Виктор Дьяков - Поле битвы (сборник)

• Название: Поле битвы (сборник)
• Автор: Виктор Дьяков
• Жанр: Русское современное

Тема межнациональных отношений в современных отечественных СМИ и литературе обычно подается либо с «коммунистических», либо с «демократических», либо со «скинхедовских» позиций. Все эти позиции одинаково чужды среднему русскому человеку, обывателю, чье сознание, в отличие от его отцов и дедов уже не воспринимает в качестве «путеводной звезды» борьбу за дело мирового пролетариата, также как и усиленно навязываемые ему пресловутые демократические ценности. Он хочет просто хорошо и спокойно жить, никого не унижая по национальному признаку, но при этом не желает чувствовать себя в своей стране менее комфортно в моральном плане, и быть беднее в материальном наиболее «пассионарных» нацменьшинств.

Автор этой книги не претендует на роль носителя истины в последней инстанции. Он всего лишь выражает частное мнение рядового русского человека.

---

– Хм… ну что ж Нина Николаевна, ваша позиция мне понятна. Но раз уж они так хорошо торгуют, то мне кажется, именно вам, как официальному лицу, ответственному за торговлю, надо как-то поддержать, пусть даже не столь умелого отечественного торговца. Ведь получается, что под напором выходцев с Кавказа, они чувствуют себя совершенно беззащитными. Как вы думаете? – осторожно внес коррективу Рожков.

– А вы думаете, я это не делаю. В этой анонимке верно сказано, что восемьдесят процентов мест на продовольственном рынке принадлежит азербайджанцам. Но двадцать все-таки русским. И поверьте, если бы не я не было бы и этих двадцати, все места бы оказались у кавказцев. И если говорить начистоту, то это было бы справедливо. Но я иной раз прилагаю просто неимоверные усилия, чтобы например не вытеснили с рынка нижегородских торговцев картошкой. Я вызывала к себе наиболее влиятельных азербайджанцев и предупредила, чтобы они не смели монополизировать торговлю картошкой, и они дали слово не трогать нижегородцев, и не трогают. Но, поверьте, я этого не должна делать. Если те же русские торговцы не умеют хранить товар, нерегулярно платят арендную плату, или просто боятся тех же азербайджанцев… Нет, вы не подумайте, на рынке нет никакой мафии, просто азербайджанцы дружные. И они быстрее приходят друг другу на выручку. Благодаря этому они сумели дать отпор, как местным, так и заезжим браткам. Кстати, местная шпана, как огня боится кавказцев, и не трогает их, знают, те всегда дадут отпор. Конечно, эту свою взаимовыручки они иногда используют и в борьбе с конкурентами. Но извините, мы при капитализме живем, а он у нас пока еще дикий, от этого никуда не деться. И уж если ты вышел торговать на рынок, надо уметь постоять за себя, а не надеяться на партком или председателя колхоза. Все, уже нет ни парткомов, ни председателей, сами разогнали, теперь живите в стихии свободной конкуренции, а современный русский человек, увы, совершенно к этому не готов. А раз так, то надо не рубаху на себе рвать и не кляузы писать, – Золотницкая кивнула на письмо в руках Рожкова, – а учиться жить в условиях рыночной экономики. А это требует не только умения торговать, то есть овладеть искусством маркетинга, но и немалого мужества. Да-да, элементарной смелости. Я ведь не должна защищать этих патологических трусов, которые становятся смелыми, только выпив лишку, а на трезвую голову не могущие постоять ни за себя, ни за свой товар, даже за своих жен. Только и знают жаловаться, причитать, уберите с рынка черных. Да если их убрать, у нас тут вообще всю розничную торговлю сразу под себя подомнет уголовщина, всевозможные братки. Это они кавказцев боятся, а своих-то быстро в бараний рог согнут, – лицо Золотницкой уже вторично за время разговора исказила гримаса ненависти, когда она опять бросила взгляд за окно, словно посылая этот заряд всему городу. – А особенно меня бесят так называемые коренные москвичи. Чем гордятся, тем что здесь родились? Ведь ни на что не способны, только завидуют тем, кто занял высокое положение, стал успешным за счет своего труда и способностей. Сколько раз они уже пытались на меня наезжать, и кляузы свои начинают именно так: я коренная москвичка, или коренной москвич крайне возмущен деятельностью на посту заместителя главы управы по потребительскому рынку… Кстати, эта анонимка не так ли начинается?

– Да нет, она выдержана довольно сухо в официальной манере, что-то вроде заявления, – поспешил опровергнуть догадку Золотницкой Рожков.

