Пол Мюррей - Скиппи умирает

• Название: Скиппи умирает
• Автор: Пол Мюррей
• Издательство: Астрель, Corpus
• Жанр: Современная проза
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-271-43386-3

Почему Скиппи, 14-летний ученик престижной католической школы Сибрук, падает замертво в местном кафе? Связано ли это с попытками его одноклассника Рупрехта открыть портал в параллельную вселенную? Не виноват ли в этом юный наркоторговец Карл, настойчиво соблазняющий девушку, которая стала для Скиппи первой любовью? А может, есть что скрывать безжалостному директору школы или монахам, преподающим в Сибруке? Роман ирландского писателя Пола Мюррея “Скиппи умирает” начинается со смерти заглавного героя, но описывает и то, что ей предшествовало, и то, как развивались события потом.

---

И вот таким манером фальшивый и.о. директора и его суррогатная жена выходят из комнаты и, оказавшись во главе процессии, ведут толпу вниз по лестнице, а вокруг них звенит смех остальных мальчишек; мнения разделяются примерно поровну: одни восхищаются их бравадой, другие весело предвкушают момент, когда их поймают с поличным.

— Подождите, я кое-что забыл…

Но никто не слышит, кавалькада уже сбежала вниз по винтовой лестнице. Вернувшись к себе в комнату, Скиппи переворачивает подушку и что-то ищет под ней.

Он уже много дней не принимал таблеток. Отчасти из-за того, что в последний раз, когда он их принимал, его стошнило на Кевина Вонга; но в основном все-таки из-за того, что он увидел ее, из-за того, что те чувства, которые нахлынули на него, прогнали прежние чувства — ну, может быть, не полностью их прогнали, но хотя бы загнали их в какие-то подвальные глубины, откуда уже не доносится их шепот и ворчание. Он по-прежнему волнуется — особенно сегодня, он так и не смог себя заставить ничего съесть, а всякий раз, как он думает о Девушке с Фрисби, а думает он о ней каждую секунду, его сердце бьется со скоростью триллион миль в час, — но это уже волнение совсем другого рода. Это не так, как бывает, когда все мгновения объединяются против него, перебрасывая его от одного мига до другого. Скорее, одно следует за другим, совсем как в рассказах, и воздух вокруг него кажется бурным, чистым и холодным, как будто он стоит под водопадом. Может ли быть такое явление, как счастливый ужас? Скиппи знает одно: ему совсем не хочется отгонять от себя это состояние. Впрочем, на всякий случай он кладет трубочку с таблетками в колчан, а потом бежит догонять остальных ребят, которые ручейком текут по узким, обшитым темными панелями коридорам Башни и выходят в школьный двор, где останавливаются и переводят дух…

Навалилась ночь, кромешно темная — луну и звезды заслонили грозовые тучи, которые, похоже, все еще продолжают прибывать на сцену; в воздухе застыл неподвижный дождь — он не падает, а висит, трепеща, и ждет, когда ты в него шагнешь. Но это еще не все. Из засыпанного листьями проулка, ведущего к пончиковой “У Эда”, с улицы, которая змеится мимо резиденции священников, подходя к задним воротам школы Сент-Бриджид, с той дороги у теннисного корта, которая подходит к главному входу, стекается множество костюмированных фигур, и среди этих ковбоев, чертей, пауков-великанов, регбистов, Джейсонов и Фредди, покойников, иллюстрирующих разные стадии трупного разложения, — среди них есть и костюмированные женские фигуры. На автостоянке — настоящее буйство обнаженных ног: поблескивая серебром, они высаживаются из “саабов”, “ауди” и внедорожников, а когда эти машины уезжают, обладательницы ног сбрасывают с плеч пальто, открывая не менее обнаженные руки, обнаженные талии и декольте — открытые настолько, насколько это позволяется приличиями.

Похоже, что девушки, в массе своей, пожертвовали творческим подходом в пользу редкой возможности одеться пофривольнее. Шаловливые медсестры вышагивают рядом с эксцентричными ковбойшами; пышнотелая Лара Крофт в ботфортах до бедер несет перламутровый хвост русалки, которая на один головокружительный миг кажется голой выше пояса — пока до тебя не доходит, что на ней трико телесного цвета; женщина-полицейский садомазохистского вида, порно-Клеопатра, четыре пошатывающиеся принцессы, идущие рука об руку на каблучках, подобающих принцессам, по ухабистому переулку; две Женщины-Кошки, уже выгибающие спины друг на друга, целое полчище Бетани в разных обличьях (наряды скопированы с различных видеозаписей), — и все они стекаются в одно место и пристраиваются к очереди, которая стоит на ступеньках, ведущих в спортзал, откуда доносится музыка и заманчиво блестят разноцветные огоньки…

Пансионеры, пытаясь все это рассмотреть, ненадолго останавливаются, словно не желая дальше идти: кажется, они очутились в земном раю, не покидая пределов своей школы, и теперь им страшно, что наваждение вот-вот рассеется, пьянящее видение растает в воздухе… Но потом все как один передумывают и спешат присоединиться к очереди.

