Олег Нечипоренко - КГБ и тайна смерти Кеннеди

• Название: КГБ и тайна смерти Кеннеди
• Автор: Олег Нечипоренко
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: : 978-5-4438-0569-6

Автор этой книги, полковник КГБ в отставке, ветеран внешней разведки Олег Нечипоренко, по долгу своей службы встречался с различными людьми. Был среди них и убийца американского президента Ли Харви Освальд. Так что занимаясь расследованием трагических событий в Далласе, автор использует не только результаты аналогичных зарубежных и отечественных исследований, но собственные воспоминания и впечатления. В книге представлены ранее засекреченные материалы, уникальные советские и американские документы, касающиеся техасского убийства, рассмотрены новые версии покушения на Джона Кеннеди.

Кем был Ли Харви Освальд: агентом советских спецслужб или убийцей-одиночкой? Полковник КГБ приподнимает железный занавес над этой тайной, которой уже 50 лет.

---

Далее следовал хорошо знакомый перечень сведений об обстоятельствах приезда Освальда в Союз, его желании стать советским гражданином, попытке самоубийства в связи с отказом в этом, женитьбе на советской гражданке и последующем отъезде в США, о предпринимаемых попытках вернуться в СССР. Но для меня, по понятным причинам, самым важным был следующий абзац записки: «В октябре 1963 г. Освальд посетил советское посольство в Мексике и снова обратился с просьбой предоставить ему политическое убежище в СССР, ссылаясь на то, что его, как секретаря прокубинской организации, преследуют агенты ФБР. Это ходатайство Освальда было рассмотрено МИД СССР и КГБ при СМ СССР и отклонено по тем же мотивам, по которым были отклонены его предыдущие просьбы».

Цитируемый документ подписан председателем КГБ Владимиром Семичастным.

Так, только в процессе работы над книгой, почти 30 лет спустя, сам я увидел, где «плавал» и какую роль играл тогда наш «спасательный круг» — информация, отправленная в Москву о приходе Освальда в посольство в Мехико. Правда, сами эти сообщения мне пока разыскать не удалось, но я намерен продолжить поиски.

Рассказывает бывший сотрудник резидентуры КГБ в Вашингтоне полковник в отставке В.А. Герасимов: «В период 1963–1964 годов я входил в состав резидентуры КГБ в Вашингтоне, являлся сотрудником внешней контрразведки и был работником группы «КР», отвечавшей за безопасность советских учреждений и граждан в американской столице. По прикрытию выполнял консульские функции. Моим участком работы были советские граждане, постоянно проживающие в Соединенных Штатах.

Как я припоминаю, поступившее летом 1963 года письмо от Марины Прусаковой (Освальд) в посольство с просьбой о возвращении на Родину консул Резниченко расписал мне на исполнение с учетом моих функций по прикрытию. Ознакомившись с письмом, я начал переписку с заявительницей. Хотя на консульском ответе с объяснением всей процедуры оформления ее просьбы стояла фамилия консула, но подписывал за него я. Через некоторое время от Прусаковой поступили все необходимые для начала оформления документы, и я уже намеревался все направить в Москву, в Консульское управление, но Резниченко остановил меня и предложил запросить Прусакову о причинах желания поехать в Союз. Это потребовалось для принятия сначала решения в посольстве, а потом и подготовки аргументированного запроса в Консульское управление МИДа. Такие случаи в нашей практике встречались, когда не все было ясно, мы запрашивали дополнительные данные. Насколько помню, ответа на это наше письмо от Прусаковой не последовало, и сейчас я затрудняюсь сказать, послали ли мы ее заявление с уже имевшимися документами в Москву или нет. Входе этой переписки с Прусаковой на ее мужа мы вообще внимания не обращали. Что же касается резидентуры, то какими-либо оперативными или иными сведениями об Освальде до покушения мы не располагали.

Если бы такие материалы поступили из Центра, то с учетом полученных нашими внутренними органами данных на него и жену они обязательно бы попали именно в группу контрразведки, а там, скорее всего, ко мне, учитывая мое прикрытие. Возвращаясь к заявлению Прусаковой, хочу сказать, что у нас вызвало удивление ее стремление вернуться назад после совсем недавнего приезда в США. Вообще такой категории, как она, в тот период в США проживало всего несколько человек».

Однако оба мои коллеги (Ю.П. и В.А.) заблуждаются. Один не знал, что заявление Марины Николаевны, минуя его, все же попало в Центр из Вашингтона, а второй, не обнаружив материалов по данному вопросу в своих делах, решил, что до него никто этим не занимался. В бюрократическом делопроизводстве элементарно могло случиться, что кто-то, возможно, в отсутствие В.А. Герасимова все же отправил просьбу жены Освальда в МИД СССР, оттуда она автоматически попала в Службу № 2 ПГУ на рассмотрение, а исполненные по ней документы «осели» затем в одном из многочисленных дел оперативной переписки, вне поля зрения Ю.П.

