Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века

• Название: Сталин: как это было? Феномен XX века
• Автор: Владимир Кузнечевский
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1631-0

Это был выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Тем не менее многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. Практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он последовательно завел Россию и её народ в исторический тупик, выход из которого оплачен и ещё долго будет оплачиваться не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане. Так как же следует оценивать этот, пожалуй, самый главный феномен XX века — Иосифа Виссарионовича Сталина?

---

В чем следует согласиться с Капченко, так это в том, что в оценке таких глобальных с точки зрения национальной истории явлений, какой была сталинская коллективизация, «нельзя рассуждать чисто абстрактно». Однако этот посыл следовало бы применять не только к 1930-м годам, но и — к сегодняшнему дню. Между тем, взятая в конкретном аспекте современность, увы, не подтверждает вывода Капченко о том, что сталинская коллективизация деревни была «исторически обоснованным процессом».

На первый взгляд автор дилогии вроде бы прав. После знаменитого декабрьского (1991 г.) указа Б. Ельцина о немедленном упразднении колхозов (а я своими глазами видел в те дни пришедшую из Москвы в администрацию Тверской области поименную разнарядку о немедленном уничтожении колхозов в этом субъекте РФ) производство зерна в стране действительно резко упало. Тут Н. Капченко не погрешил против истины. Но почему-то при этом он закрывает глаза на то, что потом производство зерна быстро восстановилось и значительно превысило доельцинскую эпоху. Вот цифры.

В 1981—1985 гг., в условиях коллективизированного сельского хозяйства, в среднем за год валовой сбор зерна в России (в границах 1992 г.) составил 92 млн. тонн. А после разгона колхозов наступил спад. В 1994 году — 63,4 млн. тонн, в 1998 — 47,8. Видимо, на эти цифры и опирался Н. Капченко в своих выводах (хотя в тексте своей монографии он этих цифр не приводит). Но, уже начиная с 2000 года, шок от расколхозизации стал проходить. В 2001 году в России было собрано 85,2 млн. тонн, в 2002 — 86,6.{76} А в 2008 году валовой сбор зерна составил и вовсе 105 млн. тонн. Никогда прежде ни в Российской империи, ни в Советском Союзе на территории нынешней РФ столько зерна не производилось.

Так что, если рассуждать «не абстрактно», к чему призывает Н. Капченко, получается, что его тезис об исторической оправданности колхозизации села опровергает сама жизнь.

И тем не менее коллективизацию «по Сталину» оправдывают как историческую необходимость даже критики сталинизма.

«Во всяком случае, одним из самых веских аргументов в пользу интенсивной коллективизации, — пишет, например, известный в ельцинскую эпоху критик сталинского режима публицист А. Ланщиков, — была необходимость форсировать индустриализацию…»{77}

Безоговорочно осуждающий сталинский режим в деревне, заведующий кафедрой истории Пензенского государственного педагогического университета Виктор Кондрашин даже в 2008 году не допускал и тени сомнения в том, что сталинская коллективизация деревни была актом необходимым.

«Возвращаясь к вопросу о марксистской модернизации деревни, — пишет он, — хотелось бы отметить главное. Именно модернизация крестьянской России, ее переход посредством народных революций и реформ сверху из аграрной в аграрно-индустриальную и индустриальную стадию развития составляет суть исторического пути страны в XX в. Таким образом, в течение столетия Россия превратилась из страны крестьянской в страну индустриальную. В этой трансформации решающая роль принадлежит сталинской коллективизации. В результате форсированной индустриализации и укрепления сталинского режима российская государственность была сохранена в тяжелейшие годы Второй мировой войны…»

В. Кондрашин находит даже историческое оправдание действиям Сталина в деле коллективизации деревни. «К сожалению, — замечает он, — как показывает мировой опыт, ни в одной стране индустриальная модернизация не проходила безболезненно для крестьянства. В Англии, например, крестьян съели овцы»{78}.

Здесь, как представляется, надо бы все же видеть отличие английской и российской истории: если в Англии, по образному выражению основоположников марксизма, крестьян «съели овцы», то в России функцию овец в этом плане Сталин «доверил» НКВД. Отличие существенное: овцы, как известно, сажать крестьян в тюрьмы, силой загонять за колючую проволоку и расстреливать не могут, а советское НКВД это делало.

Естественно, возникает вопрос, откуда ведет свое происхождение этот пресловутый тезис? Кто автор его? За кем безоглядно следуют до сегодняшнего дня все сторонники этой «истины»?

Ответ есть: перефразируя Маяковского, следует признать — все эти исследователи просто «чистят себя под Сталина».

2. ПОЧЕМУ СЛУЧИЛАСЬ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИЯ?

