Луи Буссенар - Приключения маленького горбуна

• Название: Приключения маленького горбуна
• Автор: Луи Буссенар
• Издательство: Ладомир
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 1994
• ISBN: 5-86218-051-6, 5-86218-022-8

Впервые полностью переведенный роман популярного французского писателя Луи Буссенара (1847–1910) «Приключения маленького горбуна».

_{Художник А. Махов}

---

— Тысяча чертей! Господин Перно! Настоящий! Все, я пропал…

ГЛАВА 7

Опасная ситуация. — На четвереньках. — Выход. — Изумление часового. — Объяснения, которые всё запутали. — Перед казематами. — Раненый. — Похищение. — Удивление и радость. — Временная повязка. — Следы крови. — «Надо что-то делать».

Скелет был одним из тех людей, чье тайное могущество распространялось далеко за пределы колонии. Без применения силы, действуя лишь умом и хитростью, используя различные уловки, он смог освободить не одного заключенного. Ни вооруженная охрана, ни цепи, ни заборы не являлись препятствием для него. Без участия его людей самостоятельные побеги удавались один на сто. Но даже тот, кто все же сбегал из лагеря, либо вскоре бывал пойман, либо, не найдя дороги или пищи, возвращался сам.

Чтобы освободить Мариона, Татуэ необходимо было обязательно заручиться поддержкой опытного главаря. Скелет и его люди провели на каторге не один год, хорошо знали местность, никого не боялись, имели деньги, одежду, провизию, словом, все для успешного проведения задуманной операции. Подготовка к побегу требовала осторожности и времени, которого у силача было слишком мало. Капитан был приговорен к смертной казни. Трибунал постановил привести приговор в исполнение через три дня. Дело осложнялось еще и тем, что надо было каким-то образом увести детей. Но сейчас бродяге некогда было размышлять над этими проблемами, так как приближался господин Перно.

Призвав на помощь всех святых, Татуэ проскользнул под гамак Скелета. Сонные каторжники вставали с гамаков и выстраивались в проходе. Охранник, дыша на них перегаром, орал не своим голосом:

— Смирно! Тишина! Всем стоять на местах, иначе получите дубиной по башке!

Похоже, у него было отвратительное настроение, какое часто бывало у неуравновешенных людей.

Оказавшись под гамаком, двойник Перно очень боялся, что его заметят. Если согнуться, то спина касалась ткани, а если выпрямиться, то будут торчать ноги. В конце концов, он встал на четвереньки, пригнул голову к земле и стал медленно, но верно ползти к выходу.

Шаги приближались. Голос пьяницы выкликал:

— Номер шестьсот шесть!

— Здесь, — вяло отвечал каторжник, когда ему в нос совали фонарь.

— Номер шестьсот восемь! Четные номера, не спать!

— Здесь!

К счастью, дверь была приоткрыта, но охранялась огромным арабом. Татуэ схватил его за ноги и с грохотом повалил на землю. Пока тот поднимался, кряхтя и охая, бродяга вылез из-под гамака и прошмыгнул в дверь. Заперев ее с другой стороны, он облегченно вздохнул и зашагал прочь.

Подойдя к ограде, верзила услышал окрик часового:

— Стой! Кто идет?

Днем и ночью обитатели колонии слышали одни и те же команды.

— Ты что, болван, не узнаешь меня? — полушутя-полусерьезно спросил лжеохранник.

— Извините, господин Перно, это опять вы! Не хотел вас обидеть, просто…

— Что?

— Просто я вас сегодня вижу третий или четвертый раз, точно не помню.

— Тебе, наверно, спирт в голову ударил, вот ты и не помнишь ничего.

— Ну как же, вспомнил! В четвертый раз! Смотрите, сначала вы пришли с бутылкой…

— Ах ты, пьянчужка!

— Потом вы дали мне четыре дня гауптвахты за неуважение к старшему по званию при исполнении своих обязанностей…

— Не может быть! Ты что-то путаешь.

— Да, точно. Я вас позвал, а вы просто взбесились и стали вести себя как настоящий алкоголик.

— Сам ты алкоголик. Ладно! Не делай глупостей! Я снимаю с тебя наказание, а завтра приглашаю тебя выпить со мной по рюмочке. Пока! Спокойной ночи!

— Спасибо, господин Перно! Вы — настоящий человек! Я всегда к вашим услугам! — произнес солдат, а сам подумал: «Странно все это, однако…»

Скрывшись с глаз часового, Татуэ пошел побыстрее. Теперь ему ничего не оставалось, как вернуться в камеру. «Отдать или не отдавать костюм Виконту? Все-таки довольно опасно разгуливать, переодевшись охранником…» — размышлял он по дороге. Каторжнику было приятно слоняться без дела среди деревьев, вдыхать свежий ветер с моря и чувствовать себя хоть временно, но свободным. Бродяга совершил подвиг, добровольно вернувшись в душную камеру, где ему предстояло жариться дни и ночи почти без движения, без света и воздуха.

