Евгений Биневич - Евгений Шварц. Хроника жизни

• Название: Евгений Шварц. Хроника жизни
• Автор: Евгений Биневич
• Издательство: Издательство ДНК
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-901562-80-2

Первая биография замечательного российского писателя. В книге прослеживается судьба Евгения Шварца от рождения до последних дней жизни. Автор широко использует тексты самого Шварца, воспоминания его друзей и коллег, архивные материалы. Перед нами не просто биография выдающегося писателя, но повесть о сложном, трагическом времени, с такой рельефностью отразившемся в удивительных сказках Шварца.

---

Живу я неплохо. Конечно, здесь довольно шумно, но ничего. А когда тетя Аня кричит на маму, так я испытываю чувство большой радости. Вообще все скандалы здесь такие смешные, что мне за обедом часто приходится идти в коридор, чтобы отсмеяться. Прямо невозможно. А Манук какой потешный. Глазами хлопает. Только иногда мне надоедает эта суетня и шум. Куда ни сунешься, везде шум, гам и суетня. На улицу пойдешь, шум. Дома и в школе тоже орут, бегают, ругаются. Но вообще живу я неплохо. Только неприятно то, что здесь негде читать. Все время мешают. А за едой тут уж не почитаешь. Убьют. Вообще они все очень дикие. Ну, папочка, вот и все; больше нечего написать. Привет всем от бабушки. Крепко, крепко целую вас. Ваша Наташа».

И вот «Дракон» написан. Акимов с ним снова уехал в Москву. Можно расслабиться, написать письма.

«Дорогой Леонид Антонович! — пишет Шварц Малюгину 20 января 1944 года. — Сухаревская мне сообщила, что Вы меня ругаете нехорошими словами. В свое оправдание могу сказать одно: Вы совершенно правы, ругаясь. Сознание преступления снимает половину вины. Вторая половина — тоже имеет объяснение. С тех пор, как мы приехали сюда, мы все ждем решения судьбы театра. Куда-то мы должны уехать. Но куда? Это до сих пор неясно. А пока ничего неизвестно — откладываешь, не пишешь. Словом, любим мы Вас по-прежнему, с нежностью. Если Вы не забыли Киров, научную столовую, все наши грустные разговоры, — то простите мое нелепое молчание…

Здесь много любопытного. Театр — интересен по-прежнему. Акимов умен и блестящ больше прежнего. Только благодаря ему я дописал здесь «Дракона». Сейчас Акимов с пьесой в Москве, и я жду вестей. Пока что я не жалею, что повидал настоящую Азию. А это, честное слово, извините за прописную истину, но все-таки самое главное. В настоящее время я занят пьесой под названием «Мушфики молчит». Мушфики — это таджикский Насср-Эддин.

Но довольно о себе. Поговорим о Вас.

Первый спектакль, который я здесь увидел, был «Дорога в Нью-Йорк». Спектакль — прелестный. Начинается с кинофильма, где показаны главные действующие лица. Потом очень легко и весело идет остальное. Прекрасно играет Сухаревская. Это её спектакль. Я только здесь понял, какая хорошая роль Элли. Тенин, говоря глубоко между нами, хуже Полицеймако. Дубоват и грубоват. Ролей он никогда не учит, а собственный язык у него подвешен плохо. И когда он в комедийном темпе кустарной скороговоркой выбалтывает свой собственный текст, получается нескладно. Но не огорчайтесь. Он, подлец, все-таки талантлив, обаятелен, музыкален. И в общем Питер получается. Зрители от него в восторге. Но, повторяю, Полицеймако много лучше. И, опять-таки повторяю, — никому об этом не говорите. Каким-то чудом становится известным в труппе все, что ни скажешь об актерах, хотя за много тысяч километров от них. Кровицкий чудно играет старика Эндрюса. Словом, спектакль удался, имеет огромный успех, идет часто, всё время делает сборы, с чем Вас и поздравляю.

Ну, Леонид Антонович, давайте возобновлять переписку. Здесь нет кировского одиночества, но я много дал бы за то, чтобы Вас повидать. Мы к Вам привыкли и не отвыкаем. Вы у нас свой. Целуем Вас вместе с Екатериной Ивановной и ждем добрых писем.

Когда мы увидимся? Вести с фронтов подают надежды, что скоро. Я прочно связался с театром Комедии. Куда они, туда и я. Но, тем не менее, верю, что мы увидимся скоро. Привет чудотворцу Руднику, Мариенгофу и Никритиной, Казико, всем.

Ваш Е. Шварц».

По-моему, к пьесе «Мущфики молчит» Евгений Львович даже не приступал. По крайней мере, в его архиве нет даже набросков к ней. Может быть, в названии заложена какая-нибудь шутка, понятная только автору и его корреспонденту?

Думаю, что в этот промежуток времени — после написания «Дракона» и с возвращением Акимова из Москвы и началом репетиций, когда мысли Евгения Львовича вновь вернулись уже к воплощению его на сцене, — и была закончена переделка «Голого короля». И тот текст, что был опубликован в посмертном сборнике Шварца (1960) и впоследствии поставлен «Современником», должен датироваться 1943 годом или началом сорок четвертого.

