Надежда Киценко - Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ

• Название: Святой нашего времени: Отец Иоанн Кронштадтский и русский народ
• Автор: Надежда Киценко
• Издательство: Новое литературное обозрение
• Жанр: Религия
• Год: 2006
• ISBN: 5-86793-443-8

В книге Надежды Киценко, профессора истории в Государственном университете штата Нью-Йорк в Олбани (США), описываются жизнь и эпоха отца Иоанна Кронштадтского (1829–1908 гг.), крупной и неоднозначной фигуры в духовной жизни Российской империи второй половины XIX — начала XX вв. Отец Иоанн, совмещавший крайне правые взгляды и социальное служение, возрождение литургии, дар боговдохновенной молитвы и исцеления, стал своего рода индикатором: по тому, как к нему относились люди, можно было понять их взгляды на взаимоотношения церкви и государства, царя и революции, священников и паствы, мужчин и женщин. Он стал настолько популярен в период своего служения, что Кронштадт превратился в прославленный центр паломничества. Исследование Н. Киценко основывается на богатейшем и практически не известном фактическом материале из российских архивов, включающем уникальные дневники отца Иоанна, тысячи писем от его сторонников и полицейские отчеты о секте, спекулировавшей его именем.

---

«Неужели Батюшка Царь, и все законы и правители, смогли забыть этих несчастных лиц!.. Оскорбленные увеченные подают прошение суду за возмещение за свои увечения, а что получается? Хозяева и правление используют все возможные способы — врачей, подкупление свидетелей — чтоб доказать, что раненое лицо само виновато. Или они тянут дело два, три года и потом не находят достаточного повода… Увеченный страдалец не сможет содержать своего семейства и данных ему детей по Закону Божию, так что вся его семья портится… они забывают свящ. Писания Господа Нашего Иисуса Христа, ради труд которого люди шли Его слушать и он их награждал… Я уже прибегал Его Превосходительству Господину Прокуратору и обращался окружному суду, кот. вело производство не по закону, но никто не обращал внимания. Также обращался Вел. Кн. Сергею Александровичу, но все остается как было… Все вышеуказанное мною показывает, что там правда, где Батюшка Царь лично, а где нет его, то там правду повышают ею финансы, заменяющие правду. Прошу передайте это прошение Батюшке нашему Царю, потому более мер никаких нет. Если и Вы не обратите внимание, добрый Пастырь, то постараюсь обратится Царю лично»{415}.

Для подобных людей и царь, и о. Иоанн были последними оплотами нравственности, не «запятнанными» службой в бюрократическом аппарате, стоящими над социальной иерархией. По их мнению, оба они были способны восстановить справедливость на небе и на земле. Тем, кто искал помощи о. Иоанна, своей способностью перешагнуть через общепринятые рамки властных отношений он напоминал царя. Ассоциация с царем возникала и на других уровнях, в том числе в городских легендах и в политических представлениях. Так, монархически настроенные современники считали, что люди помещали портрет о. Иоанна рядом с императорским, потому что «он, будучи всероссийским пастырем, молитвенником и щитом православной веры, такою своею деятельностью сближался с подвигами Помазанника Божия Всероссийского Императора»{416}. Итак, сходство между императором и приходским священником отражалось как в харизматическом даре, так и в реальной власти.

Заступничество и ходатайство

Отношение людей к о. Иоанну с особой силой проявлялось в сфере заступничества — качества, приписываемого святым начиная с Девы Марии. Такие фразы, как «Заступнице усердная» и «Тя ходатайствующую», красной нитью проходят через молитвы и песнопения Православной церкви. Однако у о. Иоанна было то преимущество перед канонизированными святыми, что он был жив, а значит, мог внимать просьбам непосредственно. В соответствии со своим священническим саном, он получал просьбы о заступничестве перед представителями власти как небесной, так и земной. В этом смысле пастыря связывали с царем из практических соображений: люди не просто верили, что батюшка был как царь, но что он сможет ходатайствовать за них перед царем. Люди спрашивали его совета в тех случаях, когда были уверены, что только царь сможет подняться над церковной иерархией. Например, его просили ходатайствовать перед Николаем II, чтобы тот разрешил смешанный православно-католический брак, который в противном случае признали бы незаконным. Люди, чью семейную икону присвоил архиерей, хотели заручиться благословением о. Иоанна на то, чтобы попасть на прием к императору, если им снова откажут, и так далее{417}.

Однако большая часть просьб о заступничестве связана с денежными проблемами. Чаще всего просили устроить на работу. Поскольку Кронштадт находился недалеко от Санкт-Петербурга, многие из тех, кто приезжал из провинции в поисках работы и стремился попасть в столицу, описывали, как обивали пороги различных учреждений в тщетных попытках получить работу, и умоляли пастыря обратиться к какому-либо высокопоставленному лицу, повторяя: «только одно ваше слово, и N. даст мне место»{418}. В их глазах о. Иоанн был покровителем во всех смыслах этого слова. Помимо представителей духовенства, добивающихся получения должности или повышения пенсии (а это значительная группа), большинство составляли рабочие, чиновники и моряки из столичного округа.

