Татьяна Добрусина - Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05

• Название: Сверхновая американская фантастика, 1994 № 05
• Автор: Татьяна Добрусина
• Издательство: Издательство «Ладомир»
• Жанр: Периодические издания
• Год: 1995
• ISBN: ISSN 1029-2675

Ежемесячный журнал «Сверхновая американская фантастика» — русское издание американского ежемесячника «Magazine of Fantazy and Science Fiction». Выходит с июля 1994 г.

_{Номер 5 ПРОЩАНИЕ С АЙЗЕКОМ АЗИМОВЫМ}

---

Да… источник проблемы. Сейчас просто невозможно поверить во всю эту историю! О какой «случайности» можно толковать после всего происшедшего, когда в один узел сплелись и смерть друга, и загадка базальтовых фигурок? Вспоминая события того лета, просто невозможно верить в материалистическую концепцию исторического детерминизма.

Но все по порядку. Шестнадцатого апреля мы прибыли в Кадырли. На следующий день разбили лагерь на Черной Горе. Конечно, ничто не мешало нам руководить раскопками прямо из отеля в Кадырли, однако наши рабочие разместились в ближайшей деревушке, и мы решили, что нам тоже не мешает быть рядом с объектом наших исследований. Вдобавок, моей романтической натуре претило каждый вечер вырываться из объятий второго тысячелетия до нашей эры и снова погружаться в атмосферу конца двадцатого века.

Свои палатки мы поставили неподалеку от могильного кургана. Прямо под нами клокотали желтые воды речки Пирамус — ее глухой рокот постоянно стоял в ушах. На самой вершине кургана был установлен электронный зонд.

О нем стоит рассказать поподробней: эта штука, изобретенная Райхом, произвела настоящий переворот в археологии. Принципиально он был не сложнее рентгеновской установки и работал по методу миноискателя. Однако миноискатель фиксирует лишь металлические предметы, а луч рентгена — твердые и светонепроницаемые, а поскольку земля сама по себе — твердый и светонепроницаемый объект, то обычный рентгеновский аппарат для археологии бесполезен. Более того, те предметы, что интересуют археологию — камни, глиняные черепки, останки живых существ, имеют такую же молекулярную структуру, как и грунт, в котором они покоятся, так что вряд ли рентгеновская пленка смогла бы что-нибудь зафиксировать.

Райх использовал для своих целей электронный лазер и модифицировал его настолько, что тот проникал до трех миль в глубину, а его принцип «нейтронной обратной связи» позволил тут же получать изображения любого объекта обычной формы, например, каменной плиты. Оставалось только докопаться до найденного предмета, и тут нам должен помочь специальный робот под названием «Крот».

Нетрудно представить мое возбуждение в день, когда мы начали работать в Каратепе. За пятнадцать лет сложнейших раскопок новых фигурок отрыть не удалось, объяснить происхождение старых мы тоже не могли, да еще оставалась проблема — куда девать отрытый грунт? Но теперь изобретение Райха с гениальной простотой решало эту задачу.

Вечером третьего дня к нам в гости пришли турецкие коллеги Фуад и Дарга, и мы решили отправиться в Кадырли, чтобы поужинать в отеле. Возникшее у нас поначалу раздражение — показалось, что турки шпионят за нами по заданию правительства — вскоре исчезло, поскольку оба ученых вели себя весьма дружелюбно, живо интересуясь, как идут наши дела. А после превосходного ужина с бутылочкой доброго кларета все неприятности этого дня показались несущественными. Затем мы отправились в холл отеля, где нас ожидали турецкий кофе и бренди. И тут доктор Дарга вернулся к теме самоубийств. На этот раз он явился во всеоружии фактов и цифр. Не буду вдаваться в подробности нашей беседы — затянулась она далеко за полночь, — однако мне показалось, что теория Дарги о «биологическом упадке» уже не выглядела такой дикой.

Мы никогда не сможем понять, говорил Дарга, неслыханный рост числа самоубийств в мире, если будет отчаянно держаться только за одну гипотезу — «невроза цивилизации» и ссылаться лишь на то, что мы слишком от многого защищены, и жизнь наша не имеет истинной цели. А как быть с многочисленными примерами героизма и самопожертвования? А сколько многообещающих открытий сделала психология за последние 50 лет? Даже уровень преступности заметно понизился в последние годы, несмотря на перенаселенность планеты. В первой половине двадцатого века рост преступности и рост числа самоубийств увеличивались одновременно. Почему же теперь, когда преступлений становится меньше, статистика самоубийств так драматически увеличивается? Это весьма дурной знак: во все времена эти два патологических явления развивались синхронно. Раньше случаи самоубийств частично зависели от преступлений, поскольку одна треть убийц кончала с собой. Нет, говорил Дарга, тут мы имеем дело с каким-то загадочным законом исторического упадка, о котором догадывался один лишь Шпенглер. Каждый индивидуум представляет собой лишь маленькую клетку гигантского тела цивилизации, а в этом теле, как и в человеческом, неуклонно развивается процесс старения…

Должен сознаться, что он почти убедил меня. В половине первого мы расстались, обменявшись наилучшими пожеланиями, и два наших вертолета воспарили над Кадырли, залитым лунным светом. В час ночи мы уже были на раскопках.