В августе 1943 года Шварц предложил Союздетфильму написать сценарий-сказку «Кот в сапогах». Заявка была большой, подробной, развернутой, в ней много интересного. Четыре машинописные страницы. Сюжет не повторял шварцевскую прозаическую сказку «Новые похождения Кота в сапогах», действие которой проходило в СССР — на советском корабле, в детском саду, выехавшем на дачу; среди героев — капитан, его сын, естественно, Сережа, сережины друзья и воспитатели… И т. д. И хотя первоисточником кино-Кота должна была стать сказка Перро, но Шварц и оттуда воспользовался лишь несколькими сюжетными линиями. Как и у Перро, умер мельник, у которого было три сына: «старший совсем глупый, средний — и так и сяк, а младший — умный, добрый, храбрый, благородный. За эти свойства старшие ненавидят младшего». Они делят отцовское «имущество», и младшему, конечно же, достается только кот, ставший другом и помощником своему хозяину.

В этой заявке, помимо всего прочего, проявилась любовь Шварца к братьям нашим меньшим, и особенно — к котам и медведям, которые фигурируют чуть ли во всех его пьесах. У него был громадный откормленный кот. «Чудище зовется Котик, — вспоминал кинорежиссер Мих. Шапиро, — он ходит по головам (в точном смысле этого слова), ложится посреди накрытого к обеду стола. Если хозяин работает, кот глядит в рукопись. Когда ленивого бандита купают, сообщает Шварц, он сначала цепенеет от ужаса, а потом лихорадочно кидается лакать воду из корыта. «Он рассчитывает, что если выпьет всю воду, его не в чем будет мыть!» — комментирует, давясь тихим смехом, рассказчик. Про котов он знает всё… Коты в «Драконе» и «Двух кленах» написаны с Котика. Автор этого и не отрицает».

После того, как младший брат и кот уходят из дома, «сюжет развивается так же, как в известной одноименной сказке Перро, — пишет в заявке Шварц. — Дело осложняется только тем, что фея и дочь короля — одно и то же лицо. Медведь и камергер короля, придворные и зайцы, телохранители короля и ежи — очень похожи друг на друга…» — персонажи, которых у Перро, кажется, нет.

Завершалась «Заявка» неким резюме: «Сценарий «Кот в сапогах» будет решен как волшебная сказка, феерия с большим количеством музыки, пения и танцев. Идея сказки — благородство, честность и трудолюбие — путь к счастью». Конечно, если даже Фея признается, что могла бы «сама, очень просто, с помощью волшебной палочки сделать (хозяина кота) богатым и знатным». Но!.. «Во-первых, богатство и знатность, которые достаются человеку слишком легко, по мановению волшебной палочки, не всегда идут ему впрок. А во-вторых, и это самое главное, ей ужасно нравится сын мельника. Он ей совсем как свой, как родной. А благодетельствовать своим — неудобно. Это все равно, что делать добро себе…» (Зато теперь отовсюду, в уши и глаза, внушают, чтобы каждый хапал все только себе — любимому.)

«Заявка» представляла собою настолько законченную вещь, что через двадцать пять лет Янина Болеславовна Жеймо совершенно уверенно говорила, что Шварц читал ей сценарий.

И хотя заявка в Государственном управлении по производству художественных фильмов (ГУПХФ) не понравилась: в редакционном заключении говорилось, что «наименее удачные стороны замысла автора сценария Е. Шварца проявляются в отступлениях от оригинала, то есть вся история со сном мельника в лесу, с животными и феей. Поэтому целесообразно в работе над сценарием как можно точнее придерживаться сюжета сказки Перро». И тем не менее разрешение на заключение с автором договора на сценарий было студии предоставлено. Договор подписан: «срок сдачи сценария 5 января 1944 г.».

Однако автору просто экранизировать (инсценировать) «первоисточник» никогда не казалось «целесообразным», да и интересным. И на этот раз замысел его был оригинальным.

Но что-то «заело» с этими кинематографическими инстанциями, да и Евгений Львович уже, кажется, «отболел» «Котом» и начал работать над пьесой, которая в разных вариантах будет называться то «Царь Водокрут», то «Сказка о храбром солдате», то «Марья искусница». И через год он пишет режиссеру А. Роу: «Дорогой Александр Артурович! Я кончил детскую пьесу «Царь Водокрут» на русском материале. Все хвалят. Все говорят, что это прямо для кино. «Кота» я могу дописать к концу сентября. Но, как я ни боялся, западный материал мне несколько скучен. Не заменить ли нам «Кота» — «Царем Водокрутом». Материал разработан. Сдам скоро. Основной герой — солдат. Героиня — царская дочь. Пьеса писалась для кукольного театра. Если договоримся — никуда больше не отдам, кроме маленького театрика в Ленинграде.

Умоляю, возьмите командировку и срочно приезжайте. Уверяю Вас, нам гораздо интереснее заняться новой, оригинальной русской сказкой. Приезжайте! Или телеграфируйте, как решение. Если «Кот» — пусть будет «Кот». Но… Словом — жду Вас. Не ругайте меня — все к лучшему. Тот или другой, но сценарий будет. Хороший сценарий будет».