Ольга Матвеева - Иван-Дурак

• Название: Иван-Дурак
• Автор: Ольга Матвеева
• Жанр: Любовно-фантастические романы

Привычная жизнь преуспевающего бизнесмена Ивана Лёвочкина резко меняется после того, как во сне ему является экстравагантный незнакомец во фраке и бабочке. Незнакомец сообщает, что Иван должен спасти женщину, которую когда-то любил. Теперь господину Лёвочкину предстоит сделать невозможное — повидаться со всеми женщинами, которые сыграли важную роль в его судьбе и найти ту, которую нужно спасти. Каждое свидание станет тяжким испытанием и непростым уроком… Куда приведет Ивана этот путь?

Это сказка для взрослых. Циничная и трогательная, легкая и глубокая. Сказка о любви, предательстве, разлуке и самом важном — поиске себя.

---

Слово «жених» Ивану крайне не понравилось, ни в Иркином исполнении, ни тем более в исполнении ее отца. Ирку он, конечно, любил, но чтобы вот так сразу, бац — и жених! Это уж слишком. О женитьбе он пока не думал — молод еще. Ну да ладно, жених так жених. Не поведут ведь его прямо сейчас в ЗАГС заявление писать? Это вряд ли. Так что угроза женитьбы откладывается на неопределенное время.

Иркин отец снова углубился в книгу, а Ирина потащила Ивана показывать свою комнату. Она была смежная с залом. В общем-то комната как комната — маленькая: стол, стул, какой-то самодельный шкаф, книжная полка, кровать… Кровать… Мммм… Здесь-то и спит его любимая девочка. Эх, сейчас бы… Стоп. За стеной отец. Даже его недовольное сопение слышно… На стене портрет какого-то лысого морщинистого старика в круглых очках на лбу.

— А это кто? — спросил Иван Ирку, указывая на фотографию.

— А это Корбюзье. Всемирно известный архитектор.

— У нормальных девчонок кто на стенах висит? Ну Цой, ну Ален Делон, ну Бутусов, Энштейн или Антон Палыч Чехов, в конце концов, а у этой? Корбюзье! Ненормальная, — сказал Иван с нежностью и полез-таки обниматься. За стеной — недовольное покашливание, а в дверях появилась женщина. Ирка с Иваном отпрянули друг от друга, оба покраснели.

— Ну что же ты, Ириша, гостя-то голодом моришь? — спросила женщина. — Меня Нина Петровна зовут, я Иришина мама.

— Иван. Очень приятно.

— Зови мальчика обедать, — наказала Нина Петровна дочери и удалилась.

Мать была похожа на дочь. Или наоборот? В общем, мать и дочь были похожи. Ирка была значительно уменьшенная в ширину копия Нины Петровны. Мать была… хммм… дородна. Трудно даже было представить, что когда-то в юности эта женщина была стройна. А может, и не была. Зато легко можно было предположить, что со временем Ирка тоже так расплывется. И тогда… тогда уже не будет никаких волшебных перевоплощений. А может статься, что без одежды она будет выглядеть еще хуже, чем в одежде. Да когда это еще будет? А может, еще и не будет? Стоит ли об этом париться сейчас? Наверное, нет. Ведь рядом с ним сейчас стояла красивая девушка, а из выреза ее халата приветливо выглядывала задорная грудь… Добраться бы до нее, наконец.

На обед был суп с фрикадельками и картофельное пюре с котлетами. Но главным блюдом был допрос, которому Сергей Леонидович и Нина Петровна подвергли дочиного «жениха», который так неосмотрительно потревожил покой достопочтенного семейства. Спрашивали и сколько ему лет, и где он учится, и каковы его планы на жизнь в целом и на жизнь с их дочерью в частности. Неделикатно интересовались, на какие такие шиши он собирается содержать семью, и где они, собственно, собираются жить. Иван, конечно, что-то там отвечал, даже достаточно убедительно отвечал — то есть вдохновенно врал. Он вообще еще об этом не думал. Особенно о семье. Затронули и Иванову родословную: а кто родители? А чем занимаются? Иван даже удивился, что про наследственные заболевания вопросов не было. У-ди-ви-тель-но! Отвечал он бойко и бодро, а сам мечтал куда-нибудь сгинуть, провалиться, испариться. Он с тоской поглядывал в окно, где на ветру колыхались ветви березы, светило солнце и пели птицы. На свободе. Ну зачем он сюда приехал? Ну зачем? Сам ведь. Никто ведь и не звал. Обед закончился. Ивана усадили в зале в кресло, а Ирка унеслась в свою комнату переодеваться. Вышла через пять минут в коротком пестром сарафанчике, который Иван купил ей перед отъездом. Загорелая. Невыносимо красивая.

— Ну, все, пойдем, пойдем скорее, — заторопил он ее.

Когда они свернули с Иркиной улицы, она решилась взять его за руку. Так они и шли. День снова стал прекрасным. Дошли до реки. Ирка сдернула с себя сарафанчик и осталась в купальнике. У Ивана плавок не было — снял только рубашку.

— Да снимай свои штаны, пойдем искупаемся, — шепнула Ирка игриво, — ты так хорош, что даже семейные сатиновые трусы по колено тебя не испортят. — И уже серьезно. — Тут все в трусах купаются. Не переживай.