– Москва ведь она, Игорь Константинович, очень жестокий город, и всегда такой была, и она для тех, кто может здесь выжить, а не для всяких там ни на что не способных как коренных, так и некоренных. Пусть пишут, раз ни на что больше не годны, – Золотницкая вновь бросила полный ненависти взгляд в окно, в сторону выстроившихся в ряд многоэтажных домов большого «спального» района на противоположной от Управы стороне улицы…

3

Беседа с Золотницкой тяжело далась Рожкову. Хоть внешне они расстались добрыми друзьями, но какой-то неприятный осадок остался. Игорю Константиновичу казалось, что он что-то упустил, очень важное в рассуждениях Золотницкой, чувствовал в ее словах какой-то подтекст, но не мог его расшифровать. Безусловно, она брала взятки от кавказцев, но наверняка делала это так умело и непринужденно, что поймать ее невозможно. Более того, Рожков осознавал, что на этой должности брать станет любой, даже самый честный и принципиальный. Так что уж лучше пусть будет она, умная, по настоящему знающая свое дело, чем кто-то, кто «не зная броду» начнет хапать так, что и сам сгорит и всю администрацию «грязью заляпает». Потому он решил доложить шефу, что факты изложенные в письме, скорее всего, не соответствуют действительности, ну и конечно довести до него в общих чертах точку зрения Золотницкой на «природу» современного московского потребительского рынка. А там пускай сам решает.

И только через три дня, когда Рожков уже готовился к встрече с очередной «жертвой анонимщиков», он вдруг со всей очевидностью понял, что именно он сразу не осознал, не зафиксировал в пространных рассуждениях Нины Николаевны Золотницкой. Она, говоря о русских, ни разу не назвала их нашими. Наши люди, наши торговцы… Она говорила русские, причем произносила это если не с ненавистью, то с явным пренебрежением, и как бы со стороны, дескать меня с этим быдлом не путайте. Москвичи, коренные и не коренные, нижегородцы, русские братки… Только сейчас до него дошло, что живя в Москве, закончив престижный ВУЗ, сделав здесь неплохую карьеру, она всем своим естеством себя даже отчасти не отождествляла с русскими, с Россией. Да, она белоруска, но, казалось, столь мала разница, народы-братья, вместе столько пережившие. Нет, ей даже кавказцы ближе, она в них наряду с плохими много хороших черт видит. У русских она не отметила ни одной положительной черты: неумехи, лентяи, трусы… Только сейчас Игорь Константинович осознал степень неприязни Золотницкой как к Москве, так и ко всей России. Он даже пожалел, что в разговоре с ней не признался, что сам является коренным москвичом. Интересно было бы посмотреть на ее реакцию.

Вызывая Курбанова через чиновника, курировавшего в Управе вопросы спорта, Рожков никак не ожидал, что тот явится так скоро, буквально на следующий день. Впрочем, из опыта своей армейской службы он помнил, что именно кавказцы в армии были особенно исполнительны, когда приказ исходил от их непосредственного начальника или политработника. В то же время, они могли с презрением относиться к тем младшим офицерам, которым непосредственно не подчинялись, а сослуживцев-солдат некавказских наций, часто и вообще за людей не считали. Поэтому вызов из районной управы, для недавно «зацепившегося» в Москве азербайджанца был чем-то вроде армейского вызова к ротному или в политотдел.

Курбанов оказался типичным азербайджанцем среднего роста, средних лет … жирным. Именно жирным, а не плотным. Так что бывший штангист Рожков, знавший толк в физически крепких людях, назвать его крепким, каковыми являлись подавляющее большинство действующих и бывших штангистов, никак не мог.

– Присаживайтесь пожалуйста Али Магомедович, у меня к вам будет несколько вопросов. Извините, что побеспокоил, но дело в том, что на вас к нам пришла жалоба и мне поручено разобраться, если наговор, то найти авторов и привлечь к ответственности.

– Ай, что ви такой говорите, какой жалоба!? Извините, я не знаю, как вас называть, ваш должность … я честно работал, я секция организовал, я … – взволнованно частил Курбанов.

– Еще раз извините, я не представился. Меня зовут Рожков Игорь Константинович, я один из заместителей главы Управы. А вы, значит, являетесь одновременно руководителем и тренером секции по тяжелой атлетике, расположенной по адресу …?

– Все так… эээ Игорь Константинович, все правильно, вот у меня все бумаги есть, здесь у вас в Управе подписали, самый главный подписал, разрешение есть, печать стоит, – Курбанов дрожащей волосатой рукой подал документ на официальном бланке.

Рожков внимательно его прочитал и отложил в сторону.

– Давайте сначала разберемся с вами. Вы, гражданин России, имеете в Москве прописку? – буднично, будто не спрашивал ничего особенного, говорил Рожков, хотя эти вопросы в отношении выходца из ближнего зарубежья, конечно же, наиважнейшие.

– У меня все в порядке… вот, гражданство есть, прописка есть, – Курбанов суетливо полез во внутренний карман и достал новенький российский паспорт, развернув его на странице с пропиской.

– И как вам удалось, все это оформить? – по прежнему вроде бы нейтрально спрашивал Рожков, зная как тяжело обычно получить гражданство даже русским, приехавшим в Россию из ближнего зарубежья. В то же время он знал, что многие кавказцы все эти препоны успешно обходят.

– Я здесь в Москве женился… потом все и оформил, – тут же и признался Курбанов, как ему удалось преодолеть все «рогатки».