Дик Моррис - Игры политиков

• Название: Игры политиков
• Автор: Дик Моррис
• Жанр: Политика
• Год: 2014

---

Следует также признать, что возвышение Черчилля не было ни случайностью, ни просто результатом действия объективных исторических сил. Перед нами человек, который использовал свое положение для борьбы за пост премьер-министра, полагаясь в буквальном смысле на собственные достоинства. За первые восемь месяцев войны он сумел превратиться из лидера фракции в лидера нации, главным образом благодаря тому, что угадал потребности нации и предложил то, что ей нужно.

Он не изменил своих взглядов. Он просто отфокусировал их — так фокусируют линзы бинокля — вдаль либо на близкое расстояние. Задача сохранения империи стала актуальной задачей спасения демократии. Его поглощенность проблемами обороны представлялась ныне не только разумной, но и жизненно необходимой. Его беспокойный ум, таивший ранее в глазах многих угрозу, теперь сделался якорем спасения, альтернативой застою и поражению. Его воинственная риторика превратилась в оптимизм, упрямство — в упорство.

Добился Черчилль первенствующего положения и потому, что был единственным, кто смог убедить американцев вступить в войну. С самого ее начала Черчилль ощущал тактичную поддержку со стороны президента Рузвельта — сохраняя корректные и даже сердечные отношения с Чембер-леном и его правительством, Рузвельт в то же время адресовался и непосредственно к Черчиллю в бытность того первым лордом адмиралтейства.

У этих деятелей была одна родственная черта — любовь в морю и флоту. Ведь Рузвельт начинал свою политическую карьеру в качестве заместителя военно-морского министра США в то самое время, как Черчилль возглавлял адмиралтейство. Прозрачно намекая на их общую привязанность, Черчилль подписывал свои письма Рузвельту просто «Моряк», а после назначения на пост премьер-министра — «Бывший моряк».

Прямая, минуя обычные дипломатические каналы, переписка между главой государства и членом правительства иностранной державы льстила Черчиллю и после переселения на Даунинг-стрит, 10 помогла заручиться американской поддержкой.

Возглавив страну, Черчилль повел ее так, как до него мало кому удавалось. Уже не угрюмый вестник светопреставления, не обломок империалистического прошлого, он решительно выступил как лидер единой, уверенной в своих силах нации.

Поначалу, впрочем, победа выглядела очень отдаленной перспективой. Умелым фланговым маневром обойдя знаменитую линию Мажино, силы вермахта изолировали в Бельгии и Северной Франции весь английский экспедиционный корпус и большую часть французской армии. Отступая к Ла-Маншу, союзники оказались перед реальной угрозой уничтожения; спасительная помощь пришла со стороны британского флота — под немецким огнем небольшие суда и даже прогулочные яхты форсировали пролив и взяли на борт прижатые к берегу батальоны. После эвакуации угроза германского вторжения в Англию значительно возросла. «Мы не дрогнем и не отступим, — обращался Черчилль к нации. — Мы пойдем до конца… какую бы цену ни пришлось заплатить, мы будем сражаться на побережье и внутри страны, на улицах городов и в горах; мы ни за что не сдадимся… а потом, видит Бог, Новый Свет, во всей своей мощи, придет на выручку Старому».

Под свист немецких бомб, которые ежедневно тоннами обрушивались на Лондон, Черчилль возвышал дух нации так, как это никому не удавалось ни до, ни после него: «Если мы уступим, весь мир, включая и Соединенные Штаты, рухнет в пропасть нового Средневековья, еще более зловещего и, быть может, продолжительного… Так выполним же наш долг, подтянемся так, чтобы и через тысячи лет — если Британской империи и Содружеству наций суждено сохраниться — люди говорили: «Это был их звездный час».

Готовясь выполнить просьбы Черчилля о помощи и в знак солидарности, Рузвельт послал ему стихотворение Генри Уодсуорта Лонгфелло, где есть строки, точно воплощающие чувства, охватившие весь свободный мир:

Плыви, корабль! Счастливый путь!
Плыви, «Союз», великим будь!
С тобой отныне человек
Свою судьбу связал навек,
С тобою легче дышит грудь.

(Перевод Ю. Мениса)

Рейган и Черчилль обнаружили ряд ключевых черт, позволивших им выйти из «пустыни» и повести свои народы вперед.

Тот и другой держались за свои принципы, пусть даже общественное мнение их не принимало. И когда маятник откачнулся от них, оба терпеливо ожидали своего часа.

