Марина Серова - Мешок с неприятностями

• Название: Мешок с неприятностями
• Автор: Марина Серова
• Жанр: Детектив

Расследуя махинации заместителя директора рынка «Южный» — бизнесмена-теневика Альберта Кравчука и его партнера по бизнесу, частный детектив Татьяна Иванова неожиданно сталкивается со странными вещами. Происходящее не укладывается в схему обычного экономического преступления. Но после того, как в католическом храме была убита бывшая жена Кравчука, связи которого тянутся к чеченским боевикам, кое-что для частного детектива начало проясняться. Неужели это и есть след, который искала Татьяна? Видимо, да, — и ловкий детектив расставляет сети, в которые должен быть пойман опасный убийца, террорист, задумавший взорвать полгорода. И приманкой станет сама Татьяна — ведь только так можно заставить бандитов действовать до того, как наступит «час икс»…

---

Но Альбина Михайловна не собиралась сдаваться так просто. Она топталась в передней и требовательно поглядывала через мое плечо в кухню, где горел свет и на плите в кофеварке булькала вода. «Плакал мой кофе!» — горестно подумала я.

— Как это «что тут такого»?! — Соседка воинственно поправила на носу очки с выпуклыми линзами, делавшие ее похожей на диковинную глубоководную рыбину. — Дорогая моя, я не верю, что это говоришь ты, знаменитый частный детектив. Где твоя бдительность, где чувство опасности? Да ведь эти хачики так весь дом к рукам приберут! Вон Анна Никитична из сто семнадцатой сказала: они уже к квартирам на первом этаже приценивались — не сдаст ли кто под офис.

Дескать, условия очень выгодные предлагают. Господи, ну совсем житья от них не стало! Танечка, я считаю, ты должна вмешаться, пока не поздно.

«Ну разумеется: этим должно было кончиться».

— Вмешаться? Я? Да каким же образом, Альбина Михайловна?! Я кто — глава администрации района?

Домком, женсовет? Да вы не хуже меня знаете, что…

Извините, у меня там вода на плите!

Бульканье и шипение стало таким душераздирающим, что мне пришлось сдать позиции. Старушенция только этого и ждала. Когда я повернулась от плиты, она уже восседала на моей табуретке у моего кухонного стола. Мне не оставалось ничего другого, кроме как продолжить свою раздраженную тираду.

— Вы не хуже моего знаете, что избавиться от «хачиков», как вы их называете, нет никакой возможности. Даже если мы с вами ценой невероятных усилий заставим этих торговцев забрать свой сахар и ретироваться из нашего дома — в чем лично я сильно сомневаюсь! — то через неделю, максимум через месяц придут другие, третьи. И кто-нибудь обязательно обоснуется в нашем подвале, если уж он им так приглянулся.

И даже снимет тут квартиру под офис — нравится вам это или нет. Потому что у них есть деньги, Альбина Михайловна! Понимаете? За деньги покупается все — даже домкомы и женсоветы. Про глав администраций я не говорю.

— Танечка, ты — больше, чем домком и женсовет.

Хотя, конечно, меньше, чем глава администрации, ты уж извини, дорогая. Ты — гордость нашего дома, я не устаю это всем повторять. И мы с Анной Никитичной решили, что именно ты должна…

— Ах, вы решили с Анной Никитичной? Очень мило! — Я сардонически усмехнулась. — В таком случае, может, вы с нею и займетесь всем этим? Как ветераны труда и как бывшие работники партийных и советских органов. Уверяю вас: к вам прислушаются гораздо скорее, чем к какому-то частному детективу.

И для общего дела будет польза, и вам развлечение.

Я наполнила подоспевшим кофе одну чашку и шлепнулась на свободный табурет по другую сторону стола. После такого дивертисменга любая другая соседка сочла бы себя насмерть обиженной и немедленно удалилась. Любая, но не моя Альбина Михайловна!

Она не пила кофе по причине высокого давления и знала, что я это знаю. Таким образом, нанесенная ей обида могла остаться вовсе не замеченной. Еще около получаса, мысленно матерясь почем зря, я растолковывала Альбине, что никакой особой угрозы пришествие кавказцев в наш дом не несет. И что подвал под склад и квартира под офис — это максимум, на что они здесь могут претендовать. И что ее, Альбину Михайловну, ветерана труда, никто и никогда не выселит из ее приватизированной однокомнатной квартиры без ее на то согласия. А если и возникнут для этого какие-то стратегические причины — скажем, на месте нашего дома решат построить военный полигон или очередную пешеходную зону, — то городские власти обязаны предоставить ей точно такую же квартиру в нашем же районе. И так далее, и тому подобное…

В конце концов мы сошлись — вернее, разошлись — на том, что я все же наведу справки об этих самых кавказцах с мешками. «Чтоб знать, где их искать, ежели что», — отчеканила Альбина Михайловна.

«Ежели что» она расшифровывать не стала, а я и не подумала уточнять. Если б я допустила такую неосторожность — боюсь, не рассталась бы с любимой соседкой до утра.

