Петр Смычагин - Тихий гром. Книга четвертая

• Название: Тихий гром. Книга четвертая
• Автор: Петр Смычагин
• Издательство: Южно-Уральское книжное издательство
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1985

Четвертая, заключительная, книга романа «Тихий гром» повествует о драматических событиях времен гражданской войны на Южном Урале. Завершая эпопею, автор показывает, как в огне войны герои романа, простые труженики земли, обретают сознание собственной силы и веру в будущее.

---

— Ну, до смерти-то еще далеко, — перебил его кудрявый, хохотнув в бороду. — У вас же в городе хороший знакомый есть.

— Какой знакомый?

— Чебыкин, Иван Никитич.

— А-а, сеяли мы ему пшеницу не один год… Знаем такого.

— А ведь он в военном отделе теперь сидит, писарем, — лукаво усмехнулся кудрявый. — Вот он вам все и сделает. К нему обратитесь… Поехали, — позвал он товарища.

Поднялись мужики дружно, за недопитый чай хозяйку поблагодарили, и вышли вон. От ворот коня направили в сторону Прийска.

— Кто такие? — оправясь от волнения, спросил Степка, ни к кому не обращаясь.

— А кто ж их знает, — откликнулась Марфа, убирая чашки гостей. — Дело ведь говорят заезжие-то, коль Иван Никитич в начальниках там сидит, в городу. Не откажет он чать-то… А мужики эти, по разговору слыхать, не нашего поля ягода. Только что приоделись по-нашему.

Снова принявшись за остывшие щи, Степка лениво двигал ложкой, не переставая думать о случившемся. По разговору и поступкам понятно было, что не простые мужики и не случайно завернули к Рословым. Шубы, хоть и по плечу на них, а вроде бы не приношены, не свои. Видно, что в пимах непривычны они ходить: двигают, как лыжи.

Чебыкина знали Рословы с четырнадцатого года, только не могли подозревать, что именно этот человек сделал не одну сотню липовых документов для людей, преследуемых жандармами. Делал он это по заданию Федича. Большинство спасенных отправляли на «собственный» прииск Сыромолотова. Чебыкин же снабжал нужными бумагами всех подопечных Виктора Ивановича.

Михаил Холопов стал с его документами Иваном Вороновым. И Антону, и Нюре, и всем, спасавшимся от властей, документы делал Иван Чебыкин, хотя и не безвозмездно. Всегда платил ему Виктор Иванович. Теперь Чебыкину не надо было подделывать ни печати, ни подписи — все в своих руках. Как ухитрился Виктор Иванович организовать эту помощь — не ведомо.

* * *

Морозным вечером того же дня, позднее обычного, в хутор нагрянула вся троица: атаман, милиционер и писарь. Но на этот раз они уже знали, что улов состоится. Не наугад ехали — главное знали. План был продуман до мелочей.

А вышло все до обидного просто. Еще накануне рано утром поднялся Кестер, в окно глянул, за речку. И приметил огонек в окошке у Даниных. Будто сатана его подтолкнул сразу! Не встают эти люди так рано, для чего же сегодня-то поднялись? Оделся наскоро, вскочил на неоседланного коня и не по хутору поехал, а в голую степь ринулся, по снегу.

Примерно с того же места, откуда Виктор Иванович, прячась, наблюдал за собственным жильем в июне, Кестер, как вампир в ночи, выслеживал добычу. Кровавой добычи жаждал он. Из темноты на свет в окне над занавеской было видно все четко, резко.

Простояв с четверть часа и посасывая погасшую трубку, Кестер видел, как несколько раз мелькнула Матильда Вячеславовна. Потом Анна дважды прошла, собираясь, видимо, во двор скотину убирать… И вот он, сам Виктор Иванович, поднялся из-за простенка, курит, закашлялся. Вылупил Кестер глазищи, круто развернул коня по старому следу и вернулся домой.

До самого рассвета потом глаз не отрывал Кестер от данинской избушки — не покажется ли там подвода. Наблюдать мешала усадьба Демида Бондаря, бывшая данинская. Виден был только уголок балагана. А деревья и кусты, которые летом закрывают все глухо, теперь проредились, и между ними на белом снегу можно было заметить любое движение. Но никто не показался там. Значит, дома прячется беглец!

Ни словом не обмолвился об этом Кестер даже с Бертой. Прибрал скотину, позавтракал и — в Бродовскую, к атаману с новостями.

* * *

Убедившись, что Виктор Иванович не сбежал в края отдаленные, начальники не стали спешить и суетиться: зима теперь, в поле не спрячешься и не усидишь там долго. На ночь все равно домой поманит, морозы-то немилосердные трещат. Знали и о давнишнем нездоровье Виктора Ивановича.

Подкатили они на другой день в вечерних потемках. Заехали к Даниным, спросили, как всегда, не появлялся ли Виктор Иванович, и вышли.

Иван Шлыков, подметая возле своего двора, заметил, что подвода от Даниных быстро отъехала, и голос Красновского вроде расслышал. Заторопился. Метлу в угол сунул и в избу направился. Да все это нескоро у него выходило.

