Елена Егорова - Наш влюбленный Пушкин

• Название: Наш влюбленный Пушкин
• Автор: Елена Егорова
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-9903866-3-1

Новая книга члена Союза писателей России Елены Николаевны Егоровой адресована детям от 9 лет и взрослым. Документальные поэмы о любви А.С. Пушкина к трём прекрасным женщинам – Анне Керн, Анне Олениной и Наталье Гончаровой – не просто увлекательное повествование, погружающее юных и зрелых читателей в иную эпоху – первую треть XIX века, в мир нежных чувств и связанных с ними переживаний великого поэта и его вдохновительниц. Пушкин, грустный и весёлый, вдохновлённый любовью и страдающий, несчастный и счастливый, становится ближе и понятнее современному человеку. Углубить представление о жизни и творчестве первого поэта России и его любимых женщин помогут научно – популярные очерки, опубликованные в разделе «Три возлюбленных Пушкина».

Поэмы проиллюстрированы юными художниками из разных регионов России, победителей и лауреатов Всероссийского открытого конкурса «Наш влюблённый Пушкин», проведённого в 2012 году литературным объединением «Угреша», Благотворительным фондом «Наш город», Государственным литературно – мемориальным и природным музеем – заповедником А.С. Пушкина «Болдино» при поддержке администрации г. Дзержинского Московской области. Очерки проиллюстрированы изображениями XIX века и авторскими фотографиями Е.Н. Егоровой.

---

Анна была женщиной поразительно красивой, кокетливой и по – женски привлекательной. В весёлой и дружеской атмосфере Тригорского за нею ухаживала вся мужская половина общества: и Пушкин, и тот самый странный помещик И.М. Рокотов, над которым подшучивали окружающие, и юный друг поэта Алексей Вульф.

Тригорское. Вид на пруд и мостик «поцелуев и вздохов» Фото 2007 г.

Пушкина среди своих ухажёров Керн особенно не выделяла, чем давала поэту повод ревновать её к Алексею Вульфу. Волокитство нескладного И.М. Рокотова было не в счёт. Однако помимо общих беззаботных прогулок по парку, танцев на воздухе и разговоров в гостиной, как нам представляется, были минуты духовного общения поэта с Анной Петровной, которые пополняли копилку поэтических впечатлений о ней. «Скажи от меня Козлову, что недавно посетила наш край одна прелесть, которая небесно поёт его «Венецианскую ночь» на голос гондольерского речитатива; я обещал о том известить милого вдохновенного слепца. Жаль, что он не увидит её, но пусть вообразит себе красоту и задушевность, по крайней мере, дай Бог ему её слышать», – писал Пушкин П.А. Плетневу в середине июля 1825 года.

Анна Петровна, внучка знаменитого оперного певца М.Ф. Полторацкого, была музыкально одарена, прекрасно играла на фортепиано, обладала красивым голосом. Её вдохновенное исполнение «Венецианской ночи» И.И. Козлова на мотив популярной баркаролы запало в душу поэта.

Тригорское. Столовая. Фото 2007 г.

«Всё Тригорское распевает: «Не мила ей прелесть ночи», и сердце моё сжимается, слушая эту песню…» – писал он Анне Николаевне Вульф 21 июля 1825 года, вскоре после её отъезда вместе с Керн. В «Венецианской ночи» воспета тоска прекрасной итальянской графини Терезы Гвичьоли о безвременно умершем возлюбленном – великом английском поэте Байроне. И Пушкин, и Керн были искренними поклонниками творчества Байрона. История его последней любви и смерти особенно трогала их души.

Михайловское. Барский дом Вид со стороны Сороти. Фото 2007 г.

Керн любила поэзию, тонко чувствовала её музыкальность и, можно сказать, была вдохновенной слушательницей. «Пушкин был невыразимо мил, когда задавал себе тему угощать и занимать общество, – писала она в «Воспоминаниях». – Однажды с этой целью явился он в Тригорское с большой чёрной книгою, на полях которой были начерчены ножки и головки, и сказал, что он принёс её для меня. Вскоре мы уселись вокруг него, и он прочитал нам своих «Цыган». Впервые мы слышали эту чудную поэму, и я никогда не забуду того восторга, который охватил мою душу!.. Я была в упоении как от текучих стихов этой чудной поэмы, так и от его чтения, в котором было столько музыкальности, что я истаивала от наслаждения».

Михайловское. Гостиная. Фото 2007 г.

Памятный вечер в Тригорском состоялся примерно 10–15 июля, а несколько дней спустя Анна Керн собралась в дорогу: тётушка П.А. Осипова уговорила – таки племянницу для примирения с мужем поехать с нею в Ригу, где Е.Ф. Керн служил военным комендантом. Но впереди была последняя романтическая прогулка в Михайловское, предпринятая по предложению Прасковьи Александровны в ночь с 18 на 19 июля 1825 года. Как писала А.П. Керн, Пушкин находился в особом настроении, был «добродушно весёлым и любезным». По дороге он восхищался красотой природы и луной, которая «освещает прекрасное лицо».

