Александр Панцов - Дэн Сяопин

• Название: Дэн Сяопин
• Автор: Александр Панцов
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03602-4

Александр Панцов, известный китаевед, доктор исторических наук, профессор, автор нашумевшей биографии Мао Цзэдуна, представляет свою новую книгу — о преемнике «великого кормчего» — выдающемся реформаторе Китая Дэн Сяопине (1904–1997). На сегодняшний день это наиболее полное жизнеописание одного из крупнейших мировых лидеров второй половины XX века. Загадочная фигура творца «китайского экономического чуда», на практике доказавшего жизнеспособность «социализма с китайской спецификой», вот уже несколько десятилетий волнует умы на всех континентах; интригует общественность и сам феномен китайского коммунизма. Книга, основанная на ранее недоступных материалах из архивов России, Китая, США, в том числе хранилищ ЦК КПК и ЦК КПСС, написанная в живой и образной повествовательной манере, с экскурсами в историю и мифологию Поднебесной, несомненно, заинтересует как политиков, экономистов, историков, так и самый широкий круг читателей.

---

Между тем Хрущев тоже не молчал. В начале февраля 1960 года на банкете по случаю заседания Политического консультативного комитета стран — участниц Варшавского договора в Москве Никита Сергеевич, сильно перебрав, стал в присутствии китайского представителя Кан Шэна[68] поносить Мао: «Если старик неумен, то он ничем не лучше пары рваных калош. Его надо поставить в угол, как бракованную продукцию, которая ни к чему не пригодна»34.

Кан Шэн тут же передал это Мао Цзэдуну, и тот дал задание группе пропагандистов подготовить статьи против «современных советских ревизионистов», приурочив их публикацию к девяностолетию Ленина (22 апреля 1960 года). А Дэн и другие верные Председателю члены высшего руководства предложили возродить забытый, казалось бы, термин «идеи Мао Цзэдуна» — тоже, очевидно, в пику Хрущеву, желая полить бальзам на душевные раны «великого кормчего». В конце марта на одном из совещаний высших ганьбу Дэн сказал: «Внутри страны мы могли бы повсеместно говорить о „марксизме-ленинизме, идеях Мао Цзэдуна“. Таким образом эти два термина будут соединены, не будет двух вещей. Между ними мы поставим запятую, связав их воедино». И еще: «Идеи Мао Цзэдуна не только соответствуют общей истине марксизма-ленинизма, но и добавляют много нового в марксизм-ленинизм»35. В защиту «идей Мао Цзэдуна» выступил и Лю Шаоци. В конце концов «великий кормчий» позволил вновь использовать этот термин в пропаганде.

Спустя месяц теоретический журнал ЦК Компартии Китая «Хунци» («Красное знамя») опубликовал резко полемическую статью «Да здравствует ленинизм!», а партийная газета «Жэньминь жибао» — не менее хлесткую передовицу «Вперед по пути великого Ленина!». Обе работы, аргументированные ссылками на Ленина, Маркса и Энгельса, разоблачали хрущевскую политику «мирного сосуществования двух систем» и его же тезис о возможности «мирного перехода от капитализма к социализму». Советский ответ был слабоват: идеологи КПСС не смогли найти весомых цитат у классиков марксизма-ленинизма для обоснования внешнеполитического курса XX съезда КПСС36. Тем не менее старт открытой полемике был дан. И к концу лета 1960 года она обострилась настолько, что внимательно следившие за развитием событий члены Совета национальной безопасности США всерьез обсуждали вопрос о том, не предпримет ли Советский Союз, чтобы избавиться от Мао Цзэдуна, те же меры, как в случае с Львом Троцким37.

В начале июня 1960 года накануне сессии Генерального совета Всемирной федерации профсоюзов (ВФП) в Пекине Дэн, снова выдвинутый Мао на авансцену борьбы с КПСС, на банкете в честь некоторых иностранных делегаций, в том числе советской, в течение более чем полутора часов подвергал «московских ревизионистов» яростной критике38. По иронии судьбы как раз в то время Хрущев на заседании Президиума ЦК КПСС поставил вопрос о том, чтобы «попросить [китайцев], м. б., приехать, обменяться мнением по ряду вопросов, затормозить ряд мер»39. Выступление Дэна перечеркнуло это намерение. И через три недели Хрущев дал китайцам ответ на III съезде Румынской коммунистической партии в Бухаресте. Во время выступления он напал на представителя китайской компартии Пэн Чжэня, начав кричать ему: «Если вам нужен Сталин, забирайте у нас его гроб! Мы пришлем вам его в специальном вагоне!»40 На том же съезде советские представители распространили 68-страничный документ, осуждающий внутреннюю и внешнюю политику Компартии Китая, после чего устроили его двухдневное обсуждение, на котором большинство делегаций (за исключением албанской, северокорейской и вьетнамской) выступило против китайцев.

Вернувшись в Москву, Хрущев злобно говорил соратникам: «Когда я гляжу на Мао Цзэдуна, я просто вижу Сталина. Точная копия»41. А 16 июля приказал отозвать из Китайской Народной Республики советских специалистов, затребовав назад всю техническую документацию, необходимую для возводившихся там с помощью СССР объектов. С 28 июля по 1 сентября на родину выехали 1390 советских инженеров и техников, ученых, конструкторов и других экспертов. Строительство более чем 250 крупных и средних промышленных предприятий КНР либо прекратилось полностью, либо приостановилось[69].

