Алексей Филиппов - Плач Агриопы

• Название: Плач Агриопы
• Автор: Алексей Филиппов
• Жанр: Ужасы и Мистика

Все события далекого прошлого и настоящего являются отражением извечной битвы между силами Света и Тьмы. Средневековая бубонная чума, против которой не помогают ни крестное знамение, ни алхимические таинства, обретает черты охватившей Москву пандемии: так называемого Босфорского гриппа, от которого не спасают все достижения современной медицины. Стабильное общество потребления оказывается радужной пленкой на воде. 8-летняя дочь главного героя становится жертвой неизвестного вируса, и, не верящий ни в какую дьявольщину человек эпохи Интернета, ипотеки и фастфуда, начинает цепляться за все, что лежит за пределами здравого смысла — лишь бы спасти свою единственную девочку от страданий и смерти. Его задача — выявить носителей древнего сакрального знания: Инквизитора, Деву, Стрелка и Алхимика — и сколотить из них команду чумоборцев. Никому не известный электрик, знаменитый врач-вирусолог, разведчик ГРУ в отставке и живущая в сектантском «граде» староверка становятся заложниками вселившихся в них личностей, теряя при этом свое современное «я» и начиная разговаривать на языке Овидия, Данте и протопопа Аввакума. Где-то в огромном мегаполисе живет, может быть, пьет в «Макдональдсе» кофе, может быть, заседает в Государственной Думе, Иной — мужчина или женщина, в которых воплотилась Чума.

---

В голове Павла пыталась оформиться какая-то мысль. Мятый мужичонка, при всей своей неказистости, завернул что-то толковое. «Настоящую болезнь глазом видно, потрогать можно», — Вот что он сказал. А как насчёт настоящего лекарства? Чем только не лечат больных современные шарлатаны: йогой, мантрами, «доброй энергетикой». В словах Людвига о предначертании и высших силах управдому чудилось шарлатанство. Именно потому, что Павел, как материалистично мысливший человек, не верил в слово, но верил в предмет, вещь, субстанцию. А Людвиг, хоть и умел убеждать, ничего такого, в доказательство своей правоты, представить не сумел. Управдом задумался. Что будет, если откинуть всю болтовню и постараться отыскать в собственной истории хоть что-то материальное? Что в чистом остатке? А там…

Мушкет!

Павла поразило собственное открытие. Перенос сознаний во времени и пространстве, битва небесного и сатанинского воинств, даже дыхание лошадей, якобы способное приостановить развитие болезни, — всё это могло оказаться выдумкой Людвига. Но мушкет-крысобой, украшенный серебряным литьём и рубиновой змейкой, был бесспорной реальностью. В конце концов, даже в самых нелепых играх существуют правила. Трудно поверить, что в твоей голове в один прекрасный день может поселиться средневековый резчик по камню, но если допустить возможность такого «подселения», остаётся открытым вопрос: откуда этот бесплотный дух, этот невидимый разум, этот сказочный фантом взял вполне материальное, из дерева, серебра и металла, оружие? Безусловно, в этой игре есть могучий козырь — божественная воля. По правилам игры, она может перенести что угодно и куда угодно — хоть динозавра в Коломну, хоть высотку МГУ — во двор к Сократу. Но почему бы тогда не послать на борьбу с чумой уж сразу трёхметровых сияющих ангелов с огненными мечами или летающую тарелку из будущего, способную за полчаса облучить всю Москву целительными лучами? Если этого не произошло, значит, волшебство и эффектные зрелища у высших сил не в чести. И значит, стоит попробовать поискать логику там, где её, вроде бы, не может быть.

Предположим, мушкет не переносился через пространство и время. Значит, «ариец» его попросту позаимствовал где-то в современной Москве. Но где? Не в музее же? Не в кремлёвской Грановитой Палате? К тому же, по правилам игры, перенёсшееся из средневековья сознание поглощает сознание «местного носителя» немедленно и целиком. По сути, в современной Москве оказывается человек из прошлого, да ещё иностранец. Он может знать, как управляться с оружием, но откуда он знает, где этим оружием разжиться?

- Осторожно, двери закрываются. Следующая остановка — Москва, Савёловский вокзал, — Пророкотало в динамиках электрички. Павел потёр сухие глаза, слегка надавил на глазные яблоки пальцами. Сонливость отступила на десяток секунд, потом накатила снова. Двери распахнулись. Управдом, как осторожный карманник, ступил на московскую землю, озираясь и готовясь дать стрекача. Правда, в эту минуту боязнь не найти в округе чашку крепкого кофе пересиливала для него даже боязнь ареста.

Столица встретила хмурым небом, сумерками, порывистым и злым ветром. Дождя не было, но, судя по тому, что весь перрон покрывали обширные лужи, прошёл он совсем недавно. Низкие густые облака предлагали позабыть о солнце надолго. Сильные электрические фонари, почему-то ещё не отключённые, тягались в яркости с тусклым светом занимавшегося нового дня и отчётливо, картинно, отражались в лужах.

Павел погрузился в суету, смешался с толпой и двинулся в этом мейнстриме по направлению к подземелью метро. Он хотел покинуть вокзал, как зону особого внимания правоохранителей, поскорей, а кофе решил поискать в местах поспокойней. Впрочем, то ли из-за холода, то ли по какой-то иной причине, полицейских вокруг было не слишком много — не больше, чем в обычные дни. Навстречу попался одинокий серый, спешивший по своим делам. Потом, рассекая человечий поток надвое, перпендикулярно платформам продефилировал наряд из трёх человек и одной грустной овчарки. Овчарка отчаянно пахла мокрой псиной.

