Николай Верещагин - Приключение

• Название: Приключение
• Автор: Николай Верещагин
• Издательство: Современник
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1980

Это началось как случайное знакомство, холостяцкая интрижка с провинциалкой, растерявшейся в Москве, краткое приключение…

---

— Чудные дела твои, господи!.. — сказала вдруг Нина с каким-то недоумением. — Утром познакомились — и на тебе… — Она приподнялась на локте и в лунном полусвете посмотрела на него, словно пытаясь разглядеть, что за человек перед ней. Потом мягко провела ладонью по щеке и положила голову ему на плечо. И он понял, теперь уже наверняка, что лучшей женщины у него точно не было.

Но прежде чем уснуть, она опять отодвинулась к стенке, завернулась в свое одеяло, подоткнула со всех сторон, опять территориально отделившись от него… Она быстро уснула, а он долго еще не спал, лежал рядом, вдыхая нежный запах ее волос, сладко терзаясь новым, еще не утоленным желанием, но не решаясь ее разбудить. Казалось, целую вечность он мог бы вот так не спать, лежа рядом, счастливый, хоть и неудовлетворенный, лежать рядом с ней и оберегать ее сон.

4

Что представлял из себя Сергей? Ему в ту пору едва перевалило за тридцать, и он работал в престижном московском НИИ — неважно в каком. Занимался он прикладной математикой. Всего в своей жизни он добился сам: того, что его оставили после института в Москве, того, что у него была интересная, хорошо оплачиваемая работа; сам «пробил» и построил себе хорошую кооперативную квартиру в Черемушках, сам обставил ее, как мы уже видели, удобно и со вкусом.

Он умел «пахать», хотя нельзя сказать, чтобы очень любил свою работу. Конечно, интересней было бы заниматься чистой наукой, но там было мало шансов на успех, а ему пора было уже прочно устраиваться в жизни. В работе ему нравилась изобретательность и сила своего ума. Он не понимал тех «шизиков», которые брались за неразрешимые задачи с ничтожными шансами на успех. Но не любил и легких задач. Он любил задачи трудные, но, в принципе, разрешимые. Тогда он с азартом набрасывался на работу, заранее чувствуя, что хоть задача сложна и потребует много сил и времени, но все-таки будет им решена. К тому же решение именно таких задач приветствовало начальство, именно это приносило успех. Он чувствовал себя в той поре профессиональной зрелости, когда любые, даже очень трудные задачи по плечу, когда то, что другим, еще не достигшим этого уровня или уже постаревшим, трудно, им будет сделано легко. Он любил чувствовать свою компетентность, любил консультировать. Это было престижно, выгодно и не слишком обременительно. Временами он чувствовал, что наступила пора для какой-то другой, куда более сложной работы, но пока что не спешил за нее приниматься. Такая работа тяжела, она поработит на многие годы, но совсем не обещает стопроцентного успеха. А без гарантии он уже работать не мог, хотя и не желал себе в этом признаться.

К тому же хотелось немного отдохнуть, немного пожить в свое удовольствие. У него было нелегкое детство, без отца, с матерью, которая мало зарабатывала и не умела в жизни устроиться; ему было нелегко в студенческие годы, ему все время чего-то не хватало. И вот теперь, когда, к тридцати трем годам, он сумел добиться всего: хорошей работы, достатка, комфорта, хотелось расслабиться и немного «покайфовать». Не только в профессиональном отношении, но и физически он чувствовал себя превосходно — два раза в неделю занимался теннисом и, хотя давно не прогрессировал в спорте, уверенно держался на уровне первого разряда. У него были друзья (одного из них, Сему, мы уже видели), и среди них не было подонков, хотя, он сознавал это, не было и по-настоящему интересных людей: нормальные, неглупые и вполне современные парни — чего же еще?.. В последнее время, как и многие из московской интеллигенции, он собирал библиотеку (в основном, поэзию Серебряного века) не пропускал ни одной крупной выставки, совершал вылазки в театр. Все у него было в полном порядке, но иногда было такое чувство, что он остановился или идет куда-то не туда. Он думал, что это временно.

