Владимир Кузнечевский - Сталин: как это было? Феномен XX века

• Название: Сталин: как это было? Феномен XX века
• Автор: Владимир Кузнечевский
• Жанр: История
• Год: 2014
• ISBN: 978-5-4444-1631-0

Это был выдающийся государственный и политический деятель национального и мирового масштаба, и многие его деяния, совершенные им в первой половине XX столетия, оказывают существенное влияние на мир и в XXI веке. Тем не менее многие его действия следует оценивать как преступные по отношению к обществу и к людям. Практически единолично управляя в течение тридцати лет крупнейшим на планете государством, он последовательно завел Россию и её народ в исторический тупик, выход из которого оплачен и ещё долго будет оплачиваться не поддающимися исчислению человеческими жертвами. Но не менее верно и то, что во многих случаях противоречивое его поведение было вызвано тем, что исторические обстоятельства постоянно ставили его в такие условия, в каких нормальный человек не смог бы выжить ни в политическом, ни в физическом плане. Так как же следует оценивать этот, пожалуй, самый главный феномен XX века — Иосифа Виссарионовича Сталина?

---

И какое бы выступление Сталина в этот год ни взять, всюду он ведет одну линию: максимальное расширение колхозного строительства. Если еще весной 1928 года в 5-летнем плане Наркомзема и Колхозцентра РСФСР значилось, что к 1933 году, т.е. к концу 5-летки, намечалось объединить 1,1 миллиона хозяйств (4 процента), то летом 1928 года Союз сельхозкооперации поднял цифру до 3 миллионов хозяйств (12 процентов), а на апрель 1929 года в пятилетнем плане уже значилась цифра 4—4,5 миллиона хозяйств (16—18 процентов). Буквально за один год планы коллективизации выросли в четыре раза.

Сразу после сталинской командировки в Сибирь на селе началась вакханалия насилия. Известные ученые-аграрники В.П. Данилов и Н.А. Ивницкий писали в 1989 году: «На места последовали подписанные И.В. Сталиным директивы с угрозами в адрес партийных руководителей». На места выехали комиссии ЦК во главе с членами Политбюро.

«Во время этих инспекций были сняты с работы и подвергнуты наказаниям, вплоть до исключения из партии, многие десятки местных работников — за “мягкотелость”, “примиренчество”, “срастание с кулаком” и т.п. Волна замены партийных, советских, судебных и хозяйственных работников прокатилась тогда по всем районам. На Урале, куда для обеспечения плана хлебозаготовок был командирован В.М. Молотов, за январь—март 1928 года были отстранены 1157 работников окружного, районного и сельского аппаратов….

Началось закрытие рынков, проведение обысков по крестьянским дворам, привлечение к суду владельцев не только спекулятивных хлебных запасов, но и весьма умеренных излишков в середняцких хозяйствах. Суды автоматически выносили решения о конфискации как товарных излишков хлеба, так и запасов, необходимых для производства и потребления. Изымали часто и инвентарь. Аресты в административном порядке и тюремные заключения по приговорам судов довершают картину произвола и насилия, чинимого в деревне зимой и весной 1928 года… В ход пошла и статья 58—10 УК РСФСР (контрреволюционная агитация), она применялась против тех, кто осмеливался вслух осуждать насилие»{87}. Россия столкнулась с личной озлобленностью генерального секретаря ЦК против крестьянства, которая ранее никак не проявлялась. Откуда она вдруг появилась, эта озлобленность?

Мой род и по материнской, и по отцовской линии с XVIII века живет в Сибири. В 1950-е годы еще были живы старики, которые рассказывали, что, когда Сталин в ходе его поездки по Сибири встречался в деревнях на сельских сходках с хлеборобами и пытался убедить пришедших на встречу с ним сибиряков продать хлеб по государственным ценам, в одной из деревень над ним в глаза начали издеваться крепкие крестьяне. Лузгая семечки и сплевывая шелуху от них ему под ноги, мужики якобы сказали генсеку: «Уговариваешь отдать хлеб за бесценок? А ты погорбаться за этот хлеб, а потом уж и проси отдать его тебе задарма. А впрочем, если ты сейчас нам здесь спляшешь, может быть, мы и дадим тебе хлеба». Рассказывали, что Сталин бледнел от бешенства от такого публичного унижения.

Не знаю, может быть, он и действительно не смог забыть этого унижения и, вернувшись в Москву, принял решение сломать крестьянство через колено. Не кулака как социальный слой, а именно крестьянство как класс, широко использовав для этого маргинальные слои деревни, то есть не просто представителей бедноты, но той именно бедноты, которая и бедна была потому, что сама не хотела трудиться, но при этом испытывала жгучую зависть к тем, кто трудился, не покладая рук и, естественно, создавал для себя и своей семьи материальный достаток.

Такие люди на селе были, и было их немало. Они только и ждали того момента, когда власть спустит их с цепи и натравит на богатых крестьян, то есть когда можно будет поживиться за чужой счет. Предчувствие не обманывало эту категорию сельских люмпенов. Вот только не могли они предположить, что вслед за этим их тоже загонят в колхозы и лишат и награбленного имущества, и самой свободы.

Сталин же в буквальном смысле был захвачен мыслью о том, что если ему удастся осуществить модернизацию деревни по его плану, «если развитие колхозов и совхозов пойдет усиленным темпом, то нет оснований сомневаться в том, что наша страна через каких-нибудь три года станет одной из самых хлебных стран, если не самой хлебной страной в мире»{88}.

