Бела Иллеш - Обретение Родины

• Название: Обретение Родины
• Автор: Бела Иллеш
• Издательство: Прогресс
• Жанр: О войне
• Год: 1976

Во время второй мировой войны Б. Иллеш ушел добровольцем на фронт и в качестве офицера Советской Армии прошел путь от Москвы до Будапешта. Свои военные впечатления писатель отразил в рассказах и повестях об освободительной миссии Советской Армии и главным образом в романе «Обретение Родины», вышедшем на венгерском языке в 1954 году.

---

— Заходите в дом! Не на улице же обсуждать подобные вопросы. Какие новости, майор Балинт?

Я показал Миклошу вчерашнюю сводку командования Красной Армии.

— Перешли через Татарский перевал? Это успех серьезный! Ну, посмотрим… Сейчас я побреюсь, выкупаюсь, а затем приступим к работе. Рад, что ты будешь мне в помощь, Бори. С тобой работать мне, несомненно, будет куда легче, чем с Кери. У него, как тебе известно, вечно и по любому вопросу имеется свое особое мнение. Может, и тебя заразила эта болезнь, а?

— Я стану поступать, рассуждать и чувствовать так, как прикажет ваше высокопревосходительство.

Миклош ответил на это заявление благосклонным кивком. Он не торопился идти бриться и купаться и подробно расспрашивал Бори о московских событиях. Интересовался при этом не столько существом дела, сколько внешними подробностями: какую квартиру получил Фараго, где столуется делегация, посещают ли они театры, правда ли, что московский балет так превосходен?

Миклош все еще продолжал осаждать Бори подобными вопросами, а тот на каждый из них отвечал весьма обстоятельно и подробно, так что их болтовне не предвиделось конца. Но меня в это время вызвал к себе член Военного совета. Войдя к нему в кабинет, я хотел сразу же доложить обо всем, что услыхал от Бори, но его не интересовала мышиная возня венгерских генералов и дипломатов.

— Я уже знаю достаточно! — перебил он меня. — У Хорти были генералы и дипломаты, каких заслужил. В свою очередь надо сказать, что и они были достойны своего правителя!.. Примерно в семь часов вечера мне нужно встретиться с Белой Миклошем. Его свиту и вашего новоявленного друга… Как там его зовут?.. Да, и этого самого майора Бори Тюльпанов повезет в машинах на экскурсию. Покажем им что-нибудь любопытное. Не знаю, что именно, но Тюльпанов сам сообразит. Вы же проводите Миклоша к семи часам ко мне. А теперь дайте мне поработать. Ступайте отдыхать. Выспитесь получше, а то бледны, как привидение.

— Я выспался, товарищ генерал-полковник.

Генерал в упор посмотрел мне в глаза.

— Что с вами? Боитесь, что глупая, подлая и трусливая возня этих господ будет стоить крови венгерскому народу?

— Да. Опасаюсь, что именно так оно и случится, — ответил я.

— К сожалению, ваша тревога не безосновательна.

Он отпустил меня, но, когда я был уже в дверях, вернул снова.

— У вас тоже такое впечатление, что Бела Миклош более честен, чем остальные?

— В его пользу, товарищ генерал-полковник, говорит то, что все они настроены против него.

Вечером, ожидая Миклоша, генерал заказал черный кофе. Сам он его не пил.

— Господин генерал-полковник, — сказал член Военного совета, — обстановка складывается очень серьезная. Из восьми гонведных офицеров, посланных с вашими письмами через линию фронта, двоих сразу схватили немцы и прикончили на месте. Одного арестовали венгерские нилашисты. Насчет судьбы остальных никаких сведений пока нет.

— Балинт, — обернулся он ко мне, — установите имена погибших и венгерские адреса их семей. Непременно надо будет позаботиться об их семьях.

— Вчера наши части перешли через Марамурешские Карпаты, а сегодня утром заняли населенный пункт Верецк. Таким образом, вопрос о том, можем ли мы рассчитывать на венгерские войска или нет, должен решиться в течение нынешнего и завтрашнего дня. Но как бы там ни было, в Карпатах мы больше задерживаться не можем. Особо доказывать это не приходится, ведь вы сами солдат. Если мы, иными словами 4-й Украинский фронт, не дойдем в ближайшие дни до Тисы, будет вынужден приостановить наступление 2-й Украинский фронт, что в свою очередь задержит продвижение 3-го Украинского. Отсюда вывод: мы обязаны продолжать наше наступление. Если не совместно с венгерскими войсками, то против них. Если гонведные части сегодня или хотя бы завтра перейдут на нашу сторону, мы попросту разоружим и интернируем находящиеся в Карпатах немецкие подразделения. В этом случае вам, господин генерал-полковник, будет передано, как я уже говорил, помимо сил 1-й гонведной армии, ориентировочно около сорока тысяч военнопленных, размещенных в настоящее время в галицийских лагерях. Кроме того, командование Красной Армии поддержит вас таким количеством авиации, танков и артиллерии, которого вполне хватит для вашего продвижения вплоть до самого Будапешта.