Иван послушно разделся. Побежали к воде. Речка была та же, что и в Ивановом городке, только здесь, перед тем, как слиться с Волгой, замедлила свой бег, стала шире, обросла по берегам высокими холмами. Ивану этот пейзаж отчего-то напомнил окрестности Сочи — море, горы. Дал себе слово, что в следующем году непременно заработает денег и повезет Ирку на юг. А пока… Вода обожгла холодом, окутала фонтаном брызг. Ирка визжала. Иван хохотал. Поплыли. Доплыли до середины реки. Вернулись. И уже стоя на песчаном дне по пояс в воде, Иван, наконец, обнял Ирку. По-настоящему. Замерзшую, покрытую мурашками. И, наконец, целовал ее губы, мягкие и шершавые одновременно…

Обсохли на солнце. Оделись. Пошли гулять дальше. Ирка изображала из себя экскурсовода: посмотрите направо, видите этот скособоченный домишко? Тут живет городская сумасшедшая Поля-шатина. Прозвище свое она, очевидно, получила за то, что постоянно шатается. Она безобидная, но лучше все же обходить ее за два квартала: если Поля в дурном настроении — может и проклясть. Бывали такие случаи… А сейчас мы проходим мимо церкви постройки второй половины XVII века. Впрочем, сейчас это никакая не церковь, а краеведческий музей. Именно поэтому она более-менее пристойно выглядит, а остальные культовые постройки пребывают в полуразрушенном состоянии. Видите вон тот кирпичный домик с голубыми наличниками? О! сколько раз я якобы случайно проходила под этими окнами! Тут живет моя первая любовь Сашка Степанов. Ты представляешь, этот негодяй так и не обратил на меня внимание! А я его так любила, так любила!

— Подлец! Негодяй! Да как он мог не обратить внимание на такую красавицу! Ну ничего, мы ему покажем! Сейчас-то он точно на тебя посмотрит! — Иван закружил Ирку в объятьях и поцеловал. — Ну вот! Теперь этот недоумок Сашка Степанов точно знает, какую девчонку он прозевал. Молодец Сашка Степанов! Теперь эта девчонка досталась мне!

Город неожиданно оборвался живописным оврагом.

— Зимой мы катались тут на лыжах и санках, а сейчас здесь есть клубника. — Сказала Ирка. — Поищем?

— А, может быть, посмотрим, нет ли вон в тех кустах избушки на курьих ножках?

— Ты чего это задумал, шалунишка?

— Ничего-ничего. Так, инстинкт первооткрывателя. Исследовать эти кусты для меня все равно, что открыть Америку. Они меня влекут. Они такие таинственные. Так хочется посмотреть, что же они скрывают.

Ничего необычного в кустах обнаружено не было. Совершенно. Так, какие-то древние консервные банки.

— Попалась, птичка! — вскрикнул Иван весело. — Попалась! Я коршун, я схватил маленького беззащитного воробушка! Сейчас как наброшусь!

И он набросился… Кусты потом долго перешептывались о нежданном любовном приключении, свидетелями которого они стали. Они по цепочке передали эту весть всем своим сородичам, деревьям и птицам. Хорошо, что эта сплетня, обросшая новыми пикантными подробностями, не дошла до Иркиных родителей. К счастью, они не понимали языка растений и птиц. Они были бы очень расстроены, если бы узнали. Они-то были убеждены, что их ненаглядная дочка еще не выросла. Для них она так и осталась девочкой лет десяти. Их Ириша и любовная сценка в кустах никак не могли соединиться в одну картинку. Для них это были вещи несовместимые.

Спать Ивана уложили на веранде, на скрипучей железной кровати… Иван сразу понял, что к Ирке ему этой ночью не подобраться — родители отрезали все подходы. Мать заняла оборону в своей спальне, которая первой вставала на предполагаемом пути похотливого юнца к их нежному бутону, отец улегся в зале на диване, охраняя вход в девичью светелку. Ха-ха. Он-то свое уже получил. В этом маленьком городке полно укромных местечек. Иван заснул со счастливой улыбкой. Проснулся рано — солнце светило ему прямо в глаза. Заворочался. Услышал голоса во дворе:

— Не пара он нашей Ирке, не пара. — Женский голос.

— Да нормальный, вроде, парень. Учится, работает. Серьезный. С таким не пропадешь. — Возражал мужской.

— Э-э-х, до старости лет дожил, а в людях разбираться так и не научился. Да хлыщ он, хлыщ! Неужели не видишь? Красавчик! Да он не о семье думает, а о том, как нашу Ирку в постель затащить, прости господи. А потом наиграется… и только его и видели, ищи ветра в поле! — снова женский. — Ох, болит у меня душа за Иришу, ох, болит. Ох, чувствует мое сердце, намается она с этим Ванькой, ох, намается!

— Ну что ты каркаешь-то, мать? — мужской голос. — Ты думаешь, я что ли о семье думал, когда в первый раз с танцев-то тебя провожал?

— Вот, охальник! — женский смех.

— Дела, — подумал Иван. — И жениться-то еще не успел, зато уже обзавелся тещей, которая меня ненавидит. Нужно срочно отсюда сваливать.

На завтрак были оладушки со свежим клубничным вареньем. Пекла «теща». Иван про себя отметил, что она хорошо готовит, но и это не примирило его с ее взглядами на его, Иванову, сущность. Он, разумеется, считал себя вполне порядочным молодым человеком, никаким не хлыщом, свое нежелание жениться он объяснял молодостью, а желание регулярно затаскивать Ирку в постель — вполне естественной физиологической потребностью, ну и любовью, безусловно. После завтрака стал благодарить за оказанное гостеприимство и прощаться. Ирка пошла провожать его на вокзал. По дороге заглянули еще в пару укромных уголков. Уже на подступах к автовокзалу навстречу им попалась толстая, оборванная старуха, она, казалось, натянула на себя сразу все вещи, которые скопила за всю свою жизнь. Она была похожа на ходячую свалку. Ирка схватила Ивана за руку и хотела перебежать на другую сторону дороги. Не успела. Поля-шатина их заметила.