— Яшка! — отворив дверь и силясь унять одышку и кашель, с трудом выговорил он. — Кажись, опять, милиция наехала. Поберегся бы ты.

Яшка — шубу за рукав, шапку — в охапку и — в дверь. Оделся он в сенях, на ходу. Но, выйдя во двор, увидел идущую навстречу троицу. Впереди — Красновский.

— Стой! — громко сказал он. — Ты — Яков Шлыков?

— Нет, я не Яков. Я — Семен, — не моргнув глазом, соврал Яшка.

— А где Яков? — продолжал допрашивать Красновский.

— В избе вон сидит.

И все трое начальников устремились в темные сени. А Яшка тем временем схватил в стойле лошадь, выбежал с ней на задворки, вскочил на нее и бросился по косогору возле пруда в сторону Смирновой заимки…

— Ты арестован! — глядя на Семку, с порога объявил Красновский, хватаясь за шашку.

— За что? — вопросил Семка, оробело поднимаясь на ноги за столом. Манюшка заголосила у залавка, а Леонтий сердито спросил с печи:

— Эт за чего ж вы, ироды, арестовать-то собрались парнишку?

— За дезертирство, — пояснил охотно Красновский. — Аль сам не знаешь?

— Погоди, — одернул его атаман, догадываясь об истине случившегося. — Тебя как звать? — обратился он к парню.

— Семен я.

— Да ведь вам, знать, Яшку надо-то. Он у нас ведь на службе-то в городу. А этот еще не дорос до солдатов, годами не вышел. Семка это, — растолковала Манюшка.

— А где Яков? — спросил Красновский.

— Да он только что тута был, — опять отвечала Манюшка. — Не встрели вы его во дворе-то, что ль?.. Часа за два перед вами из городу-то пришел он. Сказал, что в увольнению отпустили его.

— А раньше-то, что же, не заходил он домой, что ли? — спросил писарь.

— Когда раньше? — Манюшка уже не давала вступить в разговор Леонтию: как бы лишнего не сболтнул.

— Ну, с месяц тому назад либо с неделю?

— Нет, что вы! Ни разу не заходил. Да вы ведь сколь разов уж в месяц-то заезжали, все равно бы встрелись. Выбеги во двор, Сеня, глянь. Там он где-нибудь.

Семка двинулся было из-за стола.

— Не надо! — грозно остановил его атаман. — Пошли! — позвал он своих, поворачиваясь к двери.

Пока подвода начальников торчала возле Шлыковых, Рослов Макар заметил ее и моментально снарядил Федьку к Мирону, чтобы Степку предупредить.

* * *

На сборы у Степки минуты не ушло. Взял коня и через задний двор, через гумно — в степь. По снегу, целиком, двинулся на зеленскую дорогу. Луна всходить начала. Мороз так и обжигал лицо. Пригляделся: с той стороны, вроде бы наперехват, тоже к этой дороге скачет кто-то.

— Выследили, кажись! — вслух подумал Степка с досадой и повернул коня правее.

Но скоро заметил он, что и другой всадник на дорогу выехать не спешит… Яшка это, должно быть. Увернулся и он, выходит, от сыщиков. Так и ехали по целому снегу чуть не до самой заимки. На окраине Зеленой встретились.

— В поле-то сегодня долго не усидишь, — сказал Яшка, подъезжая к другу. — А их, чертей, принесло на ночь глядя. Еще возьмут да заночуют в хуторе.

— А мы сичас к теще заедем да и заночуем у ей, — покрякивая от мороза, усмехнулся Степка.

Печь не стала теща топить для поздних гостей. Молока с хлебом дала. Соломы на пол потолще настелила рядом с привязанным пестрым теленочком, большую кошму раскинула, подушки бросила. И своих ребятишек тут же вместе уложила, всех прикрыв огромной суконной ватолой. Знатно проспали ребята до самого утра.

И не успели они еще подняться, как языкастую соседку поднесло.

— Марья! Слышь, Марья! — затрещала она с порога, сдвинув с головы старенькую шаленку. — Страсти-то какие ведь сказывают! Будто в хуторе всех как есть заарестовали и увезли в Бродовскую!

— Да кого же всех-то! Весь хутор, что ль?

— Ну, Виктора Ивановича, Яшку Шлыкова, зятя вашего, Степку… Всех их, кто скрывался.

— М-м, — неопределенно промычала Марья.

А ребятки лежат, с головой прикрытые ватолой, и разговор этот слушают.

— Ну, побегу я, — снова накидывая на голову шаль, объявила соседка. — Я ведь на минутку. Квашня вот-вот через верх пойдет!

— Бежи, бежи, — обрадовалась Марья и, как только затворилась дверь за соседкой, добавила: — Ровно курица с яйцом, носится она с новостями-то. Попадись такой на глаза — сразу всему свету растрезвонит… Вы вставайте, ребятки. Покормлю я вас да день-то поберегу от чужого глазу. А ночь потом — ваша. Сами все разузнаете.

— Да что ж это, неужли правда, что Виктора Ивановича схватили? — вслух рассуждал Степка, выбираясь из-под ватолы.