9 апреля 1963 года в адрес председателя КГБ БССР из Службы № 2 ПГУ был направлен запрос, в котором говорилось: «По полученным нами сведениям, проживающая в настоящее время в США Освальд Марина Николаевна (девичья фамилия Прусакова) изъявляет желание вернуться в Советский Союз». Далее излагались уже известные нам данные о ней и упоминалось, что в 1961 году в Минске проживал дядя Прусаковой — Илья Васильевич, служащий Министерства охраны общественного порядка. Запрос заканчивался словами: «Просим дать указание проверить и сообщить, что известно об Освальд М.Н. и ее муже».

Содержание этого запроса свидетельствует, что исполнявший его оперработник понятия не имел о наличии архивного дела спецпроверки на Освальда и его жену и, очевидно, не удосужился проверить их по оперативным учетам. В письме в Минск он запрашивал данные, которые давно имелись в указанном деле. Тем не менее 16 апреля из Белоруссии на имя начальника Службы № 2 ПГУ поступил ответ. В нем излагались материалы на Освальда, данные о Марине и ее родственниках, говорилось, что в июне 1962 года Освальды выехали в США и после отъезда переписывались со своими «связями». В одном из писем Освальд сообщал, что по возвращении на родину он преследованиям не подвергался, но однажды к нему приходили двое сотрудников ФБР и «задавали много глупых вопросов»! Письма Прусаковой были сдержанными. Выражая удовлетворение прибытием в Америку, она «восхвалений так называемого «американского образа жизни» не допускала». В документе было также отмечено, что «в Минске Освальд и Прусакова жили недружно, часто ссорились между собой, по характеру оба вспыльчивы». Далее было сказано: «Данными о поведении супругов Освальд в Америке не располагаем».

Ответ заканчивался следующей фразой: «Со своей стороны считал бы целесообразным не препятствовать возвращению Прусаковой на Родину». Письмо подписано председателем КГБ при СМ БССР.

Следующее письмо из Белоруссии поступило в Службу № 2 ПГУ 21 октября (в ответ на запрос от 8 октября). В нем говорилось, что «приезд семьи Освальд, после их непродолжительного проживания в США, можно было бы использовать в пропагандистском плане, в выгодном для нашей страны свете». Как сообщалось, вопрос этот был согласован с ЦК КПБ. Письмо вновь подписал председатель КГБ при СМ БССР.

Однако, поскольку в Центре уже было принято решение о нежелательности возвращения семьи Освальд в СССР, в Минск был отослан ответ следующего содержания:

«Решением МИД СССР от 7.10.1963 г. Освальд (Прусаковой) М.Н. было отказано в возвращении в Советский Союз. Основанием этого решения явился отказ ее отчима, проживающего в Ленинграде, принять ее у себя. Муж Прусаковой, Ли Харви Освальд не подавал заявление о въезде в СССР.

Ваше письмо направлено в УАО КГБ при СМ СССР для использования в случае повторного решения вопроса о возвращении Освальд в Советский Союз.

Начальник Службы № 2 ПГУ

22 ноября 1963 г.».

Обратите внимание на дату подписания письма!!!

Хроника роковых дней

МЕХИКО. РЕЗИДЕНТУ РА КГБ

«Le mataron! Mataron al Presidente de los Estados Unidos! Mataron a Kennedy!»[1].

Эти слова донеслись до моего слуха с улицы, через открытое окно кабинета консульского отдела. Выскочив в посольский двор, я увидел мексиканку средних лет, которая, судорожно схватившись за металлические прутья наших ворот, рыдая, непрерывно выкрикивала, что убит президент Кеннеди. Я бросился обратно и включил стоявший в консульстве приемник. По радио шли сообщения, что в Далласе в госпитале скончался президент Соединенных Штатов Джон Кеннеди. Он погиб в результате покушения во время проезда по городу в открытой автомашине.

Должен признаться, что не помню, чтобы такая весть сразу задела меня за живое в чисто эмоциональном плане — слишком абстрактным человеческим существом был для меня президент Соединенных Штатов. Но я считал его сильным политиком и испытывал к нему уважение как к уверенному в себе и разумному противнику. Наши пути, если можно так выразиться, до этого пересекались уже дважды, конечно, не напрямую.

Летом, по-моему в июне, 1962 года меня неожиданно вызвали из Мексики в Центр, где в течение недели я интенсивно готовился к приему на связь агента, который должен был прибыть на несколько дней в Мексику из США. Мне предстояло основательно с ним поработать, в частности обучить комплексу шпионской технологии — секретному фотографированию документов, тайнописи, чтению микроточек, снабдить необходимым оборудованием и после соответствующего инструктажа отправить обратно. И надо же такому случиться, что его приезд совпал с официальным визитом президента Кеннеди в Мексику. Понятно, что при таких мероприятиях оперативная обстановка резко осложняется, ужесточается контрразведывательный режим, усиливается контроль над приезжающими, в данном случае как раз из США. Из-за случайности наш человек может попасть в поле зрения спецслужб и подвергнуться дальнейшей проверке. Вернувшись из Москвы задолго до обусловленной встречи и ознакомившись с обстановкой, я испытывал определенный дискомфорт, чтобы не сказать больше.