четкие стремительные движения. Николаич молча прошел в комнату между двумя вытянувшимися мужчинами: тщедушным очкастым Филипповым и длинным угреватым Аликом, который с хлюпаньем сглатывал слюну — у него все время в Москве болело горло и закладывало нос.

Задрав свитер, Николаич размотал ячеистый пояс-бинт, стягивающий его упругий живот.

— Два двести и медяшек по мелочи, — бросил он пояс на стол.

Филиппов начал суетливо выгружать из ячеек тонкие пачки тысячных. В двух кармашках пояса оказались золотые кольца и серьги. Одно кольцо заинтересовало Сергея.

Николаич хлопнул его легонько по руке:

— Лом, все лом. Так, до половины третьего ни одного движения. Дальше — как обычно. Бог даст, на этот раз…

— Василь Николаич, на пятнадцатом, похоже, вчера снова менты были. И с соседкой говорили, и торчали чуть не весь день.

— Но ведь ушли?

— Уйти-то ушли… — вздохнул Филиппов.

— Ты давай не разнюнивайся — товар в блок пакуй и отдыхай перед ночью. И Алику дай выспаться до двух. Отработаем и соскакиваем. Все! — Николаич пошел к двери, но остановился, жестко посмотрев на азиата.

— Сопли свои подбери! Что там есть у тебя, Кира? Галазолин, тизин, пшикалки в глотку. Что-то придумайте, купите, пока время есть. Не хватало перед хатой перхать. Да, и еще, Алик. Ты на меня, как на марсианина, на улице не смотри. Пришлось картошку и другую лабуду покупать, чтоб тебя пропустить. Ты б еще поздоровался, — усмехнулся Николаич.

— Вот коз-зел, — под нос себе буркнул Филиппов.

— А ты мандраж свой брось. Брось! — жестко прикрикнул на нервического подельника Николаич.