Льюис Котлоу - Занзабуку

• Название: Занзабуку
• Автор: Льюис Котлоу
• Издательство: Армада-пресс
• Жанр: Путешествия и география
• Год: 2001
• ISBN: 5-309-00172-7

Льюис Котлоу, американский путешественник и кинорежиссер, член Английского географического общества, трижды обогнул земной шар и трижды побывал в тропиках Африки. Автор снимал львов в саванне, гориллу в тропическом лесу на склонах Лунных гор, бегемотов на речных отмелях... Окончив путешествие, Котлоу меняет киноаппарат на перо очеркиста, садится за стол и начинает увлекательный рассказ о своих африканских путешествиях...

Только в Африке можно «сидеть за чаем» вместе с антилопой куду, обезьяной, зеброй, гиеной и с привлекательной женщиной.

И кроме того, две белые совы будут наблюдать за вами и сопровождать чаепитие кисловатыми комментариями.

Но такое собрание в Африке возможно лишь в одном месте — на большой «звероловной ферме» Кэрра Хартли, раскинувшейся у подножия горы Кения…

Льюис Котлоу

---

В десятке ярдов дальше мы увидели горилий помет. От него еще шел пар! Касиула улыбнулся — несомненно, гориллы были где-то рядом. Тропа, огибая выступ скалы, пересекала небольшую прогалину шириной всего метра три, залитую ярким солнечным светом.

Перейдя полянку, Касиула опять показал рукой, и мы увидели три горильих «ложа». Чтобы устроить себе «постель», горилла ломает ветки и поросль, подминает их под себя и связывает. Ее «постель» выглядит весьма уютно и напоминает гнездо гигантской птицы. Когда поблизости есть леопарды, мать и дети забираются на дерево и устраиваются на развилке сучьев, отец спит у комля дерева, опершись спиной о ствол и свесив голову на грудь. Мимо него никто не проскользнет незамеченным.

Касиула жестом призвал всех соблюдать тишину и снова зашагал по следу. По ровной поверхности вершины идти было удобно, к высоте мы привыкли. Но мне, сколько я ни старался, никак не удавалось идти бесшумно. Даже двое четырнадцатилетних пигмейских мальчиков, которых Касиула взял, чтобы они набирались опыта, шумели меньше. Мы шли по следу гориллы, и нам то и дело попадалась примятая трава, сломанные стебли и ободранные зеленые побеги.

Я увидел впереди просвет, и мы вышли из лесу на каменистую площадку, заросшую низким кустарником. Яркое солнце слепило глаза, но зато моя надежда заснять обезьян увеличилась. Если бы только удалось увидеть гориллу на таком же открытом месте!

Мы пересекли поляну, и на этот раз я шел почти так же бесшумно, как и пигмеи. Остановившись на краю склона, мы увидели внизу, примерно в сотне футов от нас, густой лес. Касиула показывал на что-то рукой, но я видел только густые заросли. Вглядевшись в то место, куда указывал Касиула, я заметил, что листья шевелятся. Послышался хруст, и ветки закачались. В страстном нетерпении я пристально всматривался… и не видел ничего, кроме пышной растительности.

Касиула произнес вполголоса несколько слов. По выражению его лица я понял, что он видит зверя. И через несколько секунд я тоже заметил черную голову, осторожно выглядывавшую из зеленой листвы. Вот протянулась длинная волосатая рука, раздвинула ветви, и горилла на четвереньках выбралась из чащи.

Я, конечно, ожидал увидеть крупное животное, но массивность этой громадной обезьяны удивила меня. Мою грудь переполняли волнение и ликование. К радости, что нам посчастливилось так быстро найти гориллу, примешивался благоговейный страх и восхищение при виде этой туши, символа грубой силы. Горилла шла, осматриваясь, у кромки леса. Несмотря на кажущуюся неуклюжесть движений, она обладала своеобразной грацией. Хотя ее руки на каждом шагу касались земли, она удивительно напоминала человека, а не карикатуру на человека, как многие обезьяны. У меня чуть не вырвалось: «Эй, там…» — и на какое-то мгновение я мысленно увидел моих древних предков, тревожно следивших за этим ближайшим родственником человека, который был намного сильнее его физически, но по умственному развитию отстал на тысячи лет.

Горилла, должно быть, услышала или почуяла нас. Она внезапно остановилась, повернулась и посмотрела в нашу сторону. Подстегиваемая любопытством, она поднялась на ноги и стала внимательно разглядывать нас. Но наше присутствие ее, казалось, не беспокоило. Она ударила себя кулаком в грудь, и я услышал глухой стук «том-том», напоминающий бой барабана. Горилла использовала свою грудь-бочку как резонатор и открывала рот, чтобы «барабан» звучал громче. В звуке и движении руки не было ничего угрожающего или злобного. Это был просто сигнал, предупреждающий других горилл, что ей встретились неизвестные существа.

Из листьев выглянули еще три головы. Затем мы снова услышали удары в грудь, но уже дальше. Сигнал тревоги передавался всеми ближайшими гориллами.

