Елена Разумовская - Братья Орловы

• Название: Братья Орловы
• Автор: Елена Разумовская
• Издательство: Феникс
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2011
• ISBN: 978-5-222-17557-6

Эта книга для тех, кому и узнать хочется побольше, и скучно просиживать штаны в библиотеках, копаясь в пыльных архивах. Она вовсе не претендует на исключительную точность и полную объективность. Рассказывать о XVIII столетии совершенно объективно невозможно. Эта эпоха полна грандиозных свершений и великих людей, каждый из которых был отнюдь не ангелом в реальной жизни. Происходили один за другим дворцовые перевороты, сменялись на троне правители и правительницы, а возле них — их фавориты.

О людях, по-настоящему великих, еще при их жизни складывались весьма разнородные мнения. Противоборствующие партии стремились очернить противников; кто-то бросал дурное слово, а затем его подхватывали, и негативная репутация разрасталась, оставаясь в веках. Некоторое время назад даже слово «временщик», которое означает всего-навсего фаворита при том или ином правителе, звучало как ругательное. А что делать с теми временщиками, которым Россия обязана своим великим прошлым, победами в войнах, величественными постройками и работой многих ученых, художников, писателей? Братья Орловы относились именно к таким временщикам, и мы попытались без прикрас обрисовать каждого из них, не скрывая ни доброго, ни дурного в их поступках. Каждый из пятерых Орловых отличился в особом роде деятельности; каждый сталкивался в своей жизни с самыми разными людьми и обстоятельствами, безусловно, стоящими упоминания о них.

---

Как и все Орловы, кроме младшего Владимира, Иван был определен отцом в Сухопутный шляхетский кадетский корпус. Корпус этот в ту пору частенько именовался «рассадником великих людей», и вполне заслужил это прозвание. Основанный 29 июня 1731 г. по Указу императрицы Анны Иоанновны, он стал первым учебным заведением в России, где юные дворяне обучались военному делу и различным наукам, чтобы воинское, «такое славное и государству зело потребное дело наивяще в искусстве производилось»{145}. Шляхетский корпус выделялся и среди подобных заведений Европы, поскольку наряду с военными предметами (артиллерийское искусство и математика, фортификация, фехтование и верховая езда, теория и практика осады крепостей и пр.) дворянские дети изучали здесь и общеобразовательные дисциплины, готовясь не только к военной, но и к гражданской, чиновничьей службе: в России тогдашнего времени было принято набирать высших чиновников из отставных офицеров.

Шляхетский корпус располагался в Петербурге, на Васильевском острове во дворце князя А.Д. Меншикова. Здесь кадеты жили и учились на полном пансионе под постоянным надзором наставников и воспитателей, «дабы они столь меньше гулянием и непристойными обхождениями и забавами напрасно время не тратили…»{146}

Во времена Анны Иоанновны в корпус (первым его директором был назначен барон Х.-В. Миних) брали только дворянских детей с 13 лет; дополнительным критерием отбора служило обязательное умение читать и писать (когда Екатерина утвердила на должность директора Шляхетского корпуса И.И. Бецкого, ситуация изменилась: хотя среди дворян, считавших кадетские корпуса единственным возможным видом образовательных учреждений для своего потомства, выстраивалась каждый год очередь на зачисление, и место не на всех родовитых дворян находилось, Бецкой в первую очередь записывал в число воспитанников мальчиков, чьи отцы-офицеры погибли. Эта система набора ребят в военно-образовательные учреждения сохранялась в России и в советское время: в суворовское и нахимовское училища зачислялись дети, чьи родители пали смертью храбрых во время Великой отечественной войны). Всего набиралось 200 человек, которые делились на 2 роты; подростки жили по 6-7 человек в комнате, один из них назначался старшим над камрадами. Дисциплина была строгой; мальчики всегда находились под бдительным надзором воспитателей, а в корпусе кроме того каждый день дежурили офицеры, которым было запрещено покидать здание училища. В корпусе царили казарменные порядки: согласно табели о рангах, учащиеся были рядовыми, и офицеры, преподававшие в училище, требовали с них, как с солдат. Наказания, которым подвергались нарушившие правила воспитанники, были иногда чрезмерно жестокими; широко использовались телесные наказания за любую провинность. Любой из офицеров мог единолично наложить наказание на кадета, если считал, что это необходимо. Как уже говорилось, кроме обязательных для военного дисциплин, кадеты получали уроки иностранных и русского языков; были занятия и общеразвивающего плана: танцы и рисование. Еженедельно один день отводился под строевую подготовку, так чтобы «солдатская экзерция» не мешала усвоению прочих предметов. Когда в Шляхетском корпусе учились Орловы, система преподавания здесь была самой примитивной: кадеты зубрили то, что им указывали офицеры-наставники. Общее время обучения составляло около 7 лет; по окончании корпуса кадет зачислялся на военную или гражданскую службу, получая первый чин. Иван Орлов, окончив курс, получил звание унтер-офицера и поступил на службу в Преображенский гвардейский пехотный полк.