Именно генсек еще на июльском (1928 год) пленуме ЦК подробно рассмотрел этот вопрос и обратил внимание партийного актива на то, что «в капиталистических странах индустриализация обычно происходила, главным образом, за счет ограбления чужих стран, за счет ограбления колоний или побежденных стран, или же за счет серьезных более или менее кабальных займов извне». И привел в пример Англию, Германию и Францию.

У нашей страны, сказал он, таких возможностей нет. «Остается одно: развивать промышленность, индустриализовать страну за счет внутреннего накопления». И пояснил: за счет крестьянства. «Это есть нечто вроде “дани” (на крестьянство), нечто вроде сверхналога, который мы вынуждены брать временно (курсив мой. — Вл. К.) для того, чтобы сохранить и развить дальше нынешний темп развития индустрии…»{79}

Спустя полтора года, 27 декабря 1929 года, генеральный секретарь выдвинул дополнительный аргумент о необходимости коллективизации деревни в интересах индустриализации. «Можно ли двигать дальше ускоренным темпом нашу социализированную индустрию, имея такую сельскохозяйственную базу, как мелкокрестьянское хозяйство… Нет, нельзя»{80}.

Строго говоря, сама эта идея — индустриализовать страну за счет ограбления деревни — не сталинская, хотя он, судя по всему, всегда считал ее верной. Идею эту выдвинул впервые даже и не Троцкий, а последовательный его сторонник, бывший (в 1920— 1921 гг.) секретарь ЦК РКП(б) и член Оргбюро ЦК, ведущий советский экономист в 1920—1930 годах Евгений Преображенский.

Еще в 1922 году он разработал план индустриализации страны и предложил деньги на это дело взять в деревне, сформулировав тезис о «первичном накоплении капитала за счет крестьянства».

Преображенский Е.А. (1886—1937), большевик с 1903 года, был близок к Ленину, «левый коммунист», противник Брестского мира и противник НЭПа. Соавтор Н. Бухарина по книге «Азбука коммунизма», которая послужила идейной основой введения политики «военного коммунизма». Проводником этой политики, как известно, был Юлий Ларин (Михаил Залманович Лурье, 1882—1932), сторонник полной отмены денег, сверхцентрализации и повального госпланирования. Дочь Лурье, Анна Ларина, стала позже, будучи еще несовершеннолетней, женой Н. Бухарина и едва не всю жизнь, после ареста Бухарина, провела в ссылках. Е. Преображенский в декабре 1936 года арестован, в июле 1937 года расстрелян по приговору суда.

Многих критиков Сталина занимает вопрос: когда генсек принял решение о проведении коллективизации? И почему решение об этом, с их точки зрения, принято было так резко и почти спонтанно?

Внешне этот якобы поворот, может быть, и выглядит резким и необъяснимым. Но только внешне. На самом деле к решению о проведении коллективизации генсек шел постепенно, до поры до времени скрывая ход своих мыслей. Так, еще на XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.), когда Молотов, что называется на голубом глазу, заявил, что переход к коллективизации займет много лет, а те, кто предлагает принудительно изымать у крестьянства «150—200 миллионов пудов хлеба», «тот враг рабочих и крестьян, враг советской власти». Сталин с места бросил реплику на эту эскападу Молотова: «Правильно!»

На самом же деле страна в это время уже стояла на пороге «третьей революции».

Профессор школы славистики Лондонского университета Джефри Хоскинг в 1989 году во втором (для России) издании своей книги, выдержавшей 11 изданий в Англии и США, объяснял это в таких словах:

«Общинное землевладение в России, с которым столкнулся Сталин в 1920-е годы, имело очень крупный недостаток. В то время как крестьянское население России в дореволюционные годы очень быстро росло — примерно с 55 миллионов в 1863 г. до 82 миллионов в 1897 г., — общинное землевладение сильно затрудняло внедрение улучшенного семенного фонда, удобрений или механизмов и препятствовало улучшению почвы». И потому, заключает английский историк, русская деревня была необычайно бедна и не производила товарного зерна вследствие низкой продуктивности крестьянских хозяйств.

Американский исследователь справедливо акцентирует внимание на недостатке товарного зерна, потому что в целом-то зерно было, но производили его крепкие хозяйства. Один из крупнейших знатоков в этой области, И.Е. Зеленин, свидетельствует, что перед коллективизацией Россия впервые стала производить зерна больше, чем в довоенное, царское, время. Так, в 1909—1913 годах в России в среднем за год собиралось 65,2 млн. тонн зерна, а в 1928—1932 годах в среднем за год — 73,6 млн. тонн{81}. То есть уже к 1928 году частнособственническое сельское хозяйство по результатам своей хозяйственной деятельности на 13% превзошло уровень развития царской России. А вот на сторону крестьяне свое зерно продавали чрезвычайно мало и только в том случае, если их к этому вынуждала экономическая необходимость.