Фрэнк Херберт - Создатели небес. Улей Хелльстрома

• Название: Создатели небес. Улей Хелльстрома
• Автор: Фрэнк Херберт
• Издательство: Амбер,ЛТД
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1995
• ISBN: 5-88358-059-3

В межиздательской серии «Англо-американская фантастика XX века»

вышли в свет следующие книги Фрэнка Херберта:

Вып. 1. Зеленый мозг Звезда под бичом Глаза Гейзенберга Зеленый мозг

Вып. 2. Дюна

Вып. 3. Мессия Дюны Дети Дюны

Вып. 4. Бог-Император Дюны

Вып. 5. Еретики Дюны

Вып. 6. Дом глав родов Дюны

Готовятся к печати:

Вып. 8. Барьер Саратоги Под давлением

В 7-ой выпуск вошли романы Создатели небес и Улей Хелльстрома.

---

— Вы недостаточно уделяете внимания зрительному восприятию, — сказал Фраффин. Его голос внезапно стал холодным.

Легкая дрожь пробежала по амфитеатру.

— Нам не нужно, чтобы наш зритель оказывался слишком погруженным в страх, — продолжал Фраффин. — Зритель должен лишь почувствовать присутствие страха. Не нужно заставлять его переживать это чувство. Он должен наслаждаться этим — забавное насилие, занятная смерть. Зритель не должен понимать, что им манипулируют. В каждой сцене должно содержаться нечто большее, чем простая интрижка для нашего развлечения.

Келексел почувствовал, что в сказанном Фраффином есть более глубокий смысл. Да, определенно, здесь скрывается какая-то угроза. Вокруг велась какая-то игра, но он до сих пор не понимал, в чем она заключается.

«Я должен заполучить одно из этих существ, чтобы узнать их поближе и заодно поразвлечься, — подумал Келексел. — Наверное ключ к разгадке этой тайны могут дать только туземцы».

Эта мысль как бы открыла запертую дверь искушению — Келексел вдруг понял, что его разум заполнили мысли о той женщине из сюжета Фраффина. У нее еще такое экзотическое имя — Рут. Рыжеволосая Рут. В ней было что-то от Суби-существ, а Суби были известны благодаря тому морю эротического удовольствия, которое они доставляли Чемам. Келексел припомнил одну Суби, которой некогда он обладал. Хотя, кажется, она очень скоро увяла. Так всегда происходит со смертными, их срок жизни несоизмерим с бесконечной жизнью Чемов.

«Возможно, я смогу объяснить это Рут, — подумал Келексел. — Людям Фраффина проще простого будет доставить ее сюда ко мне».

— Утонченность, — повторил Фраффин. — Аудитория не должна терять ощущение некоторой отчужденности от происходящего. Думайте о нашей истории как о каком-то танце, это не настоящая жизнь, какой мы живем, а лишь ее отражение, вроде волшебной сказки Чемов. И теперь вы все должны понимать, в чем заключается цель нашей истории. Сознавать, что добиться этой цели можно только при помощи должной утонченности.

Фраффин поплотнее запахнул черный плащ, чувствуя удовлетворение, которое должен был испытывать хозяин балагана после удачного представления. Потом он спустился со сцены.

«У нас хороший экипаж, — напомнил себе Фраффин. — Они будут выполнять свои функции с вышколенной аккуратностью. А этот занимательный сюжетец нужно сохранить и ввести в банк историй. Может быть его даже удастся использовать в качестве вступительной части перед другими сюжетами как образец художественного искусства. Но в любом случае, он выполнил свою задачу, если заставил двигаться Келексела в нужном направлении — здесь страхом, там похотью, и всякий его шаг теперь будет фиксироваться группами наблюдения. Всякий шаг».

«Им так же легко манипулировать, как и туземцами», — подумал Фраффин.

Он прошел по служебному туннелю, ведущему от задней части сцены к голубому холлу, из которого извилистым коридором, где располагались склады, можно было попасть в его личные апартаменты. Фраффин позволил силовому полю-капсуле опуститься и обхватить его, и затем капсула устремилась вперед со скоростью, при которой люки, расположенные в стенах коридора, сливались в одно расплывчатое пятно.

«Мне почти что жаль этого Келексела, — подумал он. — Этот человек очевидно почувствовал отвращение при первой мысли о персонифицированном насилии, но он точно погибнет в конфликте, который ведут туземцы.

С какой же легкостью мы определяем совершение отдельными индивидуумами актов насилия, — продолжал свою мысль Фраффин. — Можно даже подозревать, что в нашем далеком прошлом существовало в действительности нечто похожее».

Он почувствовал, как тут же затрещала броня, которой являлась его кожа, под внезапным наплывом этих беспокойных воспоминаний. Фраффин сглотнул и остановил капсулу перед люком, закрывающим вход в его апартаменты.