Их настойчивость вполне объяснима, так как ходатайство о. Иоанна могло принести желаемые плоды. К примеру, 8 января 1904 г. он получил письмо от Николая Сперанского, главного военного медицинского инспектора, в котором тот писал, что его просьба удовлетворена и что старшего врача 2-го Кронштадтского пехотного полка доктора Соболевского повысили в должности, назначив старшим врачом кавалерийского полка Ее Императорского Величества Марии Федоровны в Санкт-Петербурге{419}. Когда же ходатайство о. Иоанна оканчивалось неудачей, как, например, в 1905 г., когда его уведомили, что помощник бухгалтера в Кронштадтском порту не может быть переведен на ту должность в Адмиралтействе, которую он просил, поскольку она уже обещана другому, представитель властей (в данном случае начальник Главного военно-морского штаба) прислал ему личное письмо с объяснениями{420}.

Покровительство не сводилось к тому, что батюшка стучался в двери всех сильных мира сего. Процесс был обоюдным, ибо каждая сторона осознавала, что другая сторона может однажды также оказать ей ответную услугу. Поскольку о. Иоанн регулярно ходатайствовал за других людей перед военными, Церковью и правительством, те, в свою очередь, также обращались к нему за помощью. Например, Владимир Саблер, позднее обер-прокурор Святейшего Синода, связался с пастырем в 1904 г. и попросил его дать должность в монастыре женщине, которая была отличным бухгалтерским работником{421}. Таким образом, пастырь, с одной стороны, воплощал идеал молитвенного рвения, с другой — являлся элементом властной петербургской структуры.

Однако не все авторы писем с просьбой о заступничестве просили о чем-то материальном или о том, что требовало от пастыря каких-то иных действий, кроме молитвы. Это важно, ибо демонстрирует, что люди, которые писали ему, интересовались не только конкретной помощью, которую он может предоставить, но ценили также его духовное благословение. Присущее его корреспондентам сочетание практичности и религиозности показывает, что для многих о. Иоанн не был только великодушным покровителем либо только человеком, обладавшим даром молитвы; он воплощал для них и то и другое. В мировоззрении его корреспондентов не было четкого и абсолютного разделения материального и духовного аспектов. Анализ писем предпринимателей к о. Иоанну показывает, что они ясно осознавали и материальные, и духовные стороны своей деятельности. Павел Барсков, который вместе с женой Елизаветой владел семейной фруктовой лавочкой на Моховой улице Санкт-Петербурга, писал: «Дорогой Батюшка осмеливаемся беспокоить Вас многогрешные Павел и Елисавета помолитесь перед престолом Всевышнего Создателя о нас окаянных и скверных т. к. я имею лавку и права торговли имею на себя а товар мне покупает дядя, а т. к. я средств никаких совсем не имея для того чтобы мог покупать товар сам по етому мы должны переплачивать дороже…» Однако Барсковы не развивают эту тему дальше; они даже не просят о. Иоанна, чтобы тот упрекнул строптивого дядюшку. Напротив, они продолжают так:

«Дорогой батюшка помолитесь об нас грешных окаянных скверных и недостойных Павле и Елисавете да поможет нам и устроит нас Господь Бог Своим всеведущим св. промыслом но не так как мы сочтем, а как угодно будет Ему Всевышнему Создателю Господу нашему Иисусу Христу. И да утвердит нас Своею благодатию и поможет нам грешным быть твердыми и не поколебимыми во всех делах угодных Ему единому Спасителю Нашу Господу Иисусу Христу да ислиет свою благодать на наши торговые дела»{422}.

Конечно, не исключено и то, что чета Барсковых рассчитывала и на нечто большее. Возможно, они полагали, что о. Иоанн будет настолько растроган их стремлением принять Божью волю, что скорее станет молиться за них, нежели за кого-то, кто вообще не принимал ее во внимание. Однако финал письма, в котором они молят о снисхождении на их деятельность Божественной благодати, не характерен для большинства писем и свидетельствует, по меньшей мере, об определенной искренности.

Духовное значение молитвы о. Иоанна в особенности очевидно в тех случаях, когда люди обращались к нему, уже предприняв все сугубо практические шаги для достижения цели. Например, в 1901 г. Август Брилинский, лесной надсмотрщик, рассказал, что у его жены роман с крестным отцом их младшей дочери. Чтобы помочь Брилинскому разлучить жену с любовником, императрица ходатайствовала о его переводе на работу в Киев, и директор, B. C. Кочубей, обещал содействие. Какова же в данном случае была роль о. Иоанна? Молиться, чтобы перевод произошел как можно скорее, потому что Брилинский чувствовал, что для всех, а особенно для детей, необходимо как можно скорее выйти из этой ситуации{423}. Таким образом, даже в тех случаях, когда от о. Иоанна не ожидали практической помощи человеку, к нему обращались, чтобы произошло духовное освящение происходящего.