Марина Логунова - Печальные ритуалы императорской России

• Название: Печальные ритуалы императорской России
• Автор: Марина Логунова
• Жанр: Прочая документальная литература
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-227-02856-3

В государственной культуре символы и церемониалы всегда играют важную роль. За деталями этикета встают вопросы политики государства, его идеологии и престижа верховной власти…

Сегодня наблюдается закономерный процесс возвращения интереса к вопросам этикета, подготовки и проведения различных церемоний в Российской империи, и связано это с необходимостью возвращения к традиционным для нашей страны ценностям, нашедшим отражение в менталитете русского народа. Только опираясь на глубокие знания, можно создавать новые традиции и ритуалы, вбирая опыт предков и привнося в них реалии своего времени, поэтому изучение отработанного строя проведения государственных мероприятий, к которым в первую очередь относятся императорские похороны, настоятельно продиктовано современностью.

Траурный ритуал является отражением культурных, религиозных, политических, эстетических и этических норм, принятых конкретным обществом в определенную историческую эпоху.

До настоящего времени не было предпринято комплексного анализа похорон членов императорской семьи в России в XVIII–XIX вв. Впервые подробно и на протяжении продолжительного периода истории изучены и проанализированы все элементы государственного мероприятия такой значимости, как траурный ритуал в Российской империи. Уникальная книга Марины Логуновой позволяет заполнить существующий в исторической науке пробел и способствует отработке современных государственных мероприятий высокого уровня.

---

Время захоронения

Особенностью траурного ритуала допетровского времени является быстрое захоронение тел, на что указывают многие источники. В XIV–XVII вв. сохранялось правило погребения на следующий день после смерти. Умершие ночью погребались на следующий день. Исключения незначительны и обусловлены конкретными причинами, когда скорое погребение было невозможно. Так, например, в связи с тем, что на похороны князя Юрия Васильевича Дмитровского, умершего в 1472 г., дожидались приезда Ивана III из Ростова, в нарушение традиции тело было на следующий после смерти день до погребения поставлено в церкви.[77]

На скорое захоронение указывает историк Н. И. Костомаров: «Летом русские хоронили очень скоро – обыкновенно в течение 24 часов. Если ждали родных, то тело вносили в ледник, во избежание зловония. Зимой не спешили с похоронами. Тело богатого человека ставили в холодную церковь, иногда дней на восемь».[78] В данном случае Н. И. Костомаров, говоря о восьми днях, очевидно, опирался на свидетельство Петра Петрея: «Если покойник был человек знатный, гроб его сторожат днем и ночью, зажигают свечи, священники и монахи поют, окуривают гроб ладаном и миррой и окропляют раз в день святою водою, пока не исполнится восемь дней».[79] Вряд ли это замечание правдиво, иностранцы часто ошибались, не вполне понимая суть происходящего. Скорее всего, сообщение П. Петрея вызвано бытованием традиции «дневания и ночевания» при могиле.

На обычай устраивать дежурства у захоронения обращали внимание многие иностранцы, путая их с дежурством у тела, вошедшим в обиход правящей элиты только с начала XVIII в. Так, Д. Горсей писал, что Иван Грозный «был пышно захоронен в церкви архангела Михаила; охраняемый там днем и ночью».[80] Действительно, обряд «дневания и ночевания» у царского гроба существовал уже при погребении Ивана Грозного, впоследствии в императорской России традиция дневания была распространена и на дежурство у тела еще не погребенных представителей правящего дома.

С. Ю. Шокарев приводит в своей работе канонические ответы новгородского епископа Нифонта (XII в.) на «Вопрошания» Кирика, которые предписывали погребать мертвых до захода солнца: «Тако погрести, яко еще высоко (солнце), то бо последнее видит солнце до общего воскресения». Пересказ этой статьи С. Герберштейном показывает, что правило скорого захоронения соблюдалось и в XIV–XVII вв.[81] В петровское время эта традиция претерпела существенные изменения.

Теме ухода из жизни как совокупности ритуальных действий историки всегда уделяли внимание. Н. И. Костомаров в «Очерке домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях»[82] говорит, что смерть сопровождалась заветными событиями. По понятию русских, умирать среди семейства в полной памяти считалось благодатью небесною для человека. Чувствуя приближение смерти, русский составляет завещание, распределив свое состояние, и назначает меры для успокоения своей души, ими считались милостыня, наделение монастырей, освобождение рабов. Богоугодным делом считалось платить и прощать долги. Около умирающего собиралась семья, слуги и знакомые, ему подносили образа, и он благословлял каждого. Рядом находился и его духовный отец, читавший на момент отхода души «Отходную». «Многие для большей верности спасения души облекались перед смертью в монашескую одежду, а иные принимали и схиму, как это делали цари».[83] Из этого заявления можно сделать вывод, что монашеская одежда не всегда соответствовала реальному принятию пострига.

Плач и причитания

Особым ритуалом считались плач и причитания, начинавшиеся женой усопшего, которая должна была «вопить» до конца траурных мероприятий. Во время похорон нанимались профессиональные плакальщицы, кривлявшиеся и вопившие «точно какие волки или собаки».[84] Обычай чрезмерной демонстрации горя, скорее всего, пришел на Русь вместе с христианством, на что указывали иностранцы: «…всему этому они (русские) научились у греков, которые исполняли такой же обряд над покойниками, именно: на другой день по смерти кого-нибудь собирались на самом рассвете к умершему женщины, начинали плакать и вопить, бить себя в грудь, царапать себе лицо, рвать у себя волосы, так что жалко было смотреть. Исполнив это как следует, добросовестным образом, те, у кого здоровое горло и грубый голос, первые начинали вопить, стонать, плакать, рыдать: то заведут на самый высокий лад, то что-то залепечут ртом, то остановятся и замолкнут, а потом начнут пересказывать добрые дела покойника от самого его рождения до смерти».[85]

У постели умирающего Василия IV. Миниатюра из лицевого летописного свода XVI в.

