Гийом Аполлинер - Т. 2. Ересиарх и К°. Убиенный поэт

• Название: Т. 2. Ересиарх и К°. Убиенный поэт
• Автор: Гийом Аполлинер
• Издательство: Книжный Клуб Книговек
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-4224-0215-1

Гийом Аполлинер (1880–1918) — одно из самых значительных имен в истории европейской литературы. Завершив классический период французской поэзии, он открыл горизонты «нового лирического сознания». Блестящий прозаик, теоретик искусства, историк литературы, критик, журналист, драматург — каждая область его творчества стала достоянием культуры XX века.

Впервые выходящее трехтомное Собрание сочинений Аполлинера представляет на суд читателя не только избранную лирику Гийома Аполлинера, но прежде всего полный перевод его прозаических сборников «Ересиарх и Кº» (1910) и «Убиенный поэт» (1916) — книг, в которых Аполлинер выступает предвестником главных жанров европейской прозы нашего времени. Аполлинер-прозаик находится в центре традиции, идущей от Гофмана и Эдгара По к Марселю Эме и Пьеру Булю.

Во второй том Собрания сочинений вошли сборники рассказов «Ересиарх и Кº» и «Убиенный поэт».

---

Несколько дней спустя после этой так поразившей меня встречи, я был в гостях у одного богатого австрийца, которого знал еще по Парижу. На вечер были приглашены также ослепительно-прекрасные женщины, много дипломатов и офицеров. Когда мы остались с хозяином дома вдвоем, он рассказал мне следующее: — Сейчас в Вене ходит довольно странная легенда. Правда, газеты об этом помалкивают, слишком уж она кажется абсурдной, все эти слухи не для здравомыслящих людей. Однако, по-моему, для француза она небезынтересна, поэтому хочу вам ее поведать. Говорят, будто герцог Рейхштадтский сочетался тайным браком с некоей барышней одного из наших самых высокородных семейств, и что сын, появившийся в результате этого брака, воспитывался втайне от двора. Утверждают даже, что этот выдающийся человек, истинный наследник Наполеона Бонапарта, дожил до весьма преклонных лет и, если верить слухам, умер буквально на днях, при весьма трагических обстоятельствах, впрочем, подробности никому не известны.

Я потерял дар речи, не зная, что ответить. И среди этого светского праздника в моей памяти всплыло горестное видение старого Орла, который разговаривал со мной и который на своем лице, закрытом маской из государственных соображений, нес высший знак августейшего рода и был, наверное, сыном самого Орленка{221}.

КОРОЛЬ АРТУР{222}, КОРОЛЬ В ПРОШЛОМ, КОРОЛЬ В ГРЯДУЩЕМ © Перевод М. Тайманова

Блезу Сандрару{223}

Четвертого января 2105 года на улицах Лондона появился Волшебный Рыцарь, Несокрушимый, Блистательный и Великолепный. Прихожие терялись в догадках: «Что за маскарад?» А женщины всех сословий, трепеща с головы до ног, шептали: «О, Прекрасный Странствующий Рыцарь», ибо принимали его за бродячего комедианта.

Прекрасный незнакомец направился прямо в Букингемский дворец. У ворот конные гвардейцы попытались было преградить ему путь, но могучий всадник остановил их одним взглядом, и они пропустили его.

У дверей дворца его спросили:

— Кто вы?

Он ответил:

— Рыцарь с Попугаем.

— Что вы хотите?

— Снять заклятие с этого замка.

* * *

В эту минуту королевская дочь, узнав от одной из придворных дам о появлении Волшебного Рыцаря, выглянула из окна и едва не лишилась чувств, увидев паладина. Фрейлине пришлось поддерживать госпожу и похлопать ее по ладоням, чтобы та пришла в себя. Очнувшись, принцесса снова посмотрела на Несокрушимого Рыцаря, не веря глазам своим. Внезапно она выскользнула, легкая и грациозная, как пчелка, и кинулась к Георгу IX, прозванному в Англии обкапанным, потому что все лицо у него было в веснушках, словно его обмакнули в мешок с отрубями, а во франкоязычных странах из-за неуместной игры слов его называли обкаканным, и сообщила ему о прибытии Волшебного Рыцаря, Несокрушимого, Блистательного и Великолепного. Король улыбнулся, решив, что это, наверное, какой-нибудь балаганщик, который хочет продемонстрировать свои трюки во дворце, а потому, сказал король, пусть разбираются сами. Но принцесса требовала, чтобы отец пригласил Рыцаря в покои.

В угоду дочери Георг IX уступил. Он позвонил и распорядился привести балаганщика.

Рыцарь с Попутаем предстал перед королем, который сидел в уютном старом кресле, положив ногу на ногу. При виде незнакомца король привстал и спросил:

— Разве вы не шут?

Рыцарь с оскорбленным видом ответил:

— Я ваш король.

Георг IX уже принял боксерскую стойку, но его дочь принцесса подошла, лихо подбоченясь, к Рыцарю и заявила:

— А я буду королевой.

Георг крикнул:

— Держи анархиста!

И со всех сторон на его зов сбежались офицеры, камергеры, пажи и прочая челядь. Среди них был один старый слуга, славящийся своей ученостью, он прочел рыцарских романов не меньше, чем Дон Кихот.

Увидев Рыцаря, этот старец, не сдержавшись, воскликнул:

— Ужели это Артур? Король в прошлом. Король в грядущем.

И тот важно ответил, не выпуская принцессу из целомудренных объятий:

— Я Артур, ваш король, сын Иджерны и Утера Пендрагона. Некогда у меня был двор в Камелоте. Я воскрес и несколько дней добирался сюда, показываясь лишь крестьянам, принимавшим меня за призрак. В короткий срок, благодаря своим природным способностям, я выучился изъясняться на вашем языке.

