Алексей Филиппов - Плач Агриопы

• Название: Плач Агриопы
• Автор: Алексей Филиппов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Все события далекого прошлого и настоящего являются отражением извечной битвы между силами Света и Тьмы. Средневековая бубонная чума, против которой не помогают ни крестное знамение, ни алхимические таинства, обретает черты охватившей Москву пандемии: так называемого Босфорского гриппа, от которого не спасают все достижения современной медицины. Стабильное общество потребления оказывается радужной пленкой на воде. 8-летняя дочь главного героя становится жертвой неизвестного вируса, и, не верящий ни в какую дьявольщину человек эпохи Интернета, ипотеки и фастфуда, начинает цепляться за все, что лежит за пределами здравого смысла — лишь бы спасти свою единственную девочку от страданий и смерти. Его задача — выявить носителей древнего сакрального знания: Инквизитора, Деву, Стрелка и Алхимика — и сколотить из них команду чумоборцев. Никому не известный электрик, знаменитый врач-вирусолог, разведчик ГРУ в отставке и живущая в сектантском «граде» староверка становятся заложниками вселившихся в них личностей, теряя при этом свое современное «я» и начиная разговаривать на языке Овидия, Данте и протопопа Аввакума. Где-то в огромном мегаполисе живет, может быть, пьет в «Макдональдсе» кофе, может быть, заседает в Государственной Думе, Иной — мужчина или женщина, в которых воплотилась Чума.

---

- Полезное дело, — девчонка скептически покачала головой; вроде бы с осуждением, но и лукаво, весело. Павел начал развивать мысль, но Елена неожиданно стушевалась, повесила голову. Дело было, наверняка, в том, что по мосту Богдана Хмельницкого даже в этот поздний час фланировала публика. И хотя бремя босоногости нёс, на тот момент, кавалер, дама стеснялась даже из-за него. Павел и сам слегка робел, замечая на себе любопытные взгляды прохожих: многие из них, как назло, были хорошо и дорого одеты — наверное, из числа праздных гуляк, двигавшихся со стороны площади Европы. Впрочем, он сумел не подать виду, что испытывает дискомфорт. Широко скалился всю дорогу, пока подошвы скользили по гладким красным и белым плиткам крытого моста.

Смоленская набережная встретила шумом. Тихим, полуночным, но неистребимым. Здесь хватало автомобилей; изредка попадались и пешеходы. Возле Смоленского метромоста Елена вернула ботинки Павлу, заявив, что теперь его очередь ходить обутым. Оба прилично устали: на тот момент они отшагали уже с добрый десяток километров. Белоснежная громада Дома Правительства напугала девчонку: та ожидала, что здесь-то её и повяжут за неподобающий внешний вид представители спецслужб. Однако с Нового Арбата на набережную очень вовремя выпорхнула стайка смешливой бессонной молодёжи, и трусиха заметно повеселела: её словно бы прикрыли от недобрых внимательных глаз, сделали частью разношёрстой толпы.

Огни Международного Торгового Центра вновь напугали Елену, но Павел успокоил её, пообещав: мимо этой цитадели Золотого Тельца они проходить не станут.

Вместо этого свернули на улицу Девятьсот Пятого года.

Елена еле ковыляла. Павел с ужасом думал, что, за три с лишним часа безостановочного движения, они едва ли преодолели и половину пути. Он и сам, вероятно, выглядел не ахти, но бодрился — и старался подбодрить попутчицу. В основном, тем, что бормотал всякие банальности про окрестности. Как назло, не приходило в голову ничего, что развлекло бы сильно прихрамывавшую на обе босые ноги девчонку. Проходя мимо сквера имени Тысяча девятьсот пятого года, Павел вдруг вспомнил о памятнике, с революционным, и несколько забавным, названием: «Булыжник — орудие пролетариата». Экскурсовод немедленно вывалил на слушательницу всё, что, в связи с ним, пришло на память. В том числе интересный факт: чтобы булыжники, во время массовых волнений, пролетарии не выламывали из мостовой и не использовали в качестве метательных снарядов, был введён запрет на использование цельных камней при строительстве дорог и улиц. Елена заинтересовалась рассказом — хотя и не так, как ожидал Павел. Сквер привлекал её куда больше памятника.

- Давай передохнём, — попросила она. — Там деревья-кусты, наверное, никто и не заметит.

- Да без проблем, — экскурсовод дышал почти так же тяжело, как и экскурсантка, потому даже обрадовался, что сделать привал предложила именно она.

Они устроились на газоне. В глазах Елены посверкивали искорки — отражения звёзд и фонарей.

- А как ты ориентируешься в городе? — спросила она с любопытством. — Все повороты помнишь? Или зрительная память — как будто карта всегда перед глазами? Я вот — географическая кретинка. В трёх соснах блуждаю. Один раз в метро заблудилась — полчаса плутала. Правда, это было на Библиотеке Ленина. Там, говорят, и местные — путаются.

- А я и по звёздам дорогу найду, — чуть прихвастнул Павел. — Вон Сириус, видишь? Вместо маяка. Москва — город большой. Значит, и путешествовать здесь надо, как по морю. Знать, где север, а где — восток.

- Сириус — это пёс Ориона, — проговорила Елена. — Он, вместе со своим хозяином, бежит по следу сестёр Плеяд, а может, просто гонится на охоте за зайцем.

- Ты… умная… — глупо выдавил из себя экскурсовод.