Удар был точный и очень болезненный, особенно в тот, критический для экономики Китая, момент. В самом начале августа Чэнь И после консультаций с Мао и Чжоу принял посла СССР Червоненко и заявил, что решение отозвать всех советских специалистов — «большое событие, которое потрясет весь Китай». Тем не менее он дипломатично добавил, что «нельзя даже подумать, чтобы наши страны могли стать недружественными», и предупредил, что раскол между друзьями — дело серьезное42. С помощью вьетнамского вождя Хо Ши Мина, взявшего на себя посреднические функции, лидеры КПК и КПСС повели новые, заочные, переговоры и через некоторое время смогли сделать шаг навстречу друг другу. 15 августа 1960 года советская сторона пригласила китайскую обсудить двусторонние отношения «для того, чтобы ликвидировать разногласия и успешно провести в ноябре в Москве совещание братских партий». И Мао благосклонно принял это, решив вновь отправить в Москву Дэн Сяопина. Правда, от принципиальной борьбы отказываться не стал и 12 сентября дал распоряжение Дэну передать Червоненко ответ ЦК китайской компартии на 68-страничный документ, полученный в Бухаресте, — в два раза больший43. В нем, помимо прежнего обвинения в «приспособленчестве», содержались и новые: по поводу отзыва специалистов и вынесения разногласий с Компартией Китая на всеобщее обсуждение братских партий в Румынии. (Последнее было явно надуманным: ведь китайцы первые, устами Дэн Сяопина, публично атаковали «московских ревизионистов» за три недели до румынского съезда, накануне сессии Генсовета Всемирной федерации профсоюзов в Пекине.) В то же время для разрешения разногласий и достижения сплоченности Мао выдвинул пять предложений, суть которых сводилась к необходимости следовать «Московской декларации» 1957 года.

Шестнадцатого сентября Дэн во главе делегации из девяти человек вылетел в Москву. В группу, в частности, входили Пэн Чжэнь, Ян Шанкунь, Кан Шэн, Чэнь Бода и посол КНР в СССР Лю Сяо. Перед отлетом Дэн собрал делегацию для инструктажа. «Мы должны исходить из общей обстановки в мире, — сказал он, — охранять сплоченность международного коммунистического движения и советско-китайскую дружбу. Но в принципиальных вопросах нельзя отступать. Совершенно необходимо… разъяснять нашу позицию. Надо давать отпор ошибочным представлениям Хрущева, навязывающего свои взгляды о единой семье КПСС другим людям»44. Такова была позиция Мао Цзэдуна, и Дэн ее полностью разделял. Но к положительным результатам она привести не могла. Китайская миссия была обречена.

Делегация разместилась на советской партийно-правительственной даче в районе Ленинских гор, недалеко от посольства КНР. Всем, в том числе Дэну, здесь понравилось: место тихое, в лесу. Но делегаты тут только отдыхали, рабочие же заседания проводили в посольстве, поблизости от телефонов, связывавших их с Пекином и подальше от подслушивающих устройств, которыми, как они логично предполагали, была оборудована дача. С русскими встречались в Кремле, будучи настроены по-боевому. «У нас по всем вопросам есть позиция, так что не будем бояться и смело ринемся в бой!» — записал в своем дневнике Ян Шанкунь45.

В течение шести дней (с 17 по 22 сентября) китайцы пять раз встречались со все тем же Михаилом Андреевичем Сусловым и его товарищами (советская делегация состояла из десяти человек, включая членов Президиума ЦК КПСС Фрола Романовича Козлова и Отто Вильгельмовича Куусинена, кандидата в члены ЦК Петра Николаевича Поспелова, а также заведующих отделами Центрального комитета Бориса Николаевича Пономарева и Юрия Владимировича Андропова). Очевидец вспоминает: «В то время Дэн Сяопину было 56 лет, но выглядел он очень молодо. Небольшой ростом, но широкий в плечах, он был крепок телом и полон энергии»46. Дэн излагал претензии в соответствии с сентябрьским ответом на 68-страничный документ ЦК КПСС, Суслов же следовал линии своей партии. Так, Михаил Андреевич заявил, что советские специалисты выехали на родину только потому, что не могли работать в той атмосфере, которая была создана «большим скачком», а потому вину за их отъезд несут сами китайцы. Дэн отвечал, что к специалистам отношение было самое хорошее, и, в свою очередь, «совершенно спокойно, но жестко» атаковал: «Вы в одностороннем порядке аннулировали договоры. И чего в конце концов достигли? Не только нанесли огромный ущерб нашей национальной экономике, но и серьезно охладили чувства китайского народа. Вы не должны быть в этом вопросе близорукими, нужно придерживаться исторического подхода!»47

Во время речи Дэна все советские делегаты шумно выражали негодование, а «усатик» Пономарев (так за небольшие усы китайцы называли его между собой) несколько раз нервно стучал карандашом по столу. К чести Суслова, правда, надо сказать, что он в конце концов предложил прекратить полемику «без всяких условий», на что Дэн, не имевший на то указаний Мао, ответил: «Это можно. Прекратить несомненно можно, но есть одно условие: вы сначала должны признать, что ошибались. Ведь вы нас и так и сяк поносили, а мы вам ничего не отвечали, так разве это справедливо?»48