Ричард Старк - Ограбление; Мафия; Лимоны никогда не лгут

• Название: Ограбление; Мафия; Лимоны никогда не лгут
• Автор: Ричард Старк
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Крутой детектив
• Год: 2000
• ISBN: 5-227-00611-3

Захватывающие романы Ричарда Старка живописуют хитроумно задуманные и блестяще осуществленные бандой Паркера ограбления. В одном в качестве жертвы выбран целый городок («Ограбление»). В другом Паркер перешел дорогу местной преступной группировке и не собирается отступать. В третьем он решает взять сейф крупного универмага («Лимоны никогда не лгут»).

Содержание:

Ограбление

Мафия

Лимоны никогда не лгут

---

Любой безмозглый дурак способен замыслить ограбление, и замысел может удаться. В течение месяца входить и выходить из одного и того же банка, присматриваясь, что к чему. Жить где хочешь, ездить куда хочешь, делать что хочешь. Любой безмозглый дурак способен зайти в банк, или в пивоварню, или в какое–то другое место, где есть деньги, — скажем, в супермаркет, — но сумеет ли он выйти обратно и скрыться с непосредственного места преступления. А вот для того чтобы тебя не поймали после, нужны мозги. Разумный человек, руководящий делом, расселит своих людей в мотелях в Уотертауне и Массине, достаточно далеко от Монеквоса, чтобы никто из местных не увидел их раньше времени и не вспомнил впоследствии. Разумный человек будет держать свою пожарную машину за много миль от того места, где собирается прятаться после операции. Разумный человек будет держаться как можно дальше от своего укрытия вплоть до окончания дела. В маленьком городке вроде этого и в его окрестностях нельзя грабить так, как Грофилд и остальные грабили супермаркет неподалеку от Сент–Луиса, когда вокруг большой безликий город, в котором удобно исчезнуть до того, как поднимут тревогу. Разумный человек примет в расчет местные условия, черт возьми. Да в первую очередь разумный человек не будет пытаться обчистить эту пивоварню.

У Грофилда уже устали руки, у него все больше уставали пальцы, перекрывавшие этому человеку доступ воздуха. Но в конце концов человек на кровати замер, словно заводная игрушка. Его ноги вытянулись на простыне, как колья от забора, а руки медленно опадали вниз, пальцы беспомощно скользили по неподатливым рукам Грофилда. Бешено моргавшие, широко раскрытые, выпученные глаза теперь остекленели, расширенные зрачки закатились кверху. Лишенная воздуха грудь вздымалась все реже.

— Не вздумай помереть, кретин безмозглый! — прошептал Грофилд. — Мне нужно только, чтобы ты потерял сознание.

Трепыхавшиеся веки опустились. Руки упали на простыню вдоль неподвижного торса.

Нигде в доме не было слышно никаких звуков. Грофилд еще несколько секунд постоял неподвижно, вслушиваясь, всматриваясь, выжидая, а потом осторожно попробовал ослабить хватку обеих рук, медленно приподнял их над побагровевшим лицом. Ничего неожиданного не произошло.

В том числе и вдоха. Грофилд хмуро посмотрел на потерявшего сознание человека и, когда дыхание так и не восстановилось, положил ладонь левой руки парню на живот, чуть повыше пояса шорт, и переместил свой вес на эту руку. Нажал, отпустил, нажал, отпустил. На второй раз раздался едва слышный, очень хриплый звук — первый вдох. Отлично! Пока все шло как надо.

Глаза Грофилда уже привыкли к темноте, так что он обходился без фонарика, пока искал одежду этого человека. Тот спал в шортах и футболке, а все остальное лежало на стуле возле двери. Все, кроме ботинок, стоявших на полу рядом с кроватью.

Сначала Грофилд взял ботинки и вытащил шнурки. Одним шнурком он связал большие пальцы на ногах человека, а другим — большие пальцы рук у него за спиной. Из галстука получился эффектный кляп. Остальная одежда: ботинки, носки, рубашка, брюки, пиджак, — все отправилось в наволочку, которую Грофилд взял, распотрошив кровать. Плащ и мягкая кепка были в стенном шкафу, и их Грофилд тоже прихватил, засунув кепку в наволочку.

Далее он расстелил одеяло на полу, осторожно перекатил парня с кровати на одеяло. Он тщательно, как только мог, завернул его в плащ, а потом закатал в одеяло. При обследовании комнаты с помощью кистей рук и коленей обнаружился один удлинитель, которым Грофилд обвязал посередине запакованный им продолговатый сверток. Он засунул край наволочки себе за ремень сзади и обмотал вокруг него так, чтобы наволочка висела у него за спиной, потом взял закатанную в одеяло ношу, кое–как пристроил ее на левом плече и медленно вышел из комнаты.

А снаружи по–прежнему шел дождь. Было слышно, как он барабанит по крыше, постукивает в окна, хлещет в водосточных трубах. Глухой, отдаленный, убаюкивающий шум дождя заглушал негромкие звуки, издаваемые Грофилдом, пока он медленно проносил свой груз по лестнице на первый этаж, по дому и на улицу через кухонную дверь.

