Иннокентий Сергеев - Господин Федра

• Название: Господин Федра
• Автор: Иннокентий Сергеев
• Жанр: Научная Фантастика

---

И всё же это лучше.

Я никогда не жалел, это всё равно лучше, чем разрывать могилы древних царей и героев, чтобы, спрятавшись ото всех в яме, помочиться. Разрывать чужие могилы, чтобы спрятать в них своё тело. И закрывать глаза.

Когда ты играешь роль, никому из них неинтересно, как ты добился того или иного эффекта. Так бывает всегда, когда ты делаешь то, что им от тебя нужно. Но чем более бесполезным,- с их точки зрения,- делом ты занимаешься, тем больше их начинает интересовать вопрос техники. Чем бесполезнее то, что ты сделал, тем больше им интересно, а как именно ты это сделал. Например, убийство. Это не всегда наглядно, и, быть может, даже не всегда верно, но никого не интересует способ очистки патоки или технология производства анилиновых красителей.

Было бы проще пойти и рассказать им обо всём, тогда у меня уже не было бы выбора.

Я убил её, потому что он отверг меня, а я не посмел даже признаться ему в любви, и уже утром он рыдал на моём плече, и я обнимал его. Я могу говорить беспристрастно как перед тем, кто всё это видел и делал то же самое до меня. Но ревности недостаточно, чтобы убить. Ненависть. Страх. Раздражение, стечение обстоятельств, азарт, наконец... Я мог покончить собой, вот и вся моя ревность.

Месть, оскорблённое самолюбие. Мне нужна была гордость. Моя гордость. Но возможно ли большее унижение, чем не быть? Что может сказать о гордости тот, кто попирает её каждый раз, выходя на свет рамп перед зияющей бездной зала, чтобы сыграть её!

Но всё это не о том. Не нужно пытаться анализировать, если хочешь, чтобы тебе поверили. Раз уж я решил не скрывать ничего. Раз это уже невозможно.

Я пригласил её в ресторан, уже одну. Я унижался перед ней весь вечер, заказывая и отменяя блюда, стоя с ней на продуваемой ветром остановке и замерзая от холода... Но холод истребляет даже жажду, даже если это ненависть, и наконец, я остановил машину и отвёз её к себе домой. И я лёг с ней в постель. Она сама затащила меня в постель, и это было для меня неожиданно. Я даже обрадовался, что всё получается так просто. Я оставил огромное количество улик, но справиться с ними оказалось удивительно просто. У меня было алиби. Она не вызывала у меня желания. И только когда она поняла это, и я вдруг получил то, что так тщетно пытался вызвать в себе всеми этими глупыми унижениями,- потому что в результате я ненавидел только себя, а вовсе не её,- я ощутил странное влечение. Я возненавидел её, и это была та самая ненависть, которая была мне нужна. И, вместе с тем, я испытал странное влечение. Впервые в жизни я почувствовал влечение к женщине.

Да, я убил её. Если это был я.

7

Они спускаются по ковровой дорожке лестницы, он ведёт её под руку. Она испуганно оборачивается и встречается взглядом со мной. Он ведёт её вниз. Я смотрю им вслед, и люди, проходящие мимо, украдкой бросают на меня взгляды любопытства; я страдаю и с досадой ругаю себя в душе, что так глупо пошёл за ними и стою здесь, где меня все видят, и я всё равно что голый. Он не видел меня. Скажет ли она ему? Вряд ли. Они уже спустились и идут по холлу фойе. Я несмело начинаю спускаться по лестнице; мимо меня идут, спускаясь вниз, люди, но уже мало, почти все ушли. Кто-то задержался в буфете,- зачем-то он работает даже после спектакля. Им просто повезло, они сами не знают, как им повезло, и думают, чего проще - зашёл, подарил цветы, сказал, вышел. Я так доступен. Они уже получают свои пальто. Наверное, они встретили кого-то из знакомых, им везёт сегодня. Я схожу с ковровой дорожки и вступаю под своды вестибюля. Он положил свою одежду и помогает ей развернуть платок. Он подаёт ей пальто. Их время от времени заслоняют; я не могу идти дальше и останавливаюсь. Он начинает одеваться. Она смотрится в зеркало и снова встречается со мной взглядом, но теперь невидящим. Она не видит меня. Он одевается за её спиной, аккуратно заправляет шарф. Она о чём-то задумалась или просто рассеянно скользнула взглядом. В её взгляде как в зеркале преломляются все взгляды других, весь холодный блеск чужих драгоценностей, и она сама как зеркало. Он говорит ей что-то. Она отвечает, не поворачиваясь. Она смотрит на него. Он кивает. Вот они идут к выходу мимо колонн, зеркал и толпы, в толпе. Я следую за ними. Теперь меня могут увидеть и те, кто не видел меня на лестнице. Они исчезли из вида. Я иду наугад, и внезапно они возникают передо мной. Я застываю на месте. Я боюсь, что он сейчас обернётся, хотя всё это можно будет превратить в шутку... Дверь за ними закрывается, и тут же в неё входит кто-то другой. Я ускоряю шаги и выбегаю за ними на улицу. Уже совсем темно. Ветер, машины, огни улицы. Они ушли. Я стою на улице у подъезда театра, и мимо идут одетые люди. Я без верхней одежды. Они бросают на меня безразличные, беглые, и всё же полные недоумения, взгляды. Все идут мимо. Я один. Я возвращаюсь, столкнувшись с кем-то в дверях. Я иду через весь холл. Меня кто-то окликает, но я не оборачиваюсь. Я ступаю на ковровую дорожку и начинаю подниматься по ступеням. Навстречу бредут редкие люди. На этажах уже приглушили свет. Уходят последние. Я забыл посмотреться в зеркало внизу. Я смотрю под ноги. Меня не оставляет чувство, что я всё это придумываю, сочиняя что-то, чего нет. В моей руке всё ещё цветы, и это выглядит как на сцене, когда все действия уже окончены, и я уже в чужом мире. Я вторгся в чужой мир и оттого нелеп и заслужил осуждение, как тот, кто забыл правила и бессмысленно нарушает их. Он не видел меня. Если она ему не скажет, он не будет знать. Я могу сделать вид, будто ничего не произошло. Ничего и не произошло. Я всё придумал. Они просто ушли после спектакля. Он даже не обернулся.

