Сергей Степанов - Последний викинг. «Ярость норманнов»

• Название: Последний викинг. «Ярость норманнов»
• Автор: Сергей Степанов
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-699-68509-7

«Спаси нас, Господи, от ярости норманнов!» – 1000 лет назад об этом молилась вся Европа, за исключением Древней Руси, куда викинги ходили не в набеги, а наниматься на службу к могущественным русским князьям. (Вопреки пресловутой «норманнской теории», скандинавские саги свидетельствуют об отсталости и бедности Северо-Западной Европы по сравнению с богатейшей цивилизованной Русью, поражавшей пришельцев с Запада благоустройством, изобилием и почти поголовной грамотностью городского населения.) Одним из таких варягов-наемников был и герой этого романа Харальд Суровый, которого прозвали Последним Викингом. Имя этого великого конунга, морехода, завоевателя и скальда, известно каждому скандинаву. Его подвиги вошли в легенду. А его стихи, обращенные к русской невесте, переводили К.Н. Батюшков и А.К. Толстой.

В юности Харальду довелось участвовать в самом кровопролитном сражении норвежской истории между христианами и язычниками и бежать от мести берсерков на Русь, где он стал соратником Ярослава Мудрого и влюбился в его дочь Елизавету. Но чтобы завоевать руку и сердце русской княжны, молодому варягу придется совершить невозможное – отправиться в далекий Царьград и добыть секрет всесжигающего «греческого огня», который византийцы хранят под страхом смерти…

Читайте первый роман о величайшем из викингов, основанный на реальных событиях, по сравнению с которыми меркнут голливудские блокбастеры и лучшие исторические сериалы!

---

– Разрушитель Брони, – признал Рёнгвальд.

– Хорошее имя, – сказал Харальд, любовно поглаживая клинок, – но еще лучше, если я назову этот меч Усыпителем Жизни. Я отдам все, чтобы заполучить этот удивительный меч в свою собственность.

– Хватит ли у нас серебра? – усомнился Рёнгвальд.

Сын ярла попал в больное место. Конунг свеев Энунд Углежог предоставил Харальду хороший дом с кладовыми, полными съестных припасов, и прислал в подарок увесистый кошель с серебряными монетами. Поначалу Харальд думал, что не истратит их до конца жизни. В усадьбе Сигурда Свиньи все вещи были домашнего изготовления, а покупки делались лишь в редких случаях. Но в Упсале за каждую мелочь приходилось платить звонкой монетой, и тяжелый кошель удивительно быстро опустел. Не зря знатных людей называют «расточителями злата». Харальд потратил деньги с щедростью конунга или ярла. Он не знал, сколько запросит аравитянин, однако твердо решил, что не уйдет с ярмарки без узорчатого меча. Он обратился к Хрольву Гардскому:

– Займи мне денег, купец. Я верну, когда поступлю на службу к конунгу Ярицлейву Мудрому.

– А если ты погибнешь в Гардарике? С кого взыскать твой долг?

– Потребуешь у моей матери.

– Харальд, каждый в Норвегии знает, что от Асты Гундбрандсдоттир можно что-то потребовать, только явившись в ее усадьбу с сорока крепкими воинами, презирающими смерть. У меня нет такой дружины.

Харальд метнул на купца гневный взгляд, и тот невольно отступил от юноши и смущенно пробормотал:

– Вижу, что нравом ты пошел в старшего брата. Он был таким же неудержимым во гневе. Полагаю, в твоей голове бродят столь же дерзкие замыслы, какими прославился Олав Толстый. Когда-нибудь тебя провозгласят конунгом, и я не останусь в убытке. Мой кошель в твоем распоряжении. Однако хочу предупредить, что этот торговец непременно заломит непомерную цену за свой товар.

Хрольв обратился к продавцу меча. Тот закатил голубые глаза, потеребил свою русую бородку, поцокал языком и показал две ладони с растопыренными пальцами, а потом подумал и показал еще два пальца.