«Приехавши в Михайловское, мы не вошли в дом, а пошли прямо в старый запущенный сад, «приют задумчивых дриад», с длинными аллеями старых дерев, корни которых, сплетаясь, вились по дорожкам, что заставляло меня спотыкаться, а моего спутника вздрагивать <…>. Он быстро подал мне руку и побежал скоро, скоро, как ученик, неожиданно получивший позволение прогуляться. Подробностей разговора нашего не помню; он вспоминал нашу первую встречу у Олениных, выражался о ней увлекательно, восторженно и в конце разговора сказал: «Вы выглядели такой невинной девочкой; на вас было тогда что – то вроде крестика, не правда ли?» – вспоминала Анна Петровна.

На волне нахлынувшего чувства к ней поэт забыл о прежних увлечениях тригорскими барышнями:

В глуши, во мраке заточенья
Тянулись тихо дни мои
Без божества, без вдохновенья,
Без слёз, без жизни, без любви.

Душе настало пробужденье:
И вот опять явилась ты,
Как мимолётное виденье,
Как гений чистой красоты…

Великая княгиня

Александра Фёдоровна

Худ. Ж.—А. Беннер. 1821 г.

В.А. Жуковский

Худ. В. Эстеррейх 1820 г.

Образ «гения чистой красоты»

Встреча с Анной, пробудившееся нежное чувство к ней вдохновили поэта на стихотворение, увенчавшее его многолетние творческие поиски на тему возрождения души под влиянием явления красоты и любви. Он шёл к этому с юных лет, сочиняя стихи «Наслаждение» (1816), «К ней» (1817), «Возрождение» (1819). Пушкин был знаком и с поэтическим циклом В.А. Жуковского, обращённым к великой княгине, а затем императрице Александре Фёдоровне, вдохновившей его в 1821 году исполнением роли индийской принцессы Лаллы Рук в инсценировке одноимённой поэмы английского поэта – романтика Томаса Мура. Именно в этом цикле впервые возник образ «гения чистой красоты»:

Ах! Не с нами обитает
Гений чистой красоты:
Лишь порой он навещает
Нас с небесной высоты;
Он поспешен, как мечтанье,
Как воздушный утра сон;
Но в святом воспоминанье
Неразлучен с сердцем он.

У Жуковского «гений чистой красоты» – эфемерная вдохновляющая сущность, отдалившаяся от своего земного прообраза. Неслучайно этот образ Жуковский связывает в эссе «Рафаэлева Мадонна» с Пречистой Девой, видение которой, по легенде, возникло перед великим художником на полотне ещё до написания картины «Сикстинская Мадонна».

Рафаэль Санти

Сикстинская Мадонна

Начало XVI в.

Однако Пушкин не просто использовал и «огранил поэтический алмаз» Жуковского в стихотворении «Я помню чудное мгновенье…», а как бы заново открыл его, может быть, благодаря «проявившейся» во время прогулки с Керн по саду в Михайловском картинки из прошлого: прекрасная молодая женщина с крестиком на шее слушает выступление Крылова столь самозабвенно, что это придаёт ей наивный девственный вид.

По – видимому, первым импульсом к творчеству послужило известие о предстоящем отъезде Керн. В черновике есть наброски стихов:

Куда ж летишь прелестный Гений
Опять покинут я —

Не сразу пришёл поэт к ключевым образам своего шедевра:

Как перелетное <виденье>
Как гений кра<соты>
Все та же ты – мой Гений

Работая над стихотворением, Пушкин постепенно отходил от многих конкретных деталей, от непосредственных впечатлений. Прежде чем прийти к окончательному варианту 23–го стиха «И божество, и вдохновенье», поэт перебирает варианты: «Мечты, восторг и вдохновенье», «Восторг, мечты и вдохновенье».

Интересны и варианты 13–го стиха «В глуши, во мраке заточенья»:

В изгна<ньи>
В безмолвном мраке заточенья
В степях во мраке заточенья

По словам известного пушкиниста Б.В. Томашевского, здесь «Пушкин вспоминает те тяжёлые годы, 1823–1824, когда его постигло разочарование в жизни». Ещё до приезда А.П. Керн в Тригорское душевный кризис поэта был во многом преодолён: «Душе настало пробужденье»

Чувство любви к Анне Керн у Пушкина было ярким, но не особенно продолжительным. В день отъезда поэт подарил Анне те самые восхитительные стихи «Я помню чудное мгновенье…», вложив листок с ними в экземпляр первой главы «Евгения Онегина». Стараясь быть до конца правдивой в своих воспоминаниях, она не скрыла одного обстоятельства: «Когда я сбиралась спрятать в шкатулку поэтический подарок, он долго на меня смотрел, потом судорожно выхватил и не хотел возвращать; насилу выпросила я их опять; что у него промелькнуло тогда в голове, я не знаю».

В отличие от самой Керн, пушкиноведы взялись на разные лады интерпретировать поведение Пушкина и часто в том духе, что стихи были посвящены не ей, а кому – то другому или никому конкретно. Без серьёзных оснований среди возможных адресатов наиболее часто встречается имя императрицы Елизаветы Алексеевны, супруги Александра I. Все эти версии опровергают автографы А.С. Пушкина, где поэт сам явно указал имя адресата своего шедевра – Анны Петровны Керн. Это два написанных рукой поэта перечня его стихотворений для двухтомного издания сочинений, вышедшего в 1829 году. Первый список Пушкин сделал на оборотной стороне чернового автографа стихотворения «Ещё дуют холодные ветры…», датируемого маем – июнем 1828 года.