- Я учусь на библиотечном факультете Института Культуры, — поведала экскурсантка, — так что, в общем, у меня хватило ума, чтобы туда поступить — на бюджетку, не на платное. А в остальном — человек как человек. Вот только… — девчонка усмехнулась, — сейчас мне бы хотелось стать сверхчеловеком — чтобы не мёрзнуть.

- Твоя очередь носить ботинки, — Павел решительно ухватился за шнурки.

- Через километр, или парочку, — Елена осторожно коснулась ладонью его руки. — Спасибо тебе.

- Я тоже знаю легенду о Сириусе, — экскурсовод снял ветровку, протянул её девчонке. — Одень. Иначе не прочувствуешь драмы.

- Только ради этого? — хмыкнула Елена.

- Конечно, — Павел едва не силком накинул ветровку на плечи попутчицы. — Так вот… Легенда — абхазская. Один путник-абазин шёл по горной дороге. Ночь застала его в пути. Он постучался в убогую избушку — и попросил стакан воды. Абхазская семья впустила его, дала напиться, предложила разделить трапезу и остаться на ночлег. Но абазин торопился. После ужина он вышел на порог избушки и увидел, что на небе светит утренняя звезда. Он решил, что провёл в гостях больше времени, чем предполагал — решил, что наступает утро. Абхазы уверяли гостя: то светит не утренняя звезда, предвестница рассвета, а холодный полуночный Сириус. Но путник не послушал и ушёл. А ночи в горах — холодны. Абазин замёрз, переходя перевал. С тех пор обманную звезду Сириус абхазы стали называть звездой абазина.

- Да, легенда к месту, — Елена смешно, по-детски, чихнула. — Ты прав: надо двигаться, иначе замёрзнем.

Они по дворам обогнули оба выхода метро «Улица Тысяча девятьсот пятого года». Метро было уже пару часов, как закрыто, но Елена опасалась, что по соседству всё равно бродят полицейские. Разубедить её в этом у Павла так и не вышло.

Экскурсовод решил выбрать для дальнейшего продвижения улицы потише, побезлюдней. Он вывел Елену на Сергея Макеева. И, пожалуй, это стало его ошибкой. Попутчица окинула взглядом настоящий лес, раскинувшийся перед ней, в каких-то двух десятках метров, за проезжей частью, приземистыми жёлто-белыми строениями и церковной колокольней.

- Что это? — вскрикнула она. В её глазах стоял настоящий испуг. — Что там?

- Ваганьково… Ваганьковское кладбище, — удивлённый реакцией Елены, объявил Павел.

- Давай уйдём отсюда… Я не люблю кладбища, давай уйдём…

- Постой, — экскурсовод схватил девчонку за плечо, тут же испугался, что та обозлится, но Елена словно бы сдалась: остановилась, задрожала. А Павел зачастил: — Это ж достопримечательность. Историческое место. Ничего страшного. Тут покойнички не ходят и призраки — не летают. Всё в асфальт закатано. Сюда экскурсии водят. На знаменитые могилы. Тут Есенин, Высоцкий, Окуджава, Тальков, Андрей Миронов, Лев Яшин. Никогда не слыхала, что ли?

- Всё равно… — Елена грустно покачала головой. — Давай уйдём.

Она не требовала — просила. Но страх, захвативший её, наверное, требовал движения — требовал отдалиться от кладбищенских стен. Девчонка послушалась его, ступила неосторожно с асфальта в траву газона — и вдруг взвизгнула, упала на газон.

- Нога! — взвыла она. — Там стекло. Больно!

Павел немедленно бухнулся на колени, обхватил Еленину пятку, постарался рассмотреть рану. Рука немедленно испачкалась в крови.

- Не двигайся! — потребовал он от спутницы. — Здесь света мало — почти ничего не вижу. — Через пару минут, — осторожно подвигав ступню Елены туда-сюда, — Павел составил своё представление о произошедшем.

На поверку всё оказалось не так страшно: порез выглядел длинным, но неглубоким. Однако стекла в траве экскурсовод не обнаружил. Зато нашёл жестяную банку, крышка которой была взрезана кое-как и буквально топорщилась металлическими заусенцами. В памяти всплыло: «заражение крови». Доигрались! Теперь Павел был бы рад повести себя «по-взрослому» — связаться с сокурсниками побогаче и занять денег на такси до Химок, — но в два часа ночи уже представлялось невероятным сделать то, что было вполне реально в одиннадцать вечера.

Павел не имел понятия, велик ли риск, при таком ранении, как у девчонки, занести в кровь заразу. Почему-то вспомнился австралийский документальный фильм, в котором охотник-одиночка рассказывал, как действовать, если тебя укусила ядовитая змея.

- Стой смирно. Держись за моё плечо. Я отсосу яд из раны! — экскурсовод, не дожидаясь ответа Елены, отважно принялся за дело.

- Ай! — вскрикнула та. — Щекотно! Ты чего — совсем с глузду двинулся? Я же не при смерти, не умирающий лебедь. Какой яд? У меня кровь идёт. Кончай геройствовать. Лучше наложи повязку и ботинки мне отдай.

- Повязку? — Павел ощущал себя слегка уязвлённым. — Откуда я бинт возьму?

- Эх, горюшко, — Елена делано насупилась. — Вот, держи, мой платок. Даже не засопливленный ещё.

- Угу, — экскурсовод, отчего-то покраснев (хорошо хоть, в полутьме не видно), перетянул ступню попутчицы цветастой тонкой тканью. Дело его рук скорее походило на дорожный узелок, натянутый на подъём Елениной ноги, чем на грамотно выполненную перевязку. Но девчонка, поморщившись, когда Павел покрепче связал концы платка, смолчала.