На верхних ступеньках Автоматор отдает последние распоряжения Говарду-Трусу и мисс Макинтайр:

— Сейчас семь сорок пять. Я хочу, чтобы в восемь тридцать эти двери были заперты. После восьми тридцати ВХОД КАТЕГОРИЧЕСКИ ЗАПРЕЩЕН — при любых обстоятельствах! До десяти тридцати вечера никто не должен покидать помещения без вашего разрешения. А если кто-то уходит, то ВОЗВРАЩАТЬСЯ ЗАПРЕЩЕНО. Если кто-то будет вести себя вызывающе или неприлично — немедленно вызывайте их родителей. А если кто-нибудь, — тут он повышает голос, — будет иметь при себе или окажется под воздействием алкоголя или каких-либо наркотических веществ, он будет наказан немедленным отчислением до полного выяснения обстоятельств школьным комитетом.

Он бросает испепеляющий взгляд на вереницу скованных внезапным ужасом подростков, которые боятся шелохнуться и пикнуть, чтобы не дохнуть спиртным.

— Хорошо, — говорит и.о. директора.

Он уже опаздывает на свой благотворительный обед в Сибрукском клубе регбистов. Простившись со смотрителями вечера, он спускается по лестнице мимо очереди школьников, направляясь к парковке, и вдруг, уже пройдя несколько шагов от конца этого хвоста, останавливается. Почесав в голове, он оборачивается и медленно шагает назад, как будто и сам толком не знает зачем. Но вот он доходит до Денниса и Найелла.

Среди участников маскарада воцаряется гробовая тишина. Пригладив свой красный галстук, оправив свой темно-серый блейзер, Автоматор, сощурив глаза, пристально глядит на Денниса. Деннис, нарядившийся в точности так же, что-то нервно напевает себе под нос, уставившись на рептильную шею Макса Брейди, который стоит перед ним. Кое-кто из стоящих в очереди уже не выдерживает и хихикает. Всем, кто смотрит на них — а смотрят на них все до одного, — кажется, будто Автоматор глядится в ярмарочное зеркало. Он переводит взгляд на Найелла, а потом снова на Денниса. Он уже собирается что-то сказать, но передумывает; простояв так, в полном молчании, целую минуту, в упор разглядывая Денниса, который вот-вот расплачется, Автоматор наконец, пробурчав что-то, поворачивается и уходит по своим делам.

Все слушают, как замирают его шаги на парковке, как с лязгом открывается и потом захлопывается дверь его автомобиля, как заводится мотор; наконец, когда машина на большой скорости уносится в ночную тьму, наступает всеобщее бурное веселье.

— Вы все отчислены! — кричит и.о. директора Деннис Хоуи. — Хэллоуин запрещен! Созерцайте свои пупы! Воздержитесь от замечаний!

Найелл только трясет головой и молча благодарит Бога, которому он уже обещал никогда больше не слушать Денниса.

Двери открываются, и очередь быстро движется вперед. Но прежде чем начнется вечеринка, остается пройти через последнее испытание — через вестибюль спортзала, где за столом одиноко сидит отец Грин и собирает входную плату. Здесь, при бездушном и беспощадно ярком освещении, все они вновь выглядят детьми — как бы роскошны или причудливы ни были их наряды; школьники проходят мимо стола, бросая в ведерко свои помятые пятерки, а священник благодарит их безличным, подчеркнуто вежливым тоном, стойко отводя взгляд от святотатственных костюмов (а таких здесь подавляющее большинство), не говоря уж об акрах голой, покрытой пупырышками кожи, — и все же по участникам празднества пробегает какой-то холодок, словно их подвергают унижению, и они спешат как можно скорее…

— О, мистер Джастер!

Скиппи неохотно возвращается назад. В чем дело? Он что, не видел, что Скиппи положил деньги? Ресницы священника — длинные и, что удивительно, почти женские — взлетают кверху, открывая черные, как уголь, глаза.

— Кажется, вы теряете крылышко? — Он вытягивает узловатый палец.

Скиппи смотри вниз — действительно, от пятки одного из сапожек из драконьей кожи отстают перья. Он нагибается, быстро закрепляет их, а потом, пробормотав слова благодарности, спешит в зал.

Все остальные уже ушли; всюду темнота, и Скиппи едва ли не вечность блуждает наобум, пробираясь между ведьмами, мутантами, троллями и террористами, не в состоянии опознать никого из знакомых. Все свободное место завешано черными тканями, украшенными звездами, полумесяцами и таинственными рунами. Под потолком, будто неприкаянные души, парят черные воздушные шары, с карниза свисает веревочная черная паутина, из стен выбираются изувеченные манекены, а над будкой диджея, где Уоллес Уиллис — ведущий гитарист “Шэдоуфакса”, главной рок-группы Сибрукского колледжа — меняет пластинки, щерится редкозубая тыква, как будто правящая бал на этой вакханалии. Когда глаза Скиппи привыкают к темноте, ему удается опознать почти всех участников карнавала мужского пола. Вон тот Зевс с ватной бородой, в купальном халате, — это Одиссеас Антопопополус; активист ИРА в камуфляже и вязаном шлеме может быть только Муирисом де Балдрейтом. Но некоторые персонажи все еще остаются загадочными. Например, зловещая Смерть, прячущая лицо под капюшоном плаща, ростом не ниже метра девяноста, — кто это? Или вон тот розовый кролик, еще более зловещий, отплясывающий джитеррбаг рядом с Винсентом Бейли и Гектором О’Луни? А все эти девушки — неужели они те самые, которых он видит каждый день, когда они толпятся в “Тексако” в очереди за сигаретами или телефонными карточками? Неужели они все это время втайне и были вот этим? Если бы не выцветшая разметка баскетбольного корта на полу, единственный видимый признак прежнего материального воплощения этого зала, Скиппи бы решил, что по ошибке попал не туда…