На воздухе казалось темнее, чем в доме, может быть, потому, что проливной дождь искажал все, на что ни взглянешь. Грофилд поправил на плече завернутую в одеяло поклажу и начал удаляться от дома, пробираясь через грязь.

На полпути к машине тело в одеяле ожило и начало извиваться так яростно, что Грофилд едва не потерял равновесие и не упал в грязь. Однако ему удалось устоять, и, обретя устойчивость на расставленных ногах, он вытащил из своей сумки «терьер», держа его за дуло, и ударил по одеялу в том месте, где, по его расчетам, находилась голова. Когда он ударил по ней в третий раз, извивания прекратились. Грофилд убрал «терьер» и побрел к машине.

Глава 4

Грофилд развязал удлинитель, схватился за край одеяла, встал, потянул одеяло кверху, и человек выкатился оттуда, словно школьная пародия на Клеопатру, доставленную к Цезарю. Одеяло было совсем мокрое, и человек тоже; дрожащий, он лежал на полу, на его теле и нижнем белье не осталось сухого места. На левой щеке у него красовался свежий синяк, вероятно, в том месте, куда Грофилд стукнул его дулом револьвера. Галстук, прежде служивший кляпом, теперь свободно болтался у него на шее.

Он всматривался в Грофилда, стараясь придать своему лицу суровое и бесстрашное выражение, но голос выдавал его, прозвучав слабо и испуганно, когда он спросил:

— Что, черт возьми, происходит?.. Кто ты такой?.. Где мы?

— Это мой номер в отеле, — спокойно сказал Грофилд. — А ты, временно, мой пленник.

— Я не знаю, что у тебя на уме, парень.

— Не трать слова понапрасну, — посоветовал Грофилд. — Я знаю, что ты хочешь сказать. Извини, я отойду на минутку.

Он отнес насквозь промокшее одеяло в ванную и повесил на карнизе для душевой занавески.

Когда он вернулся, парень, выгибаясь, полз по полу в направлении двери. Грофилд спросил:

— Ты и в самом деле хочешь выбраться отсюда? Тогда давай я тебе помогу.

Он прошел мимо него и открыл дверь. Несмотря на крышу, нависавшую над боковой дорожкой, образуя некоторое подобие веранды, дождь вихрем ворвался внутрь вместе с порывами ветра. При свете, горевшем в комнате, поблескивали задние фары и бампер припаркованного перед домом «шевроле» Грофилда, но за ним не было ничего, кроме кружащейся в водовороте мокрой черноты.

Парень на полу перестал двигаться и свернулся калачиком, спасаясь от ветра. Грофилд посмотрел на него, притворил дверь и сказал:

— На самом деле ты и не хочешь туда идти.

— Ты доведешь меня до воспаления легких. — У парня стучали зубы, и голос не слишком ему повиновался.

— Нет, если мне не придется этого сделать, — сказал Грофилд. — Кстати, как тебя зовут? Нужно же мне как–то тебя называть.

— Пошел ты к черту.

Грофилд открыл дверь. Стараясь перекричать шум грозы, он весело проговорил:

— Я одет теплее, чем ты. И выдержу гораздо более сильный холод и сырость.

— Господи Иисусе!

— Тебя зовут не так. Назови мне свое имя, и я закрою дверь.

— Мортон!

— Имя, а не фамилию.

— Перри!

Грофилд закрыл дверь:

— Очень хорошо, Перри. — Он подошел к стулу, на который бросил наволочку. Теперь, приподняв ее, он вытряхнул на стул одежду — оба ботинка соскочили на пол — и, порывшись в карманах брюк, нашел бумажник. Раскрыл его, вытащил водительские права и прочитал вслух: — Перри Мор–тон. — Он повернулся и, улыбаясь, сказал: — Очень хорошо. Самое лучшее для тебя — говорить правду.

Мортон с ожесточением посмотрел на бумажник:

— Если дело только в этом, зачем было устраивать всю эту ерунду с дверью?

— Чтобы втолковать тебе, Перри, что самое разумное для тебя — отвечать на мои вопросы и все время говорить только правду. Ты знаешь, что случилось бы, если бы я заглянул сюда, и оказалось бы, что тебя зовут не Перри Мортон?

— Ты бы открыл дверь, — пробурчал Мортон.

— Мало того. Я бы выпихнул тебя наружу и оставил бы там на пару минут.

— Черта с два! Ты не дашь мне уйти, пока не добьешься от меня того, что тебе нужно.

— Я и не говорил, что дам тебе уйти. Перри, ты знаешь, сколько движущихся машин я повстречал по дороге сюда от дома, из которого я тебя вытащил? Ни одной. Там нет ни одной машины, ни одного прохожего. Я не видел ни одного освещенного окна, разве только парочку таких, где явно горели ночные лампы. Сейчас почти три тридцать ночи, Перри. Люди в таких местах, как этот городишко, ложатся спать в десять часов, а сейчас ночь со вторника на среду, ночь в разгар рабочей недели, да к тому же бушует гроза. Куда, по–твоему, ты бы пошел, Перри, если бы я вытолкнул тебя туда, связанного по рукам и ногам, да еще в исподнем? Кто, по–твоему, стал бы тебе помогать?