Бесконечность его собственной персонифицированной истории вдруг привела его в ужас. Он внезапно почувствовал себя на пороге ужасающего открытия и испугался чудовищных откровений, которые могут вынырнуть на поверхность сознания из глубин памяти, его далекого и давно похороненного в пучинах вечности прошлого.

И тогда на помощь Фраффину пришла спасительная ярость. Ему хотелось схватиться с этой вечностью, заставить умолкнуть голоса, шепчущие внутри него. Он замер весь от приступа страха и подумал: «Чтобы оставаться бессмертным, необходимо иногда принимать дозы моральной анестезии».

Именно эта мысль развеяла его страх. Фраффин вошел в серебряную теплоту своего салона удивляясь, откуда у него могли появиться подобные мысли.

Глава 7

Облокотившись на руль своей припаркованной машины, Фурлоу сидел и покуривал трубку. Рядом с ним на сиденье лежали его поляризованные очки, он смотрел в темнеющее небо сквозь ветровое стекло, по которому скатывались капли дождя. Его глаза слезились, и эти дождевые капельки казались ему слезами, стекающими по лицу человека. Этому двухместному автомобилю было уже пять лет, и он знал, что пора бы приобрести новый, но он никак не мог расстаться с привычкой экономить деньги на покупку дома. Ее он приобрел еще тогда, когда он подумывал о женитьбе на Рут. Сейчас ему было нелегко избавиться от этой привычки, хотя он понимал, что цепляется за нее главным образом из-за еще не исчезнувшей у него надежды, что им удастся забыть о прошедших годах.

«Почему она хочет увидеться со мной? — подумал он. — И почему именно здесь, где мы когда-то встречались? К чему такая секретность?»

Прошло два дня после убийства, и он вдруг понял, что все еще не может свести в единую логическую цепочку происшедшие события. Когда он видел в газетах заметки о себе, то словно читал о ком-то другом, каком-то незнакомце… Смысл этих статей ускользал от него, расплывался подобно дождевым каплям, стекавшим сейчас по ветровому стеклу перед ним. Фурлоу вдруг показалось, что весь мир охвачен психозом, который свел с ума Мерфи, и ответными насильственными действиями окружающих.

Шоком явилось для Фурлоу понимание того, что общество хочет смерти Мерфи. Реакция общественности была столь же жестокой, что и буря, неожиданно налетающая на побережье и опустошающая его.

«Жестокий шторм, — подумал он. — Буря жестокости».

Фурлоу посмотрел на деревья слева от себя, ему было интересно, сколько же времени он уже пробыл здесь. Его часы остановились. Однако Рут опаздывала. Как всегда. Это было в ее привычках.

Недавно вовсю бушевала гроза. Низко нависали дождевые облака, закрывая свинцово-серое небо. Некоторое время испуганно щебетали птицы в эвкалиптовой рощице неподалеку. Раздавался скрип раскачиваемых ветром сучков, и с деревьев падали большие капли.

Солнце выглянуло на западе, низко нависая, над горизонтом и бросая оранжевый отсвет на верхушки деревьев. Капли дождя срывали листья. Среди чешуйчатых коричневых стволов эвкалиптов от земли поднимался пар. От корней и зарослей травы доносился стрекот насекомых, усиливаясь на открытых местах вдоль грязной дороги, ведущей в рощицу.

«Что они помнят о буре?» — подумал Фурлоу.

Он, будучи психологом, понимал, почему толпа требовала узаконенного убийства, но его потрясло, что этого же хотели и официальные лица. Он вспомнил о чинимых ему препятствиях, попытках помешать ему провести профессиональное медицинское обследование Мерфи. Шерифу, окружному прокурору Джорджу Паре и другим официальным лицам сейчас уже было известно, что Фурлоу предполагает психический срыв, который стоил Адель Мерфи жизни. Если это будет признано официально, то Мерфи придется признать невменяемым и его нельзя будет казнить.

Паре уже показал свою твердую руку, позвонив начальнику Фурлоу, директору психиатрической больницы Морено, доктору Лерою Уили. Уили был известен своей кровожадностью — результаты обследований этого психиатра были такими, как этого хотело обвинение. Пользуясь своим более высоким положением, Уили сказал, чтобы Мерфи был благоразумным и «отвечал за свои действия».

Фурлоу посмотрел на бесполезные часы. Они показывали 2.14. Он знал, что сейчас около семи. Скоро стемнеет. Почему же Рут задерживается? И почему она попросила встретиться на старом месте?

Он вдруг понял, что не особенно жаждет увидеться с ней.

«Неужели я стыжусь сейчас предстоящей встречи?» — спросил он себя.

Он приехал сюда прямо из госпиталя, где Уили не таясь пытался заставить его бросить это дело и забыть на некоторое время, что он окружной судебный психиатр.

Уили так и заявил ему:

— … личная заинтересованность… твоя старая подружка… ее отец…

Смысл его слов был ясен, но все объяснялось тем, что Уили также знал о его заключении по поводу Мерфи, которое сейчас находилось в следственном отделе. И это заключение противоречило точке зрения Уили.