Тот и другой, усиливая свои призывы к переменам, всячески подчеркивали губительность текущей политики. Но когда рейгановские предсказания национального упадка и черчиллевские предсказания военной катастрофы сбылись, оба круто повернули от пессимизма к оптимизму, воодушевляя и привлекая на свою сторону даже тех избирателей, которые прежде отвергали их взгляды.

Оба отходили от прежних позиций, не меняя их радикально, и в попытках справиться с кризисом опирались на свой врожденный патриотизм. Консервативные убеждения Рейгана стали для Америки «вновь наступившим утром», а упрямая воинственность Черчилля — опорой борьбы цивилизованного мира с варварством.

Оба оказались правы и в своих предсказаниях, и в диагнозе национального заболевания. Уверенность в правоте и позволила им ждать, пока, по словам того же Эмерсона, мир не упадет к их ногам.

Война произвела сходный эффект и на другого деятеля националистского толка — Шарля де Голля; начав ее безвестным полковником, он быстро дорос до бригадного генерала, а потом сделался символом нации.

ПРИМЕР ЧЕТВЕРТЫЙ — УСПЕХ ДЕ ГОЛЛЬ ПОБЕЖДАЕТ ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПАРТИИ

Со времен Джорджа Вашингтона не было в мире деятеля демократического толка, обладавшего политическим влиянием, сопоставимым с влиянием, которое обрел Шарль де Голль после того, как союзные войска в 1944 году освободили Францию. Это не просто национальный лидер, герой либо великая надежда; подобно Черчиллю, де Голль стал воплощением духа своего народа. Преисполненный решимости разрушить неэффективные политические структуры, только разобщавшие страну и приведшие, по его убеждению, к позорному поражению в 1940 году, де Голль призывал людей стать выше партийных разногласий и сплотиться в едином духе. Но ничего не получилось, и ему пришлось удалиться, с тем чтобы ожидать своего нового часа больше десяти лет.

При всем своем влиянии и престиже героя войны де Голлю не удалось преодолеть партийную систему, по крайней мере на первых порах. Убедившись, что его, как Гулливера, парламентские лилипуты опутали клейкой паутиной всяческого крючкотворства, он отказался от власти, ушел в отставку и удалился зализывать раны в свое живописное загородное поместье. Двенадцать долгих лет ожидал он, пока в 1958 году его не призовут, дабы избежать военного переворота или, может, возглавить его. И вот, вновь обретя утраченную власть, он получил возможность осуществить свою миссию — распустить политические партии, вынудившие его некогда уйти в отставку. Политическое небытие де Голль предпочел отказу от ценностей, он удалился в «пустыню» и вот теперь вернулся, дабы засвидетельствовать победу тех политических принципов, которые всегда лежали в основе его представлений о разумном руководстве. И подобно Рейгану и Черчиллю, он достиг успеха, ибо сумел надежно объединить собственные представления и патриотическое чувство народа.

В изгнании де Голль — подобно опять-таки Рейгану и Черчиллю — вырос. Он обрел перспективу, осознал, что народ нуждается во вдохновляющем примере. В попытках осуществить парламентскую реформу де Голль потерпел поражение; он одержал победу, прославляя нынешнее и будущее величие нации. В 1946 году ему пришлось оставить пост в результате нападок на слабую и бездейственную парламентскую систему. Возвратило его на вершины страстное слово в защиту идеи Франции.

Иными словами, разоблачение закулисной партийной системы Франции не сработало — призывы услышаны не были. Но, перейдя от критики к положительному изложению программы национального возрождения, де Голль встретил заинтересованную и восприимчивую аудиторию.

Стремительным ростом своей репутации Шарль де Голль обязан простому решению, которое он принял в 1940 году, когда Франция отступала под мощными ударами немецких войск. В условиях, когда большая часть союзнических сил была отрезана и окружена, Париж готовился к появлению немцев, никому не ведомый полковник — командир танковой дивизии де Голль был только что переведен на работу в министерство обороны и повышен в звании до бригадного генерала. Здесь он с изумлением наблюдал за тем, как в воздухе над Парижем плавают клубы дыма — во всех правительственных учреждениях поспешно жгли документацию.

За спиной нации, армии да и большинства политических лидеров французский кабинет готовился к капитуляции и позорному миру. Согласно договору, подписанному в том же, давно не используемом, железнодорожном вагоне, в котором союзники приняли капитуляцию немцев в Первой мировой войне, одна половина Франции передавалась в управление немецким властям, а другая — марионеточному правительству в Виши. Во главе его встал дряхлый, впадавший в старческое слабоумие маршал Петен. Бывшему герою Вердена предстояло плясать под дудку немецких хозяев.