– Дюжину марок! – ахнул Рёнгвальд. – Он сошел с ума! На такие деньги можно вооружить целое войско.

– Поторгуйся с ним, – взмолился Харальд.

Хрольв сказал что-то восточному торговцу, но тот лишь отрицательно покачал русой головой и спрятал меч.

– Сколько ты ему предложил? – спросил Харальд.

– Один эйрир.

– Один эйрир! Восьмую часть марки! Вы оба безумцы! Он требует дюжину марок, а ты предлагаешь всего один эйрир!

Хрольв повернулся и решительно зашагал прочь от шатра. Харальд бросился за купцом, едва сдерживая отчаяние:

– Я же просил поторговаться!

– Разве я не торгуюсь? Сейчас он позовет нас назад.

И действительно, не успели они сделать нескольких шагов, как аравитянин что-то выкрикнул и призывно замахал руками. Хрольв вернулся назад. Продавец меча показал ему две растопыренные ладони, но два пальца сверх того уже не показывал. Харальд догадался, что он сбросил цену до десяти марок. Хрольв показал три пальца. Купец поднял руки к серому небу, призывая его в свидетели, что три эйрира – смехотворная цена. Они долго торговались. Харальд сбился со счета, сколько раз Хрольв уходил от шатра. Всякий раз продавец меча гортанно кричал им вослед, призывая вернуться, и называл новую цену. В последний раз он показал один палец – одну марку золотом. Хрольв предложил полмарки. Они опять разошлись, но на сей раз продавец не стал кричать и махать руками, а удалился в свой шатер. Они обошли опустевшую к вечеру ярмарку, издали поглядывая, не выйдет ли кто-нибудь из шатра.

– Не зовет и не посылает за нами слуг. Значит, не уступит в цене, – заключил Хрольв. – Решай сам, Харальд. На мой взгляд, марка золотом очень дорого. В Гардарике булатный меч обойдется тебе дешевле, а может быть, конунг Ярицлейв Мудрый подарит тебе подобный клинок, когда примет на службу.

Харальд, подняв бровь, с негодованием отверг предложение купца:

– Я предпочту предстать пред конунгом Гардарики в дырявом платье, но с мечом в руке, чтобы он увидел, что перед ним воин. Одолжи мне марку золота, и покончим с этим делом!

– Твоя воля! Но боюсь, что не наскребу целую марку. Я продал много ткани, но знатные свеи берут товар в долг, а платят медленно и туго.

Они вернулись в шатер. Хрольв еще раз попросил снизить цену, но торговец не пошел на уступки. Тогда Хрольв сказал, что согласен с ценой. Пока он ходил за деньгами, Харальд с любопытством оглядывал шатер восточного человека. Пол был покрыт светлым войлоком, и это казалось удивительным, потому что в Норвегии даже в домах зажиточных людей ходили по земляным полам. В палатах конунгов земляной пол застилали соломой или камышом.

Хрольв вернулся со слугой, который нес кожаный кошель и весы. Купец развязал кошель и высыпал на войлок серебряные монеты. Цены устанавливали в золоте, но расплачивались всегда серебром, потому что золотые монеты редко доходили до Швеции и Норвегии, а если и доходили, то их сразу переплавляли на украшения, пускали на золочение других вещей или вытягивали из них тончайшие золотые нити для шитья. Восточный торговец и Хрольв долго спорили, по какому счету будут принимать серебро за золото, а потом еще дольше пререкались, на чьих весах взвешивать драгоценный металл. Решили для верности взвешивать дважды – на весах продавца мечей и на весах Хрольва.

Среди монет, высыпанных из кожаного мешка, встречались франкские, но в основном там были старые серебряные дирхемы, покрытые стертой вязью. Аравитянин поднимал с ковра потускневшие дирхемы, рассматривал надписи и шевелил губами.