Тут генерал встал и подошел к висевшей на стене карте, на которой были изображены вся Закарпатская Украина, Венгрия, Словакия и часть Австрии.

— Пока вы достигнете Будапешта, а это должно произойти не позднее первого ноября, мы перережем путь между Будапештом и Веной. Взгляните, господин генерал-полковник, вот здесь мы форсируем Дунай.

И он указал на Эстергом.

— Едва мы отрежем Будапешт от Вены, лишив тем самым оккупирующие столицу немецкие войска возможности получать подкрепления, ваша задача уже не будет чрезмерно трудной. Надеюсь даже, что вам удастся вступить в Будапешт без боя.

— Разумеется, весь этот план может стать реальным только в том случае, — после короткой паузы снова заговорил генерал, — если венгерские части немедленно перейдут на нашу сторону. Через два дня будет поздно, и, к сожалению, это дорого обойдется Венгрии. Потому-то и должны мы предпринять последнюю попытку, но при условии, что риск ее вы возьмете на себя. Кстати, он не так уж и велик. Сейчас девятнадцать тридцать пять — семь часов тридцать пять минут. Если вы согласны с моим планом, мы немедленно оборудуем в Верецке вашу ставку, и вы нынче же ночью сможете в нее переехать. Для личной вашей охраны выделю вам роту автоматчиков и двадцать гонведных офицеров. Прежде чем двинуться в Верецк, вы обратитесь с новым призывом к венгерской армии, приказывая всем дивизионным командирам выслать своих уполномоченных в вашу ставку в Верецке. Если это обращение возымеет действие и командиры частей вам станут повиноваться, нам удастся спасти сотни тысяч венгров от гибели, а Будапешт — от ужасов осады.

— Полковник Кери и подполковник Чукаши-Хект тоже могут ехать со мной в Верецк? — спросил Миклош, который никогда не интересовался существом дела, останавливая свое внимание лишь на второстепенных подробностях.

— Не рекомендую вам, господин генерал-полковник, брать с собой господ Кери и Чукаши! — подчеркнуто произнес член Военного совета. — Я прикомандирую к вам старшего лейтенанта Олднера, а майор Балинт проводит вас до Верецка.

Второе обращение Миклоша получилось гораздо длиннее первого. Два часа подряд трудились мы над его составлением, но теперь уже не с Кери, а непосредственно с Миклошем. С ним работа шла значительно медленнее. Правда, относительно содержания у Миклоша не находилось никаких принципиальных возражений, но он рвался употреблять такие выражения, которые сделали бы весь текст не только неэффективным, но даже смешным. Так, например, он всячески настаивал, чтобы в письмо была включена следующая фраза: «Еще с детских лет мечтал я о героической смерти и ныне счастлив, что могу в ваших рядах пролить кровь за Тису, за Дунай, за венгерский Великий Альфёльд»[50]. Заявить прямо, в лоб, что это глупо и нелепо, я не мог, а все деликатные возражения до Миклоша не доходили. На мое счастье, генерал почувствовал себя усталым и, махнув рукой, сдал позиции. Первые пятнадцать тысяч экземпляров обращения вышли из типографии уже к полуночи. В два часа ночи мы сели наконец в машину. Володя с ротой охраны выехал в Верецк раньше, а отбор и вооружение двадцати венгерских офицеров было поручено Тюльпанову.

В девять часов утра двадцать гонведных офицеров будут на месте, в Верецке! — заверил Тюльпанов Миклоша.

* * *

Сегодня, двадцатого октября, в шесть часов двадцать минут утра мы прибыли в Верецк. Миклош был явно удручен, узнав, что его штаб-квартира будет находиться в походных палатках, правда, весьма просторных и удобных. Но, удостоверившись лично, что в селе не осталось ни одного целого дома и что его собственный шатер оборудован, принимая во внимание место и обстановку, комфортабельно и уютно — с ковром, зеркалом, электрическим светом, — генерал успокоился и лег спать.

Я разъяснил начальнику караула его обязанности и вместе с Володей сел в джип.

— По селу проезжай помедленней, — попросил я шофера.

В детстве, года сорок три — сорок четыре тому назад, когда я учился в Сольве и только-только начинал постигать грамоту, таблицу умножения и ту истину, что первый венгр у нас в стране Франц-Иосиф, мне частенько в воскресный день случалось выбираться вместе с родичами на прогулку в Верецк. Я знал в нем каждый дом и каждый сад… Теперь тут не было ни домов, ни садов! Одни развалины да обугленные головни. Не осталось, пожалуй, и ни одного жителя: ни в домах, так как не было самих домов, ни на улице никто не показывался. Очевидно, когда половина жителей села ушла к партизанам, фашисты в отместку истребили другую половину. От выгоревших садов несло трупным смрадом.