Первая горилла, очевидно, заинтересовалась нами не меньше, чем мы ею. Она перестала стучать в грудь и ухватилась длинной рукой за свисающую ветку. Ее ноги были очень короткими. Я видел толстую кожу на макушке, лоснящееся черное лицо, верхнюю часть груди и плоский широкий нос. Вдруг я вспомнил про свой киноаппарат и вскинул его. Но в этот момент горилла решила, что она достаточно нагляделась на нас. Опустившись на четвереньки, она медленно пошла в тень. Я спустил затвор аппарата, но был уверен, что гориллу нельзя будет различить на темном фоне леса.

Обезьяна скрылась за деревьями. Я почувствовал, что меня тронули за руку. Старик пигмей, не выше пяти футов ростом, с морщинистым лицом, длинными тонкими руками и клочьями курчавых седых волос на голове и на подбородке, кивнул головой в другую сторону. Я понял, что там скрывается еще одна семья горилл, и пошел с этим ветераном-охотником. За нами последовали еще один пигмей и двое мальчиков, а Касиула и Цезарь с другими пигмеями остались ждать, не выйдут ли снова на поляну гориллы, которых мы видели.

Седобородый пигмей привел меня к выступу скалы высотой примерно три фута. Под ним простирался небольшой покатый луг, за которым начинались джунгли. На краю леса в густой тени деревьев стояли четыре гориллы — отец, мать и двое детенышей. Мамаша и малыши были заняты едой, но старый самец услышал наше приближение и настороженно смотрел вверх. Он бросил сочный побег, который обгладывал, и обернулся к семье. Хотя я не слышал ни звука, он, очевидно, предупредил своих об опасности. Они посмотрели вверх и скрылись за деревьями. Самец снова повернулся к нам и стал нас разглядывать.

Я приготовил «лейку». Неужели мне не удастся снять эту гориллу? Меня охватило желание запечатлеть ее на пленке, и все другие мысли, даже мысли о необходимости соблюдать осторожность, вылетели из головы. Поляна была хорошо освещена, но горилла стояла в тени, и на пленке получилось бы только темное пятно на еще более темном фоне.

Когда горилла, переваливаясь, двинулась к нам, я не смог удержаться. Что, если она остановится на границе освещенного пространства, а потом опять отступит в тень леса? Мне не удастся заснять живую гориллу в ее горной резиденции. А если спрыгнуть со скалы и пойти вниз по склону? Тогда я окажусь достаточно близко к горилле, чтобы получить хороший кадр, как только она вступит на освещенную часть поляны. Я соскочил с уступа и побежал через зеленую лужайку шириной всего с дюжину ярдов, нарушая элементарнейшее правило охотников на диких животных, которое гласит: «Никогда не бегай!» В данном случае я сделал самое худшее, побежав к семье гориллы. Самец решил, что я собираюсь напасть на его супругу и детей.

Аппарат поглощал все мое внимание, и я не видел, что любопытство гориллы мгновенно сменилось дикой яростью. Зверь выпрямился во весь рост, повернулся ко мне и раскрыл рот в гневном крике. Его вопль раздался, когда я нажимал спуск затвора. Это был крик слепой и искренней ярости, от которого кровь леденела в жилах. Меня объял ужас.

Я, бросив взгляд на обезумевшую от ярости гориллу, повернулся, чтобы бежать к спасительному уступу. Обезьяна пустилась на четвереньках в погоню. Она явно намеревалась разорвать меня на кусочки. Страх, мучительный, парализующий страх сковал меня. Мне чудилось, у меня подгибаются колени и останавливается сердце. Я никогда не думал, что человек может до такой степени напугаться и не владеть собой.

Все же ноги каким-то чудом задвигались, и я помчался к скале быстрее, чем бегал когда-либо в жизни до или после этого. Я не смел обернуться и ждал, что вот-вот почувствую смертельное объятие длинных волосатых рук. Гориллы бегают гораздо быстрее, чем кажется на первый взгляд. Обезьяна схватила бы меня, прежде чем я успел добежать до уступа и взобраться на него, если бы ей не помешала яма на пути. Между мной и гориллой была неглубокая лощинка с довольно крутыми склонами. Горилле пришлось спуститься в эту впадину и выбраться из нее. Это пустячное препятствие все же задержало гориллу как раз на ту долю секунды, которой мне так не хватало.

Подбежав к выступу, я, к моему ужасу, увидел на нем лишь одного старика пигмея. Куда делись остальные? Уступ высотой три фута и тонкое копье пигмея вряд ли могли остановить разъяренную гориллу, но по крайней мере это был первый шаг к спасению. И в самый последний момент я чуть не потерял полученного преимущества. Ухватившись за край уступа, я стал заносить на него правую ногу, как вдруг с нее соскочил ботинок.

Конечно, глупо спасать ботинок, рискуя жизнью, но тогда мои действия были почти автоматическими. Я знал, что без ботинка не смогу бежать, и опустил ногу и впихнул ее снова в ботинок, теряя драгоценные секунды. Старик пигмей протянул мне руку. Я схватил ее и взобрался на скалу. Касиула и остальные пигмеи спешили к нам.

Горилла была в десяти шагах от уступа. Когда внезапно на скале появились пигмеи, зверь остановился, оскалил зубы и зарычал, его глаза пылали жгучей ненавистью. Несколько пигмеев подняли свои копья, готовясь метнуть их в гориллу. Остальные воткнули копья в землю впереди меня, и их острые концы образовали частокол.