А ночь была прекрасна — в воздухе стоял аромат златоцвета — греки называли его асфоделем, цветком подземного мира, а с холмов доносился резкий запах каких-то кустарников. Тишину нарушал лишь рокот речки. Своей холодной мертвой красотой вершины окружавших гор напомнили мне мое первое путешествие на Луну.

Все еще находившийся под впечатлением речей доктора Дарги, Райх ушел к себе в палатку. Я же побрел по холму к нижним воротам города, затем взобрался по ступенькам на крепостную стену, откуда открывался вид долины, залитой лунным светом. Мне вдруг захотелось задержать это необычное романтическое настроение, и я стоял чуть дыша, силясь представить себе давно умерших часовых, стоявших на этом месте, а на другой стороне гор в это время прятались ассирийские лазутчики.

И вдруг ход моих мыслей принял мрачный оборот — показалось, что мое пребывание здесь совершенно ненужно и бессмысленно. Моя жизнь — всего лишь мельчайшая рябь на поверхности бескрайнего океана времени. Меня окружал враждебный мир, абсолютно безразличная вселенная. До чего же абсурдно упорство человечества, страдающего неизлечимой тягой к величию! Господи, да ведь вся наша жизнь не что иное как сон! Сон, который никогда не станет реальностью.

Одиночество становилось непереносимым. Я было собрался наведаться к Райху, но свет в его палатке уже погас. Сунув руку в карман за платком, я нащупал подаренную доктором Фуадом сигару, которую взял скорее как знак уважения — сам-то я не ахти какой страстный курильщик. Но теперь мне захотелось зажечь ее, чтобы вместе с запахом табака вернуться в человеческий мир. Я отрезал перочинным ножиком один ее конец и продырявил другой. Сделав глубокую затяжку, тут же пожалел об этом: вкус оказался отвратительным. Я положил сигару на стену и продолжал рассматривать долину. Через пару минут сигарный дым показался мне приятным, и я снова затянулся, стараясь делать затяжку как можно больше и глубже. Голова немного закружилась — я откинулся к стене. Не хватало еще срыгнуть отличный ужин. Потом тошнота прошла, осталось лишь чувство разлада с собственным телом.

В этот момент я снова взглянул на луну, и неожиданно меня охватил безотчетный ужас, словно я был лунатиком, который внезапно проснулся и увидел, что он балансирует на оконном карнизе в тысяче футов от Земли. Мозг мой раскалывался от страха. Я попытался взять себя в руки и понять причину внезапного ужаса — похоже, он исходил от внешнего мира, на который я смотрел, чувствуя себя лишь ничтожной деталью окружающего ландшафта. Нет, вразумительно это не объяснить… Вдруг мне показалось, что понимаю сумасшедших: они видят мир лишь со своей малюсенькой, но личной точки зрения крошечного земного червя. Огромный мир поражает и пугает, но они продолжают смотреть на него из-за щита своей личности. Страх заставляет этих несчастных чувствовать себя песчинкой в этом мире, однако он не сводит на нет их роль, скорее наоборот — усиливает ощущение своего Я. Вот почему стоило лишь попытаться отделиться от своей личности, как я тут же увидел себя лишь частицей общего ландшафта, столь же незначительной, как камень или муха.

Здесь мои переживания вышли на новый уровень. «Но ведь ты гораздо больше камня или мухи, — сказал я себе. — Ты же не просто предмет. Заблуждение это или нет, но твой мозг содержит информацию обо всех исторических временах. Внутри тебя, занимающего ничтожный клочок земли, куда больше знаний, чем во всем Британском Музее с тысячами миль его книжных полок».

Это было уже что-то новенькое. Новые мысли заставили забыть о ландшафте и обратить взгляд внутрь себя: если пространство бесконечно, то как насчет внутреннего пространства человека? Еще Блейк писал о том, что вечность начинается в центре атома. Мой недавний страх исчез. Нет, пожалуй, я поспешил записать себя в объекты безжизненного ландшафта. Человек ограничен лишь пределами своего мозга, но пространство сознания — это совершенно новое измерение. Наше тело — не более чем стена между двумя бесконечностями. Одна из них — бесконечность пространства — расходится во все стороны, а другая — бесконечность сознания — устремляется в безграничность внутреннюю.