Виктор Дьяков - Поле битвы (сборник)

• Название: Поле битвы (сборник)
• Автор: Виктор Дьяков
• Жанр: Русское современное

Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.

Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции. Он всего лишь выражает частное мнение рядового русского человека.

---

В кабинете повисло гнетущее молчание. Вута вновь нащупал на всякий случай гранату в кармане. Грузинский авторитет всегда отличался завидной выдержкой. Даже чечены, первые беспредельщики преступного мира, считали Резо «настоящим мужчиной». Но второй удар Вуты по национальному престижу Резо всё-таки не смог перенести бесстрастно. Маска-улыбка больше не появлялась на его лице, тонкие губы под щегольскими усиками скривились в злобной усмешке.

– Вот как ты за мою хлеб-соль… – казалось Резо с трудом сдерживает приступ удушья. – Верно про тебя слушок прошёл, что ссучился ты… с ментами заодно. Выходит правда, они тебя с нар сняли, чтобы ты среди своих корешей войну затеял, чтобы мы друг-дружку мочить начали. Ты что Вута, с чьего голоса поёшь, забыл наши законы? – тихо, но зловеще вопрошал Резо.

– Нее Резо, не надо на понт брать, – спокойно отвечал Вута. – Дружков я никогда не продавал. А насчёт законов… не тебе о них вспоминать. По совести, тебя раскороновать давно пора. А я как жил по понятиям, так и живу. А ты… У тебя и семья и детей куча, и с начальниками постоянно якшаешься, дела с ними имеешь. Это же всё против наших правил. И потом Резо… Ты же тут всех грузин под крышу взял. Это вообще уже не воровское братство получается, а фуфло. Ты своих охраняешь, чечены своих, азеры своих, все сами по себе кучкуются. Тогда ты и русских лохов не трогай, раз своих не даёшь. Ан нет, русских вы без всякой пощады бомбите, и мочите, и калечите, и баб на силу берёте. Я за справедливость Резо.

Грузин уже не смотрел на Вуту, он откинулся в кресле и, казалось, даже не слушал. Со скучающим лицом он подумал несколько секунд после конца откровений Вуты и заговорил:

– Не хотел я с тобой ругаться, да вижу не получится. Придётся мне объяснить твоё положение. Ты сейчас никто, нуль. Понимаешь? У тебя кроме прошлой славы, о которой мало уже кто помнит, ничего и никого нет. Даже те десять кусков, что Юзик тебе в аэропорту передал, это мои деньги. Я хотел оказать тебе уважение, хотя могу и без тебя обойтись. Ты никак не въедешь в новую жизнь, ты остался там, в совке, и ни во что не врубаешься. Ты чём меня здесь упрекал… тем, что я ваши понятия не соблюдаю? Да я потому и на коне сейчас и сильнее тебя. Благодаря своей семье, своим родственникам я добился всего этого, – Резо обвёл рукой вокруг и как бы очертил круг своей власти здесь в «крепости» и дальше. – Они мне помогали, а я им. Ты потому и один остался, что нет у тебя семьи, и у других ваших законников тоже. Потому так и сильны в Москве чечены, дагестанцы, армяне… все кто с Кавказа. Потому что на своих родственников и земляков опираются, а не на ваши дебильные понятия. Сколько у тебя до отсидки было людей… где они? Все разбежались. А мои никогда не разбегутся, они не братки, а братья мне, настоящие. Но пойми Вута, я не хочу ничего общего иметь, ни с чеченами, ни с другими. Это некультурные грязные люди, они действительно звери, к тому же мусульмане. Я не могу им верить, мне противно дышать с ними одним воздухом, а не то, что за столом сидеть. А вот с тобой я хочу работать, хоть ты сейчас и не в силе, я помочь тебе хочу. Пойми, эти отморозки могут завоевать всю Москву и тут будет дикий беспредел. Ты же не знаешь, какая здесь сейчас обстановка, – Резо вдруг заговорил быстро, словно боясь, что не успеет всё сказать. – Чечены, знаешь, какой данью обкладывают всех? А потом эти деньги в Чечню своим, боевикам отправляют. Это же фуфло власть всем на уши вешает, что из-за границы деньги Басаеву и Масхадову идут. Они здесь, в Москве эти деньги собирают. Если мы их из Москвы вытурим, мы же власти поможем.

– Так ты, гляжу, всерьёз с властью сотрудничать собрался… ну-ну, – задумчиво протянул Вута. – Глядишь, тебя за такие заслуги и в Думу тут выберут, а потом может и выше. А чего… какие тут могут быть «понятия».

– Брось Вута, твои «понятия» это вчерашний день, а жить надо сегодня.

– А то что, ваших лохов трогать низя, а наших потроши, как хочешь и кто хочешь – это что, тоже сегодняшний день?

– Издеваешься!? – Резо стиснул зубы и с нескрываемой ненавистью глянул на собеседника, который вновь инстинктивно сжал гранату. – Ты много сегодня сделал, чтобы я тебя оскорбил также как и ты меня… Хорошо… Ты хочешь, чтобы Россия была только для русских, чтобы вы русские воры доили своих русских лохов сами? Да такого никогда не будет. Вас слишком мало, а лохов… лохов в России всегда было и будет не меряно.