Смерть представителей правящей семьи также сопровождалась плачем и воплями. В свидетельстве о смерти Василия III летописец указывает, что из-за крика и плача не было слышно речи митрополита Даниила и бояр, успокаивавших рыдавших: «И бысть плачь и рыдание во всех людех велий».[86]

Помещение тела в гроб

К глубокой древности восходит и традиция помещения тела в гроб перед похоронами. Пока делали деревянный гроб, тело лежало на столе. У богатых людей гроб был обит разной материей: например, внутри – червчатым, снаружи – вишневым бархатом.

Мертвеца из дома выносили в закрытом гробу, укрывали покровом или шубой. Гроб несли на руках обычно шесть человек. Если покойник принимал монашество, то несли монахи или монахини и хоронили в монастырях. Перед опусканием тела в могилу крышку гроба поднимали и все целовали покойного или гроб. Священник давал в руки мертвецу отпустительную грамоту, которую иностранцы считали рекомендательным письмом Св. Петру или Св. Николаю.

После опускания гроба в могилу все целовали образа, ели кутью три раза. После похорон собирались на поминки с ритуальной едой по особым дням, обычай поминальных обедов восходит к временам язычества, и связано это было с изменением тела усопшего. На протяжении многих веков существования человека было замечено, что образ человека после смерти менялся. Это нашло отражение в появлении традиции трех поминовений, в христианской мифологии она трансформировалась в верование о путешествии души и наполнилась идейным и ритуальным смыслом. По христианским понятиям, в третий день ангел приводит душу на поклонение Богу. Отсюда следует необходимость поминовения в церкви в этот день, так как душа получает утешение от расставания с плотью. С этого времени начинается путешествие души с ангелом, он показывает ей блаженство рая и муки ада, а девятый день – отдых. Так как душа слетает то к дому, то ко гробу, ей нужна для поддержки молитва, отсюда возникла традиция поминовения на девятый день. Следующий сокровенный день – сороковой, когда ангел приводит душу к Богу и тот назначает ей место по заслугам, считается, что это расставание с душой усопшего, отсюда сороковины – традиция последнего прощания, которое обставлялось особо: поминальный стол, дежурства у гроба (потом – у тела покойного правителя), строгий траур в одежде и мероприятиях.

Особого почитания заслуживали места захоронения родственников. Могилы родителей почитались святыней – русские князья на них произносили договоры.

Похороны первой жены Ивана IV (Грозного) – царицы Анастасии Романовны. Миниатюра из Лицевого летописного сводаПреставление великого князя Димитрия Иоанновича (Донского). Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (БАН. 31.7.30–2. Л. 335 об.)

Траурный ритуал XVI в.

Безусловно, смерть и похороны правителей были более торжественны, чем у их подданных. О том, какой траурный ритуал сформировался к XVI в., можно судить по описанию погребения великого князя Василия Иоанновича III.[87] Первым делом решили вопрос о преемнике, им стал его сын Иоанн. По малолетству Иоанна Васильевича была проведена присяга окружения в виде крестного целования на верность ему и его матери великой княгине Елене. После обретения государственной властью нового главы приступили к похоронам. Игумен Иасаф Троицкий и старец Мисайло Сукин омыли тело, расчесали бороду, одели царя в монашеское одеяние и положили его на одр, укрытый черной тафтой, после чего для прощания с телом был допущен народ: «…боярские дети, и княжата, и гости, и вси людие, которые не быша у него». Князь скончался после полуночи, в час пополудни наступившего дня 4 декабря 1533 г. митрополит Даниил повелел звонить в большой колокол. Бояре после совещания с митрополитом определили место захоронения и приказали рыть могилу в Архангельском соборе подле отца усопшего, великого князя Ивана Васильевича, и, поговорив с митрополитом, послали «шатернечего Русина Иванова сына Семенова, снем с него меру, и повеле ему гроб привести камен». Очевидно, у каменотесов имелся определенный запас готовых «каменных гробов» на случай Высочайших похорон (указание на привезенный каменный гроб и приобретенную на торгах дубовую колоду для несения тела к месту захоронения есть и в «Повести о житии и преставлении князя М. В. Скопина-Шуйского»[88]). К телу усопшего правителя собралось духовенство, бывшее в Москве: митрополиты Даниил, Васьян Коломенский, Дософей Крутицкий и другие, родственники: князья Юрий и Андрей Ивановичи, а также бояре и «весь народ», плачущие и рыдающие. Под пение «Святый Боже» монахи понесли на головах тело великого князя инока Варлама в переднюю избу, потом – на крыльцо, а далее – на площадь. Стенания присутствующих заглушали колокольный звон, сопровождавший шествие. Великую княгиню Елену бояре несли на санях, вдову сопровождали родственники и особо приближенные бояре, среди них были князья Василий и Иван Васильевичи Шуйские, Михайло Семенович Воронцов, князь Михайло Львович Глинский. Ассистенткой великой княгини Елены была жена князя Федора Мстиславского боярыня Настасья. Одновременно шли приготовления к похоронам, в Архангельском соборе готовилась могильная яма.