Как только управдом спустился в подземный переход, из которого напрямую можно было попасть в метро, он понял, куда делись и полицейские, и медики. Все они расположились здесь; перегородили широкий тоннель, мешались под ногами, иногда даже толкались. В переходе были установлены обычные бюрократические столы; за ними восседали люди в белых халатах и в штатских костюмах. Ещё кое-где возвышались арки металлодетекторов, или устройств, внешне очень на них похожих. Возле каждого несли дежурство по два-три правоохранителя. Периодически от столов отделялись люди в жёлтых комбинезонах, с хитроумными приспособлениями в руках, напоминавшими полицейские радары. Раструбами этих штук они «светили» в толпу и, то и дело, вытаскивали к столам на расправу очередную жертву. Павел сообразил, что приспособления — вероятно, пирометры. Ими дистанционно замеряли температуру пешеходов. Потом подозрительных пытались перепроверить в более тесном контакте. Глупость затеи была очевидна: с температурой «плюс сорок» вряд ли отправишься болтаться по улицам, а меньшая температура почти наверняка свидетельствовала бы, что человек страдает от банальной осенней простуды, а не от Босфорского гриппа. Впрочем, болезнь прогрессировала, видоизменялась, а значит, могла обрести формы, о которых Павлу было ещё ничего не известно.

Ни личность, ни физическое состояние Павла не привлекли внимания контролёров. Он благополучно добрался до входа на станцию метро «Савёловская» и ступил на эскалатор. В окружении мрачных, молчаливых, напряжённых людей Павел дождался поезда и начал короткое путешествие к центру города. В вагоне было непривычно тихо. Казалось, напряжение буквально разлито в воздухе. Многие люди прятали носы и рты под медицинскими полумасками и марлевыми повязками. Довольно часто встречались повязки не вполне аптечного фасона, из чего управдом сделал вывод, что в аптеках, вероятно, уже ощущается их дефицит, и кое-кто шьёт убогую защиту у себя дома, из завалявшегося тряпья.

Павел, с пересадкой, добрался до Китай-города. Миновал ещё один медико-полицейский кордон — здесь, в центре Москвы, дышалось спокойней, и контролёры с пирометрами действовали деликатней. Зато здесь, вооружённый другим прибором, похожим на большую подкову, расхаживал «космонавт» — субъект в серебряном костюме полной химзащиты. К пешеходам он не приближался — активно водил полукружием «подковы» по мрамору вестибюля станции метро.

Павел выбрался из подземелья на волю — и с удовольствием вдохнул полной грудью аромат мокрой земли и прелых листьев Ильинского сквера. Сквер казался крохотным лесом, чья листва поёт под ветром, чьи стреляные воробьи ведают все местные тайны. После депрессивного болезненного метро, глоток свежего воздуха, сдобренный капелью с мокрых веток, взбодрил Павла и прогнал сонливость. И всё-таки пластиковый стаканчик растворимого кофе управдом осушил — у продовольственной палатки на колёсах, припаркованной неподалёку от метро. В этот ранний час многие следовали его примеру; перед палаткой даже выстроилась небольшая очередь. Молодая мать, чьё лицо было укутано высокой марлевой повязкой, купила по пирожку сыну и дочери. Их лица тоже были защищены. Павла удивило, что повязки всей троицы — необыкновенно ярких цветов — у мамы оранжевая, как спелый апельсин; помидорно красная — у сына, и изумрудно-зелёная — у дочери. Вряд ли всё это буйство красок продавалось в аптеке; наверняка женщина раскрасила марлю собственноручно. Управдом улыбнулся: впервые утро сделалось чуть-чуть цветным. Молодая женщина улыбнулась в ответ. Милая, маленькая, слегка сонная. Пощадит ли её Босфорский грипп? Обойдёт ли чума стороной её дом? Женщина отвела взгляд и потянула разноцветных дошколят за собой. А Павел задумался, стоит ли позвонить доктору Ищенко немедленно, или, из вежливости, следует дождаться хотя бы полудня? Тем временем ветер разгулялся не на шутку, и управдом, после некоторых колебаний, решился звонить.

Ищенко недаром ел свой хлеб. С первых секунд разговора на Павла обрушилось радушие.

- Рад вас слышать, — с энтузиазмом, странным для девяти часов утра, выкрикнул в трубку Ищенко, не дав догудеть даже первому длинному гудку. — Бесконечно признателен вам за звонок. Я правильно понял: вы согласны выполнить мою просьбу и навестить нас?

Павел невразумительно угукнул в ответ.

- Великолепно! Когда вас ждать? Я лично встречу вас в холле.

- Я вообще-то нахожусь неподалёку, — официальным тоном сообщил Павел. — Могу быть у вас через полчаса.

- Договорились. — В голосе Ищенко послышалось лёгкое замешательство, но он тут же продолжил. — Профессор Струве завтракает в десять. Если вы слегка задержитесь — мы попросту сервируем завтрак на четверть часа позже. Но, я надеюсь, встреча не отнимет ни у вас, ни у профессора, много времени, и наши планы менять не придётся.