– Как это всегда было… что же и сто лет назад вы тут такую силу как сейчас имели? – Вута убрал руку с гранаты.

– Не мы, так другие. Вами ведь всегда управляли не русские, и доили тоже. Ты никогда не учился Вута. А я всё-таки три года в институте, да и не только с грязным ворьём якшаюсь, но знаком с умными, образованными людьми. Знаешь сколько бизнесменов, высших чиновников, ментов с тяжёлыми погонами на меня завязано? Ты ещё в зоне загорал, а я уже знал, что тебя выпустят, и что гебешник блатовал войну среди воров затеять. Так вот, запомни, здесь всегда не русские управляли, Рюриковичи-варяги, Романовы-немцы, а наибольшего могущества страна достигла, когда ею единолично грузин правил. Это уже хохол Хрущёв и ваши Брежнев с Горбачёвым всё развалили. Вон ваши старики до сих пор Сталину спасибо говорят…

Вута не сразу «переварил» интеллектуальную составляющую тирады Резо но, помолчав, всё же нашёлся, что ответить:

– Эт верно, в институте я не учился, но восемь классов всё-таки московской школы окончил, и там были неплохие учителя. Так, что ты меня своей туфтой с толку не собьёшь. При Сталине твоём, деда моего к стенке поставили. Нрава он был… в общем, я в него. Раскулачивать его пришли, а он уполномоченного вилами замочил. Это насчёт Сталина, который, я слышал, по молодости тоже уркой был. А насчёт тебя… Мне, конечно, плевать, кто в какие начальники выйдет, но знаешь, второй грузинский урка в Кремле, это уже перебор, – Вута вставил палец в кольцо гранаты – он понял, что хватил лишку.

Резо нервно рассмеялся:

– Ты чего руку в кармане… в бильярд, что ли играешь? Не бойся, не буду я тебя здесь… ковры марать неохота, – его губы вновь скривились. – Моё последнее слово, бери деньги, и работаем вместе, или… – Резо захлопнул кейс и поставил его на пол рядом с Вутой.

– Я свой город не продаю, – Вута встал из-за стола и, пнув ногой кейс, не оглядываясь, направился к выходу.

Резо как сидел, так и остался, не отвечая на вопросительные взгляды тут же возникших в кабинете своих «бойцов». Он смотрел на нетронутое угощение и бессмысленно улыбался.

Вута беспрепятственно покинул ресторан. На улице его догнал Юзик.

– Вут, ну что? Как… договорились? Ты куда? Давай подвезу.

– Отвали сука, – не глядя на него, огрызнулся Вута и Юзик растерянно остановился…

Через некоторое время Вута покинул Россию и на Западе сколотил группу «сторожащую» российских бизнесменов работающих с заграничными партнёрами. Дело оказалось прибыльным и сравнительно безопасным. В своём городе, в родной стране ему делать было нечего.

Письмо

1

Дроздов не мог привыкнуть к гаубицам. Даже бьющий скорее по нервам, чем по ушам протяжный звук залпов «ГРАДа» не так на него действовал, как эти тяжкие ухающие выстрелы. Голова непроизвольно втягивалась в плечи, туловище само собой сжималось, и оставалось в таком положении, пока грохот уносящегося вдаль снаряда не затихал, напоследок возвестя о себе едва слышимым всплеском далёкого разрыва.

– Не ссы сынок, это пока ещё не по тебе панихида, – с ухмылками прошли мимо, неся перед собой в согнутых руках по несколько буханок хлеба двое контрактников. – Наберут детей на войну, а сопли утирать… – дальше Дроздов не расслышал – подошла его очередь получать первое.

– Заснул… какая рота!? – кричал стоя на металлической подножке походной кухни нарядчик с черпаком в руке.

– Вторая, я из дозора, на двоих человек, – Дроздов подал котелки.

– Из дозора? На, держи, поешь на последок. Сегодня ночью «духи» к тебе в гости придут, яйца резать, завтра петухом запоёшь, – нарядчик издевательски заржал.

Дроздова передёрнуло, схватив котелки со щами, он поспешил к следующему котлу за вторым. Здесь «банковал» сам повар, «дед» – сержант. Каши с тушёнкой в поданные крышки от котелков он положил явно мало. Дроздов не отходил.

– Чего встал, разводягой по лбу захотел? Двигай дальше, нечего очередь задерживать! – повар кривил красное лицо в угрожающих гримасах.

Дроздов бросил исподлобья недобрый взгляд и нарочито неспешно отошёл.

– Чего зыркаешь!? Сейчас слезу по горбу настучу… салабон! – ругался ему вслед повар, принимая следующие крышки от котелков.

Даже прослужив шесть месяцев, Дроздов и его однопризывники вновь оказались самыми «молодыми» в полку. Ещё во время боёв в Дагестане погибло несколько «молодых» из Татарии и по этому поводу подняли шум… В общем, когда начались бои в Чечне, прослуживших менее полугода в боевых подразделениях уже не оказалось. Таким образом, молодость «черпаков», солдат прослуживших по шесть месяцев, продлялась ещё на полгода. А это означало, что основная тяжесть службы опять ложилась на них: наряды, тяжёлая грязная работа – разгрузки-погрузки, рытьё траншей и окопов… Не контрактники же всем этим будут заниматься, не «деды», даже «годки» имели некоторое моральное право увильнуть.