8

Снова ловушка, и снова начинать сначала, чтобы хоть как-то продолжить прежнее, это ли не игра в прятки с зеркалами! Так рассказчик умолкает на полуслове и вдруг начинает рассказывать всё заново. И ты уже знаешь, в каком месте он запнётся. И терпеливо ждёшь, чтобы снова,- почти равнодушно,- убедиться в том, что он не может вырваться. Он попал в ловушку. И хочет остаться живым, а ведь это, наверное, страх. А потом его движения становятся всё более слабы и невнятны, его воля слабеет, и всё ближе к началу рассказа непреодолимая черта... И всё превращается в простое занудство. Они собирают хлебные крошки с ковра и выметают мусор. Они узнают тебя даже среди мёртвых, у них есть твои фотографии, и тебе не уйти. Тебе не спрятаться даже среди мёртвых.

Даже если у них нет против тебя никаких улик, которые ты не мог бы опровергнуть.

Я всё смотрю на себя со стороны, из зала, как новый Нарцисс, боясь признаться себе, что передо мной зеркало. И зная, что будет дальше, изображаю невинность как проститутка, блюдущая своё амплуа, или преступник в ожидании адвоката. Те, кто думают, что можно было поступить иначе, никогда не поймут того, что случилось, и никогда не поймают меня на крючок. Им останется лишь ловить меня на несообразностях. Пусть ловят. Я и так уже попался, но не в их ловушку. Их ловушки обходить не труднее, чем углы зданий. Можно было бы попытаться перестать думать об этом. Я и сам знаю, как можно было бы поступить, если бы можно было поступить иначе. Расстояния и графики создают иллюзии.

Пить спирт, превращая себя в горючий материал, как будто ты и впрямь потерял память.

Я мог бы остервенело обрывать нити или сжигать их вспышками пламени, чтобы, почувствовав это мгновение, броситься к открытому пространству окна и, прыгнув в пустоту, уже навсегда остаться... И делать что-то такое забавное, над чем они будут смеяться, читая мою будущую биографию. Эгоцентризм истерички - я, почему-то, не сомневаюсь в том, что они будут читать мою биографию. Хотя, ну зачем она им нужна... Кому интересна технология производства анилиновых красителей? Стоп. Это будет другая биография. Они всё равно докопаются до правды, а если и нет, то однажды всё равно наткнутся на мои записи, перебирая чьи-то чужие архивы. Я не знаю, чьи это будут архивы. Я не смогу изменить в них ни строчки, сколько бы ни написал. Мне не истребить сценарий, притворившись, будто я забыл слова своей роли.

...........................................................................

Это ловушка.

Эти фонари и ветви деревьев, тени и окна домов. Моя тень. Моё отражение в зеркале, мои руки, привычно накладывающие грим. Мой выход. И сегодня я останусь один.

Я снова останусь.

...

Я всё понял, как только увидел его. Ловушка захлопнулась, и в последней, отчаянной попытке отступить я улыбнулся. Так состоялось наше знакомство. Я любил многих мужчин. Можно много раз выходить на сцену, но сыграть свою жизнь - только однажды. И до конца. Даже если они ничего не поймут. Даже если пойти и всё рассказать им. Его девчонка была несносна с первых же минут. Наверное, я мог бы представить всё иначе, и она бы поверила. И быть может, на какой-то миг обмануть себя... Если бы расстояния могли создавать стены. Если бы я не был таким занудой, я рассказал бы всё это иначе. Если бы я, наконец, потерял память...