Алексей Шляхторов - Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»!

• Название: Как Золотая Орда озолотила Русь. Не верьте лжи о «татаро-монгольском Иге»!
• Автор: Алексей Шляхторов
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-699-68267-6

Нет в нашей истории более лживого и клеветнического мифа, чем «черная легенда» о «татаро-монгольском иге», которое представляют эпохой «постыдного рабства», национального унижения, гнета и «Погибели Русской Земли». Однако эта сенсационная книга доказывает: ВСЁ БЫЛО СОВЕМ НЕ ТАК! Что это за «иго», если за 200 лет население Руси увеличилось вдвое (беспрецедентный рост для средневековой Европы!), а экономика – в два с половиной раза?! Что это за «гнет», если ордынская дань не превышала 3 кг ржи с человека – гораздо меньше льгот, полученных от степных «завоевателей»? Что это за «рабство», если Русь вела полностью независимую внешнюю политику, заключая договора с кем и как считала нужным, и жила по Русской Правде, а не по законам Чингисхана? Что это за «погибель», если союз Руси с Золотой Ордой и Ганзой позволил создать «Северный шелковый путь», который буквально озолотил Москву, уберег нашу землю от хищного Ватикана и заложил экономическую основу для грядущего возвышения Русского Царства?!

Основываясь не на мифах и бредовых фантазиях в духе Фоменко, а на исторических фактах, последних научных изысканиях и правильно переведенных первоисточниках (а у нас даже в энциклопедии Брокгауза есть ошибки перевода!), эта книга опровергает самые грязные злокачественные мифы и обеляет нашу древнюю историю.

---

Геополитическая обстановка в XIII веке была неопределённой.

Отсеченный Великой схизмой Запад стал окончательно чужим после разорения Константинополя в 1204 году [241]. Византийская империя, выстояв шестивековой натиск ислама, пала под предательскими ударами крестоносцев. Между Русью и Черным морем вместо «своих поганых» – торков, берендеев, половцев – была Орда.

Лишь Церковь оставалась твердыней русского человека [242]. Религиозно-культурная терпимость монголов удивляла современников. За оскорбление церквей, хуление веры, уничтожение церковного имущества (книг и т. п.) полагалась смертная казнь [243].

Представляется уместным отметить, что Русская земля, оправившись от первого потрясения, могла сопротивляться монголам… с помощью Запада. Анализ Льва Гумилева не оставляет сомнений в том, что ценой этому было бы окатоличивание. Ценой, которую в конечном итоге отказался платить кн. Даниил Галицкий, которую решительно отвергли кн. Александр Невский и митрополит Кирилл [244].

К тому же положение в Орде поддавалось русскому влиянию [245]. Во время похода Бату рассорился со своим кузеном, Гуюком, сыном самого великого хана Угедея. Возвращение в Монголию означало смерть [246]. И тут Батый, человек неглупый и дальновидный, начал политику сотрудничества с русскими князьями Ярославом Всеволодовичем и его сыном Александром. Их земли не были обложены данью [247].

Миссия Плано Карпини официально состояла в том, чтобы передать великому хану предложение принять римо-католичество [248]. В отношении монгольской державы эти планы на том этапе были безнадежны. «Отсюда знайте, – сообщал Гильом Рубрук в 1253 году, – что они весьма далеки от веры, вследствие мнения, которое укрепилось среди них, благодаря русским» [249].

После ссоры Бату с наследником престола, а потом великим ханом Гуюком (1241 год) русскими делами в Золотой Орде заведовал Сартак, сын Бату. Христианские симпатии Сартака были широко известны, сам он был крещен, разумеется, по несторианскому обряду. Однако к римокатоликам и православным Сартак не благоволил, делая исключение лишь для Александра Ярославича Невского [250].

Такое положение продолжалось до смерти Сартака в 1256 году, после чего хан Берке, перешедший в ислам, постарался учредить в Сарае епархию Православной церкви (русской митрополии) в 1261 году и благоволил православным, ведя тяжёлые войны с персидскими ильханами, покровителями несторианства. Именно с этого момента несторианская проблема становится для русских неактуальной, а православная контрмиссия – направленной прежде всего против латинян [251].

Удивительно, однако, как все историки отказываются замечать еще одну причину основания кафедры в Сарае – организацию широкой миссии среди ордынцев. Ведь число пленников неуклонно сокращалось с нормализацией уважительных отношений, воинов Русь перестала выделять в Орду уже при Александре Невском [252], а для «посольской» церкви священников можно было присылать, рукополагая где угодно [253].

Положительными свидетельствами в пользу откровенно миссионерского характера новой кафедры служат прежде всего вопросы преосвященного Феогноста, 2-го епископа Сарайского, Константинопольскому поместному собору и ответы на них: «Если святителю случится служить литургию, а не будет диакона, только много священников, – можно ли ему служить? Если будет нужда, да служит и без диакона со священниками: один из священников пусть говорит ектению внутри алтаря. Если будут многие священники вместе, но не будет диакона, должно ли им служить или нет? Должно; только один из них пусть произносит ектению, стоя в алтаре, а не выходя из него» [254]. Диаконов русских, видимо, всех успели рукоположить во иереев, а диаконов-степняков не вполне подготовили. Для нашего вопроса о миссионерском характере епархии особенно интересны следующие три вопроса епископа Феогноста. Во-первых, как подобает крестить несториан? Во-вторых, можно ли «освященную трапезу» переносить с места на место и употреблять в богослужении. Собор ответил утвердительно, с добавлением: «Ходящие люди (кочевники) не имеют себе упокойна места» [255]. В-третьих, можно ли крестить песком при отсутствии воды? И на это собор дал благословение [256].