Первый этап «сплошной коллективизации» специалисты относят к зиме — началу весны 1930 года.

В ноябре того же года состоялся Пленум ЦК, в резолюции которого была поставлена «задача сплошной коллективизации перед отдельными областями». Партийное руководство Украины, Нижней и Средней Волги, Северного Кавказа взяли обязательство провести на своих территориях сплошную коллективизацию к лету 1931 года. Но уже в декабре 1929 года ЦК ВКП(б) потребовал от всех регионов закончить коллективизацию к весне 1930 года!

И действительно, к началу января 1930 года, выполняя указание Политбюро ЦК обеспечить «бешеные темпы коллективизации», в колхозах уже числилось 20 процентов крестьянских хозяйств, а к началу марта 1930 года — свыше 50%. Крестьян загоняли в колхозы силой. На местах был выброшен лозунг «Догнать и перегнать передовые районы по темпам коллективизации!». А «передовые районы» (Нечерноземная полоса, Северный Кавказ, Средняя Азия, Нижняя Волга) взяли на себя обязательства к осени 1930 года обеспечить коллективизацию 100% крестьянских хозяйств.

3 февраля 1930 года передовая статья «Правды», написанная по личному указанию генерального секретаря, предупреждала, что «последняя наметка коллективизации — 75% бедняцко-середняцких хозяйств в течение 1930—1931 года не является максимальной».

3. ДЕРЕВНЯ ВСТАЛА НА ДЫБЫ. СТАЛИН ИСПУГАЛСЯ, НО НЕ ОТСТУПИЛ

«Если бы немедленно не были приняты меры против искривления партлинии, мы имели бы теперь широкую волну повстанческих крестьянских выступлений, добрая половина наших низовых работников была бы перебита крестьянами, был бы сорван сев, было бы подорвано колхозное строительство и было бы поставлено под угрозу наше внутреннее и внешнее положение».

Эти слова принадлежат Сталину. Они сказаны им в закрытом письме Политбюро ЦК ВКП(б) 2 апреля 1930 года в оправдание того, почему он был вынужден выступить со статьей «Головокружение от успехов». Эта знаменитая статья появилась в «Правде» вследствие того, что деревня не хотела принимать насильственный загон в колхозы. Несмотря на то, что во всех средствах массовой информации, включая кино, шло оголтелое пропагандистское наступление на кулака и агитация за колхозы, деревня встала на дыбы. Но главный печатный орган правящей партии газета «Правда» накала не сбавляет, требует «объявить войну не на жизнь, а на смерть кулаку и в конце концов смести его с лица земли», «не либеральничать» с кулачеством, «мешающим развертыванию коллективизации», призывает «беспощадно бить по кулацкой агентуре, обрушить на ее голову тяжелый кулак пролетарской диктатуры».

Как явствует из секретных донесений ОГПУ тех лет, чекисты на местах эти призывы не могли истолковать никак иначе, как указание на планомерное физическое уничтожение кулаков и членов их семей.

А власти на местах, испытывая сильное давление из Москвы с требованием поднять темпы коллективизации, продолжали насильственно загонять в колхозы всех подряд. В ответ рос вал недовольства, прорывавшегося в открытые протесты крестьян и даже в вооруженные выступления.

В январе 1930 года зарегистрировано 346 массовых выступлений, в которых участвовало 125 тысяч человек, в феврале — 736 выступлений и более 220 тысяч участников. За первую половину марта — 595 выступлений и 230 тысяч участников, не считая Украины, да еще 500 выступлений на Украине. В марте 1930 года в Белоруссии, Центрально-Черноземной области, на Нижней и Средней Волге, Северное Кавказе, в Сибири, на Урале, в Московской, Ленинградской, Западной, Иваново-Вознесенской областях, в Крыму и Средней Азии было зарегистрировано 1642 массовых выступления, в которых приняли участие 750—800 тысяч человек. А всего, по данным ОГПУ, за январь—апрель 1930 года произошло 6117 выступлений, насчитывавших 1 755 300 участников{89}.

Только в марте 1930 года и только на Украине был зарегистрирован 521 теракт… в ЦЧО — 192, в том числе 25 убийств. В Западной Сибири за 9 месяцев 1930 года — более 1000 терактов, из них 624 — убийства и покушения. На Урале в январе—марте было 260 случаев, …в Новгородском округе Ленинградской области — 50 случаев. И это только зарегистрированная вершина айсберга. За осень и зиму 1929—1930 годов на имя Сталина и Калинина поступило из деревни более 90 тысяч писем с жалобами, протестами, описаниями творившегося насилия.

Крестьяне сопротивлялись стихийно, вымещая естественную злобу на проводниках партийной политики. Росло количество физических расправ над представителями партийных властей на местах и над так называемыми колхозными активистами, большинство которых составляли деревенские маргиналы. Эти последние, которые, как правило, не имели собственного хозяйства, с огромной энергией кинулись исполнять январское (1930 года) постановление Политбюро ЦК «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Тем более что Постановление ЦК не только предписывало конфисковывать у зажиточных крестьян средства производства, скот, хозяйственные и жилые постройки, семенные запасы зерна и так далее, но и прямо указывало, что 25% от конфискованных материальных ценностей «колхозные активисты» могут растаскивать по своим домам.