Есть люди, которым не надобны титулы да чины. Иван Григорьевич был именно таков. Да, средние Орловы сумели ухватить за косы ветреную богиню Фортуну, и, когда Григорий стал любовником сначала великой княжны, затем императрицы Екатерины Алексеевны, та на всех пятерых расточала свои милости и награды. За участие в перевороте 1762 г. Иван Григорьевич Орлов, как и все братья, был удостоен графского титула; в дар от Екатерины Великой он принял также звание капитана лейб-гвардейского Преображенского полка, где служил в солдатах с 1749 г., да пожизненный пенсион в 20 тысяч рублей ежегодно, а после он сразу же подал прошение об отставке и уехал в родовое гнездо, на хозяйство. Он и умер капитаном-преображенцем, отклоняя все повышения, которые ему даровала Екатерина.

Иван Орлов был характера степенного, чем уравновешивал горячих меньших братьев, успокаивая их безумные прожекты, советуя, устанавливая мир в частых ссорах между братом Григорием и Екатериной Великой, которая доверяла Ивану безгранично, прислушивалась к его замечаниям и советам. В истории их расставания Старинушка сыграл весьма важную роль: Екатерина, боясь, что, едва она вновь увидит Григория Орлова, ее чувства к нему вспыхнут с новой силой, не позволила ему из Фокшан возвратиться в Петербург, ко двору; письма своему бывшему любовнику она передавала через графа Ивана. Она знала: если кто и сумеет утихомирить неистовый в гневе и печали нрав Григория, так это старший брат.

Общественная деятельность его не интересовала, лишь однажды, в 1767 г., он принял участие в Комиссии, созванной Екатериной для работы над новым государственным Уложением, будучи избран депутатом от дворянства Вяземского уезда Смоленской губернии; уважение к нему императрицы и прочих депутатов позволило Ивану стать маршалом, то есть председателем Комиссии. А так Иван прожил всю жизнь в Москве, в родовом доме Орловых на Всполье, да в деревнях в Поволжье, со своею супругой Елизаветой Федоровной, в девичестве Ртищевой. О женитьбе графа Ивана рассказывали пикантную историю: вроде бы у него была любовная связь с матерью своей будущей жены, графиней Ртищевой, имевшей весьма несносный характер. Когда связь расстроилась, графиня решила, что бы не терять влияния на одного из Орловых, имевших большой вес при дворе императрицы, женить его на своей красавице-дочери. Только через 10 лет после начала всех махинаций Иван Орлов и Елизавета Ртищева сыграли свадьбу. Забегая вперед, скажем: последняя пережила супруга надолго и вдовствовала в Москве.

Лишь изредка Иван выбирался к братьям в Петербург. Детей у него не было: всю жизнь он нес ответственность за братьев, к которым и относился, как к детям.

Ему вполне хватало дел дома и помимо государственной службы: Иван воспитывал младшего брата Владимира, который не отличался крепким здоровьем; на его плечи легла забота обо всем хозяйстве Орловых. Иван Григорьевич распоряжался единолично всеми неразделенными землями семейства, которые насчитывали до 2000 крестьянских душ да земли, сколько не меряно; лишь после смерти Старика имения разделились между братьями. Хозяйствовал он с умом, принося прибыль и семейству, и крестьянам. И что интересно, Иван Орлов не вводил никаких новомодных реформ; просто, хозяйским глазом окинув земли отцовского имения, что в Симбирском наместничестве, он порешил: крестьянам, которые селились и сеялись на гористом правом берегу Волги, надобно переселяться на заливные луга волжского левобережья, осваивать плодородные края. И хотя ругали И.Г. Орлова за жестокость, ведь крестьяне не своей волею покидали насиженные места, прося у барина милосердия, но, обустроившись на новом месте, благодарили, богатея и выкупаясь из крепостной зависимости на свободу, заводя собственные хозяйства. Многие из орловских крестьян становились купцами. Так на Волге ширились и росли новые села, которые Иван Орлов всегда нарекал в честь благодетелей или близких; село Екатериновка, названное по имени императрицы, считалось одним из самых богатых на Волге еще в начале XX столетия.

Надо сказать, что именно Иван платил долги за щедрого и не считавшего денег Григория; в переписке братьев, довольно полно сохранившейся, есть интересное упоминание об этом. В 1775 г. младший из братьев, Владимир, писал Алексею в Италию: «Старинушка в нынешний свой приезд доволен чрезвычайно братьями… Однако он устал, как собака, от занятий делами брата Григория… Недовольный расходами его, говорит, что принужден платить по-княжески, а мошна у него дворянская…»{147} О дружбе и близости братьев Орловых ходили рассказы среди их современников, напоминавшие о древних временах! И переписка подтверждает: их объединяло не только кровное родство, но и единый кошелек, которым заправлял брат Иван, общность интересов и пристрастий.

Когда умер он в 1791 г., оставшиеся в живых братья Алексей, Федор и Владимир словно вновь потеряли отца. Императрица Екатерина Великая, узнав о смерти старшего Орлова, выражала свои соболезнования Алексею 29 ноября 1791 г.: «Граф Алексей Григорьевич! К сожалению моему, уведомилась я через московского губернатора о кончине брата вашего, графа Ивана Григорьевича и, изъявляя соучастие в печали вашей, мною приемлемое, пребываю навсегда вам доброжелательная Екатерина.