Епископство Феогноста связано и с его участием в Соборе 1274 года, и с решением в Константинополе вопроса о крещении дочери хана Менгу-Темира (Анны), выходившей замуж за ярославского князя Феодора. Феогност трижды был в Царьграде, где был весьма уважаем, как ученейший сарайский архипастырь [257].

Где же результаты этого деятельного миссионерского служения? Это, прежде всего, почитаемый нашей Церковью Петр царевич Ордынский – племянник Берки [258]. И Чет-мурза, родоначальник фамилий Сабуровых и Годуновых, по легенде, отъехавший на русскую службу при Иване Калите. С. Б. Веселовский убедительно показал, что легендарный Чет мог быть, во всяком случае, современником князя Даниила Московского. Это слишком еще рано для массового бегства ордынских христиан от насильственной исламизации при хане Узбеке (после 1313 года), но что, если Чет был попросту крещен еще русскими клириками Сарайской епархии [259]?

Мы проиграли миссионерское состязание с мусульманами, несмотря на то, что в XIII веке христиан в Орде было не меньше, чем мусульман. Причиной тому была низкая наша энергия этнического поля, низкая солидарность русских, только вступавших в историю на смену славянам. Причиной была и бедность наша в сравнении с мусульманской Средней Азией и Ираном [260]. Орда приняла ислам.

И всё же роль и вес епархии были чрезвычайно велики. Как оказалось, встроившись структурно и политически в жизнь Орды, она была нужна самой ордынской знати, уравновешивая язычников, магометан, несториан, католиков и т. о. усиливая влияние Руси.

В 1296 г., когда на княжеском съезде «была брань» между русскими князьями, их примирить сумели епископ Симеон (митрополит Максим отсутствовал), епископ Сарайский Исмаил (Измайло) [261] и посол великого хана Алекса (тоже православный) [262]. Когда в 1312 г. хан Узбек сделал ислам государственной религией и погромил буддистов и языческую знать, несогласные христиане могли отъехать на Русь. А когда он выдавал свою любимую сестру Кончаку за московского князя Юрия, старшего брата Ивана Калиты, он позволил ей креститься под именем Агафья. И в землях Восточной Европы стала складываться система взаимодействий без религиозных погромов и войн. Становятся понятными и многие иные моменты. Видим, что от Калиты ярлык Великого князя всегда находился в руках Москвы. Но вдруг в 1359 г. он «из-за малолетства» Дмитрия Донского был отдан суздальцам-нижегородцам. На самом деле это произошло из-за того, что наш Ришелье и признанный всеми митрополит Алексий, авторитет среди князей и духовенства, регент сначала Ивана Ивановича, а потом и Дмитрия Донского, оказался в литовском плену, у Альгирдаса Гедиминыча. Возникли разброд и шатание. И только когда он сумел оттуда бежать, всё встало на свои места.

Ордынцы почувствовали на себе также и разницу в отношениях между русской и более амбициозной римско-католической церковью. Узбек умер, и у его сына Джанибека возник конфликт в Крыму. Там окопались генуэзцы. Как суздальцы, платили маленькую дань, богатели и рыли окопы. (Стены, башни.) Теснили византийцев. И в конце концов поссорились с ханом. Джанибек вошёл на полуостров и осадил Кафу. А католики уже вгрызлись в землю и окопались. Крепость взять не удалось. А в следующем, 1345 году Рим объявил Крестовый поход против Золотой Орды. И в Орде увидели и поняли – вцепились в крымский берег. А русские – попроще.

Поездки в полуправославный град Сарай

Суздальские русские князья ездили в Золотую Орду, не оставляя там аманатов (кроме Тохтамыша в 1384 г.), как классически поступают вассалы. От Невского и до хана Узбека (т. е. с 1263 по 1313 г.) Великие князья 8 раз были в Орде, причём у них не было обязательного расписания поездок. Они приезжали в полуправославный город. Мало того, это был один из крупнейших городов Европы, с водопроводом, как в Константинополе, Флоренции и Новгороде. Со многими церквами и мечетями, город свободы совести. Город веротерпимый в отличие от католической или мусульманской (в Гранаде) Европы. Русские князья с их медовухой были там желанными гостями (см. далее: Ибн Батута в Золотой Орде). Желанными не меньше, чем правители крымских Кафы и Солдайи.

Орда почти не вмешивалась во внутренние дела Суздаля (кроме хана Узбека), а тем более Новгорода и Смоленска. Ярлыки владимиро-суздальским и рязанским князьям выдавались в соответствии с русским наследственным правом [263]. До Узбека сменили с ордынской помощью только двое князей: Андрея (1252) на Александра (Невского) – при участии церкви, вследствие II Северного Крестового похода; и Дмитрия Александровича (1293) на Андрея Александровича вследствие одновременно назревших конфликтов на Руси (Новгород повторно изгоняет Дмитрия), в Орде (Ногай против Тохты) и начала в 1292 г. III Северного шведского Крестового похода. Но сами эти действия не сопровождались ни последующим увеличением дани, ни обещаниями русских участвовать в тяжёлых войнах Орды на Кавказе или в Азии. Там воевали либо русские рекруты, живущие на территории Орды [264] (Елец, Донец), либо солдаты удачи типа Фёдора Чёрмного (Смоленского и Ярославского) и Глеба Белозёрского (Чарльз Гальперин, В. Махнач (см. [252]).