– Чем он недоволен? – спросил Харальд.

– Говорит, что монеты очень старые.

Восточный торговец вслух прочитал надпись на одной из монет:

– Бисмиллах дуриба хаза ад-дирхем би-Самарканд санат телетин ва телятмия. Во имя Аллаха дирхем отчеканен в Самарканде в триста втором году хиджры – от переселения пророка Мухамеда из Мекки в Ясриб. Этой монете более ста лет.

– Кто такие Аллах и Мухаммед? – задал вопрос Харальд.

– Аллах – это их бог, а Мухаммед, кажется, его скальд.

Харальд припомнил две старые монеты, положенные им на веки брата во дворе бонда Торгильса в Стикластадире. Кажется, на монетах были такие же надписи. Олав Толстый не похвалил бы младшего брата, узнав, что на его веки положили дирхемы, прославляющие чужого бога.

Восточный торговец шептал имена, отчеканенные на полустертых дирхемах:

– Ахмад бен Исмаил… Наср бен Ахмад… Нух бен Наср…

– Он говорит, что этих конунгов давно нет в живых, – усмехнулся Хрольв. – И даже внуков их нет. Но он напрасно ропщет. Монеты, которыми я ему заплатил, считаются новым серебром. Старым они будут называться, когда их переплавят и испортят добавлением меди. Я слышал, что серебряные рудники на Востоке истощились. Потому в последнее время до нас почти не доходит новое серебро. Хотя есть одна новая монета. Взгляни, Харальд! Тебе будет любопытно посмотреть на монету Ярицлейва Мудрого, которому ты собираешься послужить.

Харальд впился глазами в серебряный диск, переданный ему Хрольвом. В отличие от потускневших дирхемов, эта монета блестела и имела ровные края. На монете был выбит трезубец, вокруг которого шла надпись, очень четкая, но совершенно непонятная. Харальд перевернул монету. На другой стороне был отчеканен молодой воин с копьем в одной руке и щитом в другой. Над кудрявой головой воина сиял нимб.

– Разве конунг Ярицлейв святой? – удивился Харальд.

– На монете отчеканен святой Георгий, небесный покровитель Ярицлейва конунга, – объяснил Хрольв.

Сын ярла Рёнгвальд полюбопытствовал взглянуть на монету. Он повертел в руках серебряный диск и сказал:

– Клянусь молотом Тора, я видел похожую монету в кошеле серебра, что прислал нам в подарок конунг Энунд Углежог. Только та монета была плохой чеканки и другого оттенка.

– Я знаю, о чем ты говоришь, – заметил Хрольв. – В Швеции взяли обычай подделывать монеты Ярицлейва Мудрого, потому что они из чистого серебра. Но шведские мастера не могут добиться такой же четкости в работе, как мастера из Гардарики. Поэтому их подделки заметны даже неопытному глазу.

Рёнгвальд подбросил на ладони блестящую монету и обратился к Хрольву Гардскому со словами:

– Сдается мне, что хозяин такой хорошей монеты расстался с ней против своей воли. Признавайся, купец, как она попала в твои руки?

– Ты угадал, сын ярла, – хохотнул Хрольв. – Мы плыли по полноводной реке, которая называется Невой. Эта река находится на границе владений конунга Ярицлейва. На берегу мы подобрали избитого человека в лохмотьях. Он говорил на непонятном языке, но мы по жестам поняли, что его ограбили. Он много раз повторял слово Упсала, показывая, что хочет попасть туда. Мы взяли его на корабль, а вечером, когда он забылся сном, я приказал перерезать ему глотку. Стали обыскивать его лохмотья, но ничего не нашли. Собирались уже выбросить его тело в Неву на съедение рыбам, но один из моих слуг, самый хитрый, догадался вспороть ему брюхо. И что ты думаешь! В желудке мы нашли серебряные монеты, которые он проглотил. Эта монета блестит, потому что хорошо очистилась желудочным соком.