У него была в жизни любовь, еще в студенческие годы. Лена была из хорошей семьи, ее мать и отец служили в Моссовете. Он был принят в доме как жених, но его сразу предупредили, чтобы сдерживал свои порывы: Лена еще слишком молода, ей надо закончить хотя бы первый и второй курс, а то пойдут дети и будет не до учебы. Да и каким образом он обеспечит семью, сам только что поступивший в аспирантуру, где они будут жить, если нет квартиры. Уж кому-кому, а ему можно было и не говорить — он и сам все понимал, был достаточно сознательным и трезвым. С Леной он ходил в кино, на каток, играл в теннис, а для «порывов» у него были другие девушки, постарше и побойчее. Сначала это получалось как-то нечаянно, а потом он и сам понял, что так удобнее. Красивый, стильный, общительный, он нравился женщинам, умел легко сближаться с ними и расставался тоже легко. Его тщеславию льстило и внимание женщин, и откровенная зависть друзей. Он не был каким-то донжуаном, неугомонным ловеласом, нет, он не стремился к количеству, и очередная связь иногда длилась полгода или год, но понемногу он привык к разнообразию и ему уже странно было представить, как это можно жить с одной и той же женщиной год за годом, всю жизнь. Впрочем, женись он на Лене, готовый опыт подсказал бы, как выйти из положения. Женщины, с которыми он вступал в связь, были симпатичные и нравились ему, но в каждой он находил какие-то недостатки, хотя и умел не фиксироваться на них. Они же, как и свойственно женщинам, стремились к замужеству, но уз Гименея ему пока что удавалось избежать. Хотя, стремиться-то они стремились, но не так чтобы очень уж настойчиво, тоже довольно легко расставаясь с ним. Это было удобно, конечно, но с некоторых пор стало даже задевать.

Когда Лена закончила третий курс, а он к тому времени закончил аспирантуру и не без помощи будущего тестя (правда, номинальной) устроился в этот свой НИИ, встал вопрос о свадьбе. И тут Леночка, неизвестно когда повзрослевшая и выросшая, выкинула фокус. У нее оказался другой жених, лохматый и очкастый студент-историк, а Сергею она сказала, что очень уважает его, очень благодарна ему за все, но они так долго дружили и она так привыкла к нему, что он стал ей как будто братом. Неприятный был момент в его жизни. Мама с папой горой стояли за Сергея, но теперь не феодальные времена, и Леночка настояла на своем, сообщив для убедительности, что у них скоро будет внук и переигрывать уже поздно.

Неприятный был момент, но кое-что и упрощал в жизни. По правде говоря, Сергей побаивался тогда жениться, не очень ему хотелось этого. Он видел на примере многих своих приятелей, как, женившись, человек быстро обрастает заботами, как они, бедняги, разрываясь между работой и устройством быта, между кандидатской и детской молочной кухней, между производственными проблемами и проблемой колготок, очень быстро из жизнерадостных спортивных парней превращаются в мешковатых и вечно озабоченных отцов семейства. Из их интеллигентной холостой компании этим не слишком завидным путем уже отправились многие. Так или иначе, он устроил свое холостое житье и обставил очень удобно. В своем НИИ он считался завидным женихом, и многие девушки были бы не прочь пойти за него, но он не торопился. Он отнюдь не искал идеала — он в него просто не верил. Все женщины были для него более или менее одинаковы, и он твердо знал, что, когда понадобится, он просто выберет себе одну из них. Он понимал, что когда-нибудь все равно надо женится, но намечал это годам к тридцати пяти. Тогда он упрочит свое положение и тяготы быта не так будут давить на него. Он умел все рассчитывать, у него всегда все получалось именно так, как задумано. За редким исключением. С Леночкой, например…

Когда утром следующего дня он проснулся, Нина уже гремела на кухне сковородками. Оттуда доносился запах жареного, а запахов из кухни он в комнату не допускал, всегда плотно закрывал дверь во время готовки. Но Нина, конечно, этого не знала.

— Эй ты, приключенец, вставай! Завтрак готов, — весело сказала она, услышав, как он завозился.

Он встал, прикрыл дверь в комнату, а для свежего воздуха открыл балконную дверь. А когда после душа, свежий и бодрый, он вошел к ней на кухню, завтрак был уже на столе. Он заметил, что хлеб нарезан толстыми ломтями, по-деревенски, и яичницу с салом он не любил. Но ничего не сказал Нине, ел и нахваливал. Приятно все-таки не возиться у плиты самому, а съесть завтрак, приготовленный хорошенькой женщиной. Нина была спокойна и чуть насмешлива, как вчера, она как будто уже освоилась в своей роли, в ней незаметно было неловкости или смущения. «Не впервой, наверное» — мимолетно подумал он, и эта мысль неприятно задела. Когда Нина встала к мойке помыть посуду, он игриво обнял ее сзади, но получил по рукам так же решительно, как и вчера. Морщась, потер ушибленное запястье, но счел за благо не напоминать ей, что, проведя эту ночь в одной постели, они как-никак гораздо ближе знакомы, чем вчера.

День обещал быть жарким, безоблачным, и ему пришло в голову поехать за город искупаться. Они быстро собрались и отправились на Рублевский пляж. Народу в воскресный день уже с утра было много. И голубой простор водохранилища, и белые острые паруса яхт, скользящие по нему, и плеск воды, и гомон купающихся, и яркое солнце, и бравурная музыка над пляжем — все настраивало на бодрый, веселый лад, хотелось двигаться, бегать, резвиться. Нина плавала на удивление хорошо, и они заплыли очень далеко, так что к ним, разгневанно хрипя мегафоном, помчался спасательный катер с другого конца пляжа, но они, повернув к берегу, поднажали и примкнули к купающимся у берега прежде, чем катер настиг их.