Если Артур ни словом не обмолвился о своей супруге Гвиневре, то, во-первых, потому, что был вдовцом и сейчас как раз сжимал в объятиях новую невесту, а во-вторых, потому, что королева Гвиневра наставляла ему рога.

* * *

Георг позвал пажа, и тот бросился исполнять приказ короля. Несколько мгновений спустя в зал ввели врача и оружейника. Георг IX отвел их в сторону и долго что-то говорил им шепотом. Врач, похожий на господина Ж. ка К.п. в роли Томаса Поллока Нажуара{224}, и оружейник, лицом напоминающий господина Ф.л. са Ф.н. на{225}, подошли затем к Несокрушимому Рыцарю и приветствовали его. Паладин улыбнулся, снял доспехи и позволил врачу осмотреть разные части своего могучего тела, в то время как оружейник изучал облекавшие его доспехи. Врач первым повернулся к Георгу IX и после подобающих формул этикета произнес:

— Сир, вне всякого сомнения, этот благородный рыцарь гораздо старше, чем можно вообразить. Я бы не удивился, вздумай он утверждать, что появился на свет раньше Сесостриса{226}. Его плоть древнее, нежели мясо старого-престарого слона, прожившего не одну сотню лет. Едва ли отбивная из мамонта, замороженная в вечных льдах на самом севере Сибири, может сравниться по своей достойной всяческого уважения древности с этими восхитительными ягодицами.

И при этих словах он похлопал Рыцаря по заду.

Оружейник был не так многословен.

— Нет сомнения, — сказал он, — что эти доспехи подлинные, правда, должен заметить, сам я изготовил немало подобных, и теперь они красуются на почетном месте в самых прославленных музеях мира. Однако, если этот благородный рыцарь так стар, как утверждает врач, нет оснований сомневаться в том, что и доспехи ему под стать.

В эту минуту принесли ответ на телеграмму, посланную пажом по приказу Георга IX. Прочтя телеграмму шепотом, Георг произнес:

— Телеграмма рассеивает все сомнения. Вот что она гласит: «Могила Артура пуста».

Он преклонил колено и сказал:

— Сир, возвращаю вам ваше королевство, чтобы стать вашим смиреннейшим подданным. Вы окажете мне великую честь, сделав мою дочь королевой.

— Это мысль, — сказал Артур, поднимая отрекшегося короля. — Начну с женитьбы.

И пока присутствовавшие кричали: «Ура! Долгие лета королю Артуру! Долгие лета королеве!» — герольды разнесли эту весть по всему Лондону.

Скоро об отречении Георга IX узнали во всем мире. Тем временем Артур женился и провел восхитительную брачную ночь.

Утром, вновь предавшись бессчетное число раз неизъяснимому блаженству, Артур велел позвать портного, который снял с него мерку, чтобы сшить костюм по моде. Как легко догадаться, церемонии коронации в Вестминстере{227} не было, потому что Артур был королем уже много столетий. Но во всех католических соборах, как положено, отслужили молебен за упокой души королевы Гвиневры и Лохольта, сына короля Артура, которого он прижил с девицей Лизарой до того, как вступил в брак с королевой. Этому Лахольту не слишком повезло в жизни. Он попытался снять чары с замка Плачевной Стражи, но, как и многие другие рыцари, потерпел неудачу. Его вызволил Ланселот{228}, но вскоре Лахольт умер от болезни, подхваченной в темнице замка.

Последующие дни король Артур выслушивал придворных историков, вкратце изложивших ему события, происшедшие после его смерти, и жизнь вошла в привычное русло. А в 1914 году, точнее, 1 апреля, когда я пишу эту хронику, в Англии царствует Георг V{229}, а во главе III Французской республики стоит месье Раймон Пуанкаре{230}, тогда как Поль Фор, король поэтов, объезжает самые отдаленные утолки Скифии, чтобы посетить своих подданных, а мой друг Андре Бийи заливисто храпит, растянувшись на диване у меня в гостиной.

НАШ ДРУГ ТОРТУМАРТ{231} © Перевод А. Петрова

Жозе Тери{232}

Наш друг Тортумарт считал, что где-то глубоко внутри каждого человека гнездится необузданная творческая энергия, именно поэтому он лелеял надежду создать кулинарное искусство, которое бы утолило физический голод и жажду интеллекта, а гурманство превратило бы в явление духовной жизни.

Тортумарт жил на улице Нолле, в квартирке на шестом этаже. Именно там, сидя в столовой с окнами во двор, мы около двух лет назад стали свидетелями первой пищеварительной драмы.

* * *

На закуску подали вирскую кровяную колбасу и филе копченой селедки — один только вид этих блюд вызвал у нас самые мрачные ассоциации, которые, впрочем, лишь возбудили аппетит, зато чечевичный суп, появившийся следом за колбасой, взволновал нас не на шутку и одновременно пролил свет на замысел странного застолья. Мы опасались сюрпризов Тортумарта, и не напрасно. Когда гости вступили в схватку за куски окровавленной плоти утки по-руански, началось развитие драматического действия. А когда после погребального салата «Рашель»{233}, приготовленного из самого желтого на свете картофеля, самых черных трюфелей и невыносимо пахучего сельдерея, наш друг Тортумарт с решительным видом откупорил сразу несколько бутылок шампанского, и звук вылетающих пробок раздался у нас в ушах как пушечный выстрел, — сердце ушло в пятки, и наступил катарсис. Поскольку ни десерт, ни сыр предусмотрены не были, нам оставалось напоследок лишь выпить, что дают, а именно чуть теплого кофе без сахара, и отправиться по домам с ощущением трагического несварения и мыслью, что мы уже никогда не забудем эту удивительную кулинарную драму.