Разумеется, ни завтра, ни послезавтра я не кинулась выполнять наказ Альбины Михайловны и Анны Никитичны. Мне и в самом деле хватало работы — той, за которую мой теперешний «шеф», директор рынка, обещал щедро расплатиться «зелененькими».

Слава богу, у старушенции не было возможности строго спросить с меня за неисполнение: в эти дни я появлялась по месту своей постоянной прописки в основном тогда, когда Альбина Михайловна могла видеть меня только во сне. Честно говоря, я надеялась, что со временем она вовсе забудет об этом раздражителе, переключившись на какую-нибудь другую проблему. Такое случалось с ней частенько.

Господи! Откуда ж мне было знать, что утром третьего дня произойдет такое, от чего эти чертовы мешочники сразу предстанут в совершенно новом и страшном свете?!

Накануне, вернувшись домой в благостном расположении духа — чувствовалось, что Таня-весовщица доживает свои последние деньки, — я огляделась по сторонам и увидела… полное безобразие! С этой рыночной работой я вконец запустила свою квартирку, которая перестала быть уютным гнездышком, а превратилась в пыльную свалку тряпья, окурков и грязной посуды. Да и ремонт, хочешь не хочешь, надо делать, причем поскорее, а то лето, считай, уже прошло. Не встречать же двухтысячный год в таком бардаке!

Однако в два часа ночи было поздновато переходить от констатации факта к решительным действиям. Или наоборот — рановато? Я просто взялась за свои цифровые двенадцатисторонние кости. Это мой любимый, давно проверенный способ гадания. Вот уже много лет я не принимаю ни одного важного решения, не получив от судьбы предварительной подсказки на магическом языке цифр и формул. Может, кому-то кажется, что ремонт — не такая важная материя, чтоб утруждать судьбу подобными вопросами?

Отвечу одно: значит, он никогда не ремонтировал свою квартиру.

Признаться, я ожидала от своих магических приятелей какой-нибудь колкости, они на это горазды, но чтоб такое… Решила даже перепроверить себя и заглянула в книгу «Числа и судьбы», хотя память у меня — дай бог каждому. Оказалось — все верно. Комбинация 19+10+33 означала, что мой дом подвергается, ни много ни мало, опасности разрушения.

Дожили! А я о каком-то ремонте в одной отдельно взятой квартирке мечтаю. Ну, погодите, господа из ЖЭУ! Значит, мало наши бабульки пишут жалоб — и вам, и на вас?! Дом уже рушится, а вам хоть бы хны!

Вот только закончу это дельце, и вы у меня попляшете! Пусть я и не глава администрации района, но мало никому не покажется…

Да, именно так я истолковала свое гадание, не поняв страшного намека судьбы, а ведь он был высказан, что называется, открытым текстом. Бросая посреди ночи гадальные кости со своим пустячным вопросиком, я еще не знала, что в гексагеновом аду уже сгинули невинные души первых жертв. Что в эти самые минуты спасатели вытаскивают из-под горящих развалин искалеченные тела живых и обугленные, раздавленные трупы. Что сегодня пришел конец эпохе мирного сна.

Я узнала кошмарную новость из утренней программы теленовостей. Но и тогда в мозгу ничего не «щелкнуло». Впрочем, в том не было ничего удивительного: сообщения о мешках с «гексагеновым сахаром» появились чуть позже. И обещания террористов устроить еще несколько взрывов были растиражированы тоже позже. Словом, минуло больше суток после первого теракта, прежде чем я вспомнила о таинственных «хачиках», загрузивших сахаром подвал моего собственного дома.

Во время обеденного перерыва в весовой отдельные фрагменты «мозаики» как-то вдруг, сами собой, сложились в цельную картинку, которая прямо-таки идеально совпала со схемой террористических актов, известной к тому времени всей стране. И гамбургер, который я в тот момент жевала, встал мне поперек горла. С вытаращенными глазами, не обращая внимания на окрики товарок, я опрометью бросилась вон из комнаты. После девчонки рассказали, что лицо у меня было фиолетово-зеленого цвета и они не сомневались, что видят меня в последний раз.

Своим сотовым телефоном я на рынке не могла воспользоваться: Тане-весовщице такая роскошь «не по чину», я хоть и брала трубку с собой, но отключала ее. Из конторы по вполне понятным причинам тоже нельзя было звонить. Поэтому я кинулась на улицу — к ближайшему автомату.

Сначала позвонила Альбине Михайловне. Но ее номер не отвечал, и это не прибавило мне настроения: показалось, что наш дом уже взорвался. Покопавшись в своей смятенной памяти, вытащила оттуда телефон Анны Никитичны из сто семнадцатой. Однако результат был тот же: длинные гудки. Я заставила себя вспомнить номер еще одной старушки из нашего подъезда. Когда она подняла трубку, у меня отлегло от сердца, ведь это означало, что домишко пока стоит, цел и невредим. Но от нее я узнала, что Альбину Михайловну вчера днем госпитализировали с гипертоническим кризом.