Силач вспомнил о малышах, и сердце его забилось сильнее. «Как они? И почему я так к ним привязался?» — подумал он и зашагал дальше, прижимаясь ближе к забору, чтобы в темноте лучше понять, где находится.

— Ладно, еще пять минут, — сказал сам себе верзила, и вдруг до его тонкого слуха донесся еле слышный голос. Каторжник напрягся, на цыпочках сделал несколько шагов и остановился. Голос показался ему до боли знакомым. Сколько раз за последнее время он наслаждался его мелодичным звучанием, как самой лучшей в мире музыкой.

«Это малыш! Не может быть! Сон какой-то! Бедный мальчик, его могут убить…» — пронеслось в его голове, и тут же он услышал окрик часового. Лжепатрульный хотел было остановить солдата, уже вскинувшего ружье, но времени не оставалось. Раздался выстрел, затем крик ребенка. Одним прыжком Татуэ перемахнул через забор и добежал до двери под № 3. Маленькое тело, скорчившись, лежало на земле. Из камеры доносились возгласы негодования. Заключенный метался по комнате вне себя от ярости и бессилия.

Маленький горбун был жив. Он снова застонал, но бродяга приложил руку к его губам и прошептал:

— Не кричи, мой дорогой! Это я, Татуэ…

За оградой послышались команды «Тревога! К оружию!», громкие голоса и топот охранников, бегавших в поисках ключей. Воспользовавшись суматохой, Татуэ схватил ребенка на руки и прошептал через дверь несчастному отцу:

— Ваш сын жив, не беспокойтесь, я позабочусь о нем.

Не дожидаясь благодарности, он с невероятной скоростью добежал до двери своей камеры, вытащил из кармана ключ, открыл ее и так же быстро закрыл. Гектор не проронил ни звука, лишь, когда захлопнулась дверь, тяжело вздохнул.

— Где тебе больно? Давай посмотрим, — спросил верзила сдавленным голосом.

— Нога! Очень сильно жжет ногу.

— Ничего, потерпи…

На самом деле мужчина понимал, что рана опасна, и, может быть, задета кость, но времени на размышления не было. По лагерю объявили тревогу, и необходимо было на всякий случай подготовиться к осмотру камер.

Татуэ осторожно уложил мальчика на кровать, переоделся и, расстелив доломан на полу, сказал:

— Ложись под кровать! Если они придут, не бойся!

— Я не боюсь, — ответил чуть слышно маленький горбун.

Слова ребенка воодушевили бывалого каторжника, и он продолжал действовать так умело, как будто его глаза видели в темноте. Бродяга завернул малыша в доломан и подтолкнул как можно дальше под кровать.

— Не шевелись, ничего не говори, чтобы никто не заподозрил, что ты здесь. Все будет хорошо. Смелее, Тотор, и твой отец будет на свободе.

Ради свободы своего отца маленький герой был готов терпеть что угодно.

Татуэ нагнулся и стал надевать колодки. Замок не запирался. Не теряя самообладания, он попытался еще раз, вставил «соловушку», но руки дрожали и ему никак не удавалось справиться с железкой.

— Надо закрыть во что бы то ни стало, — бормотал великан. — Если они захотят проверить балку правосудия…

Было слышно, как снаружи метались солдаты и охранники в поисках нарушителя.

— Заключенные! Надо проверить заключенных! — прокричали невдалеке.

В тот момент, когда подходили к его двери, Татуэ почувствовал щелчок закрывающегося замка на колодках: «Уф! Очень вовремя!»

Тяжелая дверь открылась, и люди заполнили помещение. Один из солдат держал фонарь, который он сунул чуть ли не в лицо каторжнику, и, глядя Татуэ в глаза, грубо сказал:

— Посмотрим твои колодки!

Несмотря на то, что обстановка складывалась напряженная, бродяга засмеялся и спокойно произнес:

— Смотрите, я их еще не съел?

Дулом револьвера охранник постучал по металлу.

— Ладно, — проворчал он. — Могу поспорить, что с такими браслетами ты сегодня не выходил подышать свежим воздухом в манговую рощу.

Закончив проверку, охранники удалились.

Свернувшись калачиком на полу, маленький горбун, несмотря на сильную боль, не издал ни звука. Слава Богу, никому из солдат не пришло в голову заглянуть под кровать.

Пряча своего друга от властей, Татуэ действовал чисто интуитивно, руководствуясь лишь безграничной любовью к ребенку. Никакого плана у него не имелось. Теперь предстояло подумать, что делать дальше. «Камера в тюрьме вместо койки в госпитале, а закованный в кандалы узник вместо сестры милосердия. Не самые идеальные условия для раненого. Ладно. Утро вечера мудренее. Завтра посмотрим, что можно сделать». Голос ребенка отвлек его от размышлений: